Лия Султан: Любовь в прямом эфире

Лия Султан

Любовь в прямом эфире

Глава 1

День не задался с самого утра. Любимый кофе закончился, горячую воду отключили, а Иннокентий снова сиганул в форточку – наверное, опять побежал по своим бабам. Клянусь, если еще хоть одна соседка подойдет с претензией, что мой мальчик обрюхатил ее девочку, я отрежу ему Фаберже. Ишь какой любвеобильный и плодовитый! Я его пригрела, чтоб он меня радовал и с работы встречал, а он оказался наглым потаскуном и любителем кисок.

Чтоб окончательно добить мамочку, второй мальчик тоже отказался подчиняться и не завелся. Наверное, аккумулятор сел, но во дворе, как назло, не было никого, кто смог бы прикурить. Злая выхожу из машины и хватаюсь за телефон, чтобы вызвать такси.

– Соня! – зовет скрипучий голос. Черт, принесла же нелегкая.

– Да, Эльвира Вениаминовна, – притворно мило улыбаюсь соседке, которая держит на руках пушистую белую кошку. Что хозяйка, что ее подопечная ведут себя как столбовые дворянки и смотрят на окружающих свысока.

– Соня, сделай уже, наконец, что-нибудь со своим бл**уном. Он опять за старое!

– Что, Жозефина снова принесла в подоле? – выражаю искреннее удивление.

– Это не смешно! – взвизгивает соседушка. – Между прочим, я тебе говорила, что твой Кеша запрыгнул к нам на лоджию.

– Вы застукали любовников, когда они шалили?

Господи, прости мою душу грешную, но мне так нравится доводить эту прекрасную женщину.

– Нет! Побойся Бога! – баба Эля крестится. – Но теперь она беременна.

– Эльвира Вениаминовна, – цокаю я. – В прошлый раз вы тоже хотели повесить на меня внуков, но Жозефина родила котят чернее ночи. Мы уже разобрались, что те десять негритят не наши. Мой Кеша хоть и гулящий, но дымчато-серый.

– В этот раз это ваши! Чует мое сердце! – всё не унимается соседка.

– Хорошо, давайте так, – начинаю терять терпение, потому что такси уже ждет и сигналит. – Пусть родит, поедем на «Пусть говорят», сделаем тест ДНК. Всё, я опаздываю! Пока-пока! – разворачиваюсь, эффектно взмахнув волосами, и иду к машине. Чувствую, что баба Эля бесится. Надеюсь, не проклянет.

Столь недружественная встреча с соседкой тоже ведь не к добру. Сижу и думаю: о сколько нам еще «открытий чудных» готовит этот день?! Лучше бы обошлось без форс-мажоров, потому что именно сегодня мой друг и по совместительству главный редактор Вадик слег с температурой, а это значит, я сегодня полностью отвечаю за выпуск.

И давайте уже знакомиться, меня зовут Софья. Для близких и друзей – Соня, Сонечка, Софи, Софа и Сонька Золотая Ручка. Я выпускающий редактор вечерних новостей на Пятом канале, веселый и неунывающий человек и старая дева бальзаковского возраста.

Таксист едет молча, включив на весь салон женский шансон. Но не такой лирически заунывный, а прям настоящий блатняк! Оригинально, ничего не скажешь. Не буду подпевать под «Хоп, мусорок», а то подумает, что я из этих самых. Но ножка дергается в такт, так как я хорошо знакома с подобными песнями со времен первой практики на телевидении. У нас был водитель дядя Коля, который на дальние расстояния ставил Круга, Кучина или «Вороваек». Некоторые девчонки тонкой душевной организации не любили с ним ездить, а мне было весело.

Когда подъезжаем к новому телецентру, куда недавно переехал наш канал, водитель поворачивается и спрашивает:

– Вы здесь работаете? – показывает пальцем на здание.

– Угу, – отвечаю уклончиво, потому что если сказать таксистам о своей профессии, то они сразу начинают рассуждать о политике и предъявлять, что мы слишком мягкие и недостаточно разносим чиновников в частности и власть в целом. Как говорит моя подруга и коллега Марта: «В нашей стране все знают, как учить, лечить и делать новости».

– А кем?

– Бухгалтером, – бросаю первое, что приходит в голову. – До свидания!

Наш новый офис блестит и сияет, как фантик от дорогой конфеты. Грустно было переезжать со старого, насиженного места, но теперь я даже полюбила это здание, потому что оно красивое, современное и многофункциональное. Внизу есть кофейня, где можно взять с собой бодрящий напиток в красивом высоком стаканчике, что, собственно, я и делаю. Смотрю на свое отражение в зеркальной стене телецентра: светлые волосы мягкими волнами падают на плечи, серый брючный костюм сидит идеально, шелковая блузка отливает жемчугом, черная сумочка, на которую копила сто лет, добавляет лоска. Хороша, мать. Всё не так уж плохо.

Доезжаю на лифте до своего этажа и уже на выходе слышу, как пищит мобильный. В одной руке держу стакан с чуть остывшим кофе, другой достаю телефон из бокового кармашка. На ходу включаю его и вижу, что пришла «молния» – срочная новость: «Под Алматы разбился частный самолет. По предварительной информации, на борту находились два пассажира и три члена экипажа». Вот вам и обещанный форс-мажор. Это значит внеплановые экстренные выпуски, прямые включения, очень много интервью и сплошной головняк. Всё так же глядя в смартфон, поворачиваю направо, в коридор, и резко натыкаюсь на выросшую из ниоткуда стену. От неожиданного удара пошатываюсь, выпускаю из рук стакан с кофе, который летит не вниз, а прямо мне на грудь, заливая мою любимую шелковую блузку.

– Вашу м… – хочу смачно выругаться, но…

– Софья, простите, пожалуйста, мы вас не заметили.

Поднимаю голову и вижу сначала слегка опешившего и растерянного генерального директора. Перевожу взгляд и натыкаюсь на холодные, серо-голубые глаза еще одного мужчины, который стоит, не шелохнувшись, убрав одну руку в карман брюк. Этот серьезный, строгий взор, снисходительная ухмылка, дорогой костюм. Всё в нем выражает уверенность и мужскую силу. Он вроде и несильно изменился за восемь лет, что мы не виделись. Стал шире в плечах, прибавилось морщин у глаз и седины на висках, да и взгляд теперь более циничный.

Я думала, больше никогда его не увижу. Я делала всё, чтобы этого не случилось. Но вот он здесь – стоит и смотрит на меня так, будто видит впервые. Ни один мускул не дрогнул на его лице; он закрыт от окружающих и от меня. Ну что ж, Лев Николаевич, я принимаю ваши правила игры.

– Соня, вы не обожглись? – в реальность меня возвращает вопрос шефа Данияра Булатовича.

– К счастью, нет. Он остыл, – слабо улыбаюсь, понимая, что блузке кранты.

– Ну слава Богу. Всё нормально? Всё по плану? – интересуется генеральный, а я всё еще чувствую на себе взгляд его спутника.

– Авиакатастрофа под Алматы. Разбился частный самолет. Будем собирать группу. Думаю, сделаем три экстренных, – докладываю я.

– Ужасно,  – качает головой шеф. – Известно, кто летел?

– Пока нет.

– Держите меня в курсе, – просит он и поворачивается к мужчине. – Кстати, Лев, познакомься. Это Софья Касымова – наш лучший выпускающий редактор и продюсер спецпроектов. А это Лев Захаров. Будет отвечать за нашу безопасность.

– Очень приятно, – коротко кивнул, а меня будто ледяным ветром снесло от его тона и безразличия.

– Взаимно, – возвращаю ему сухой кивок, а сама вся внутри горю.

Ну вот и встретились…

В голове моей за эти несколько долгих секунд пролетает всё, что между было нами: первое знакомство, первый поцелуй, первое признание и первая ночь, которая сделала меня самой счастливой женщиной на Земле. Он приручил меня, сделал своей, научил любить до безумия и забытья, а потом сам же всё разрушил, запутавшись в хитро сплетенной паутине лжи.

Восемь лет назад этот мужчина вдребезги разбил мое сердце, выбрав не нас. Хотя к чему винить только его? Я ведь тоже тогда от него отказалась, не боролась и отдала другой. Как я думала, навсегда.

Глава 2

Залетаю в туалет и сначала пытаюсь прийти в себя от неожиданной встречи с бывшим. Что он здесь делает? Почему отвечает за нашу безопасность? Складываю два плюс два и вспоминаю, что у Льва было охранное агентство, но он что-то говорил о расширении. Видимо, всё получилось, раз с небольших компаний он переключился на крупные телецентры. В нашем, например, находятся три канала, две радиостанции и три информагентства. Все они входят в один холдинг и принадлежат одной очень важной персоне.

Ставлю сумку на пол и включаю холодную воду. Надо хотя бы постараться вывести пятно от кофе на любимой блузке. Смачиваю салфетку и принимаюсь остервенело тереть коричневый след, но делаю только хуже. Руки трясутся и не слушаются, а в голове полный кавардак. Бросаю бумагу в урну и, вцепившись дрожащими пальцами в белоснежную раковину, смотрю на свое отражение в зеркале. Изменилась ли я за те восемь лет, что мы не виделись? Не особо. Может, только волосы стали длиннее, а сама я еще циничнее. Помнится, Льву нравилась моя непосредственность и чувство юмора. Он смеялся над моими шутками и словечками, а еще говорил, что я особенная. Ну зачем память вновь возвращает меня в то время? Ведь я уже научилась о нем не думать.

– Соня… Соня, ты слышишь меня, моя милая? – шепчет Лев мне в ухо, крепко удерживая в объятиях. А мне трудно дышать… но не от нехватки кислорода, а от обиды и жестокой правды, что бетонной плитой придавила.

– Лева, отпусти меня, пожалуйста. Я больше не твоя, не мучай меня, – произношу сквозь слезы, которые предательски выступили, хотя я и пообещала себе не показывать ему свою слабость.

– Я все сделаю ради вас. Я клянусь тебе. Вы ни в чем не будете нуждаться. Я признаю ребенка…

– Нет больше никакого ребенка, Лева. Нет, – слова застревают в горле колючим комом. – Можешь передать ей, чтобы не волновалась. И мне от тебя ничего не нужно.

– Ты… – голос Льва резко меняется, в нем появляются жесткие нотки осуждения. Он отстраняется и странно смотрит на меня.

– Что? Сделала аборт? Ты так обо мне думаешь? – горько усмехаюсь, а самой выть хочется от нестерпимой боли. – В конце концов, хотя бы один ребенок у тебя все равно родится.

Дверь в туалет открывается, что быстро приводит меня в чувство и возвращает в реальность.

– О, Сонька! Привет! – звонко здоровается наш координатор Дина. —Бли-и-ин… Пролила кофе? – спрашивает с сочувствием.

– Ага.

– Жесть. Новости видела? Кого отправишь? – спрашивает Дина уже из кабинки.

– Руслана. Написала ему, он подъезжает. Оператора только дай толкового, чтоб не налажал.

– Обижаешь, мать, – смеется Дина. – Слушай, тут генеральный водит по кабинетам какого-то мужика. Не видела?

– Нет, – холодею я, поняв, о ком идет речь.

– Тако-о-й красавчик. Взрослый, солидный… Такой, знаешь, альфа-самец.

– Дина, – беззлобно ухмыляюсь, – ты мать двоих детей. Тебе двух бывших мало?

– А что? – женщина выходит из кабинки и встает рядом со мной, чтобы помыть руки. – Я женщина свободная, год в разводе. Может, это моя судьба?! Вот знаешь, есть мужчины, которые к сорока отращивают пузо и лысеют. Мой второй бывший в последнее время ходит с «озером надежды» на голове, – заливается она. – А этот нет… Такие мужики с годами только лучше, как хорошее вино. Кстати, они вроде как в ньюсрум собирались.

А вот это плохо. Не хочу с ним больше сталкиваться, не хочу бередить старые раны и переживать себе во вред. И потом ньюсрум – моя территория, где я чувствую себя как рыба в воде. А он придет и всё испортит.

Прохожу по нашему open space офису, где работают журналисты двух редакций: русской и казахской. На съемки всегда ездят два корреспондента и один оператор. Темы в выпусках одинаковые, сюжеты похожи, только на разных языках. У каждой редакции свои выпускающие, но работаем мы в команде и часто друг друга прикрываем.

Уже в кабинете закрываю за собой дверь и быстро иду к шкафу, где висит белая рубашка, которую я принесла на всякий случай, когда продюсировала дебаты кандидатов в депутаты. Хорошо, что тогда я забыла унести ее домой.