Я посмотрела на часы. Двадцать пять минут. Терпения мне не занимать, для юриста это одно из ключевых качеств. Но как же я не люблю этой манеры распоряжаться чужим временем! Именно за это, в том числе, я ненавижу офисы. Бессмысленные митинги, отсиживание рабочего дня, бесконечное ожидание, пока начальство освободится и соберется с силами.

Не ушла я до сих пор только по одной причине.

Матвей.

Страшно хотелось посмотреть на него вживую.

Каким бы ни был мужик красавчиком – нельзя так по нему сходить с ума, как Вика.

Но вдруг в реальности у него бешеная харизма, перед которой никто не может устоять?

Любопытство, конечно, сгубило кошку.

Но я была совершенно уверена, что у меня полный иммунитет к красивым мудакам.

Тем не менее, раздражение росло с каждой утекающей минутой. Я понимала, что оно пробивает брешь в моей броне, что я уже испытываю эмоции, а значит – уязвима… И это злило меня еще сильнее.

Когда спустя ровно тридцать четыре минуты с назначенного времени открылась дверь и вошел Матвей, я уже была на взводе. Стиснула в пальцах стакан с водой, буравя взглядом высокую мужскую фигуру в угольно-сером костюме.

– Садитесь же, эти стулья специально для посетителей, – бросил он небрежно, проходя к креслу во главе стола. – Или переговоры вы тоже ведете стоя?

Горячая волна ударила мне в голову, перед глазами встала красная пелена.

Он с одной фразы, еще до приветствия, вывернул все так, будто я полчаса ждала его на ногах, стесняясь присесть.

Матвей расстегнул пиджак, скинул его и повесил на спинку кресла, демонстрируя шелковую подкладку с фирменным логотипом «Версаче» – головой Медузы Горгоны. Развалился в кресле, закинув ногу на ногу, сверкнул алыми подошвами ботинок. Звякнул об стол браслет «Ролекс Субмаринер» – любимые часы понтярщиков, надрачивающих на бренды.

Пыль в глаза, все это только пыль в глаза.

Нисколько не сомневаюсь, что и галстук у него тоже понтовый, и машина какая-нибудь выдающаяся, и ручка – золотой «Паркер». Известные бренды, чтобы даже самый далекий от мира роскоши человек хоть краем уха слышал название и мог проникнуться.

Наверное, он хотел подавить меня этой демонстрацией, но вместо этого – успокоил.

Я эти игры знаю. И не собираюсь в них играть.

Сев напротив Матвея, я придвинула к нему папку со своим резюме и рекомендациями, заметив, что он пришел с пустыми руками.

– Меня не интересуют эти бумажки, – он отодвинул папку обратно. – Фотошопом я сам умею пользоваться. Расскажи лучше про реальный опыт работы… Как там тебя? Маша?

– Марта. Андреевна.

Что ж, сражение мне предстояло непростое.

Как удачно, что это мое любимое занятие – побеждать мудаков.

– Ну что ж, Марта… – Матвей проигнорировал мое отчество. – Расскажи, почему ты хочешь работать у нас?

Хороший вопрос. К сожалению, правдивый ответ на него совершенно неуместен. Мы с Викой на скорую руку сварганили кривую и слабую версию, добавив в нее две тонны лести. Она подсказала, чем руководство гордится сильнее всего, я попробовала вспомнить, зачем люди вообще уходят в найм.

Что-то там про надежность и стабильность, гарантии и карьеру, любовь к работе в команде…

На последнем пункте было особенно сложно держать лицо.

Ненавижу эти офисы, где только погрузишься в работу, как тебя тут же кто-нибудь отвлечет по идиотскому поводу.

А где у нас ромашковый чай?

Видела последнее выступление Данилы Поперечного?

Давайте проветрим!

И на то, чтобы погрузиться обратно, уходит минут двадцать. А там – заново.

Матвей, впрочем, меня не слушал. На первых же словах он достал телефон и пока я говорила, ни разу не поднял глаза от экрана. Что-то печатал там, перелистывал, даже запустил голосовое и прослушал его, прислонив динамик к уху.

В общем, всячески показывал себя вовлеченным и заинтересованным руководителем.

В момент, когда я перечисляла достоинства компании, дверь переговорки открылась и внутрь скользнула секретарша. Высокая длинноногая блондинка, на вид лет двадцати трех в короткой и узкой юбке. Она кинула на меня затравленный взгляд и быстро положила перед Матвеем несколько листов бумаги.

Возможно, это одна из тех, кого он трахает, игнорируя Вику?

Но она не выглядела счастливой и довольной судьбой. Даже на меня не глянула ревниво – а я всякое видала. Обычно так сильно приближенные к начальству девочки подозревают в каждой женщине конкурентку.

Что-то здесь не сходится…

– Вот, возьми. Просмотри договор и найди в нем все косяки.

Матвей толкнул ко мне скрепленные степлером листочки, не дав даже фразу договорить.

Ну что ж…

Пока я просматривала договор, он уже не сидел в телефоне. На этот раз он демонстративно скучал. Смотрел на часы, менял позу, то разваливаясь в кресле, то придвигаясь на самый край и даже пытаясь заглянуть в бумаги, которые я читала.

Встал и дошел до окна, постоял там, насвистывая что-то.

Вернулся и налил себе воды в мой стакан.

Снова посмотрел на часы.

Наблюдать за ним было даже забавно. Я все ждала, каким будет следующий ход, но дождалась не сразу.

– Здесь, – я взяла ручку и подчеркнула нужное место. – Возмещение упущенной выгоды. Нет ограничения суммы. Под это дело можно насчитать хоть ундециллион, как Гугл должен России.

– Так… – Матвей сел на место и сощурил глаза. – Все?

– Нет, конечно. Дальше указано: «Стороны освобождаются от ответственности при форс-мажоре… Бла-бла-бла… включая нарушения контрагентов». Нарушение третьих лиц – это не форс-мажор, а обычные риски бизнеса.

– Угу. Все?

– В конце вообще дичь, извините. «Все приложения к договору являются его неотъемлемой частью, включая будущие». Вам просто навяжут любые условия позже. Кто составлял этот договор?

– Хорошо, – сказал Матвей, забирая бумаги у меня из рук и игнорируя вопрос. – Идем дальше. Какой стандартный срок давности по договорным спорам в России?

– Три года… – начала я и уловила проблеск торжества в прищуренных глазах. – По общему правилу. Но важен момент начала течения срока. Это день, когда мы узнали о нарушении. Плюс нужно учитывать специальные сроки для отдельных категорий споров. Лучше всего фиксировать конкретные даты исполнения обязательств именно для определенности с исковой давностью.

Матвей сморщился, словно раскусил горькую оливку.

Вероятно, это была его любимая ловушка, а я, сволочь такая, из нее выскользнула.

Не позволив себе даже краткого мига торжества, я изобразила на лице готовность отвечать на новые каверзные вопросы.

– Правильно, – кивнул он с кислой улыбкой. – Скажи, Марта, а почему ты вообще решила заниматься договорным правом? Женщины обычно предпочитают семейное. Ну, знаешь, это в вашей природе – возиться с мужьями и детьми. Все эти человеческие отношения…

Он снова скривился, словно сама мысль о «человеческих отношениях» была ему противна.

– Договорное право – и есть человеческие отношения. Только в той области, где люди сильнее всего уязвимы. На фрилансе я меньше работаю с юридическими лицами, чаще разбираю договоры физиков или ИП. И да, женщинам это важнее всего – понять, где их пытаются обмануть или продавить, прячась за сложными формулировками.

– Надо же… – Матвей подергал мочку уха, продолжая глядеть на меня, не отрываясь. – Именно женщинам? Ты с мужчинами не работаешь?

– Работаю, – пожала я плечами. – Но женщинам помогаю бесплатно или за символические деньги. Такое вот у меня хобби.

– Ты замужем?

– Нет.

– Дети?

– Нет.

– Почему?

– Матвей Александрович, хочу заметить, что вопросы о личной жизни не касаются моих профессиональных качеств. Трудовой кодекс запрещает дискриминацию при приеме на работу по семейному положению или наличию детей. Тем не менее, я пошла вам навстречу и ответила на вопросы о моем статусе. Причины же – мое личное дело и работы не касаются никак.

– О-о-о-о-о-о… – Матвей откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову и впервые за все собеседование у него на лице появилась довольная улыбка. – Так ты феминистка?

– Это тоже не касается моих профессиональных качеств, – отчеканила я.

– Почему не касается? – хмыкнул он. – Что ты будешь делать, если клиент скажет, что готов общаться только с мужчиной?

Внутри все закаменело. Не впервые я сталкивалась с такими провокациями, но каждый раз испытывала смесь отвращения, страха и ледяной ярости, когда попадала в подобную ситуацию. Моей броней был канцелярит – чеканные формулировки на «юридическом языке», не пропускающие эмоции сквозь внутреннюю броню.

– Если это требование связано с обстоятельствами дела или культурными особенностями, передам его дело коллеге. В ином случае предложу поработать со мной некоторое время, чтобы убедиться, что я достаточно профессиональна.

– А если причина «все бабы дуры»? – Матвей отодвинулся от стола и закинул на него ноги, с откровенным наслаждением любуясь моими попытками сохранять лицо.

– Обращусь к непосредственному начальству. Это в их компетенции.

– Твое непосредственное начальство – я.

– Очень жаль! – ляпнула я, не удержавшись. Но успела поправиться: – Что у вас нет регламента на такой случай. Если подобное происходит часто, необходимо выбрать четкую позицию и доносить ее…

– Да расслабься! – оборвал он меня, махнув рукой. – Я понял. Юлить и забалтывать ты умеешь. Хороший юрист. Спасибо, кстати, за поправку про упущенную выгоду. Теперь придется переписывать наши типовые договоры. Три года ходим мимо этой бомбы – ни один долбоеб не заметил.

– Я…

– Вообще, кажется, я только что нанял на работу человека умнее себя, – Матвей вдруг сел нормально и даже наклонился ко мне, понижая голос до интимного полушепота. – Мне некомфортно, когда я не самый умный человек в комнате. Но сейчас это даже на пользу.

Я сжала ручку, которой отмечала ошибки в договоре. Сердце заколотилось сильнее, кожу опалил огонь.

Что происходит?

Это новая игра?

– Ты из тех людей, Марта, с кем хочется спорить, кого хочется подначивать, – Матвей усмехнулся, но как-то устало, словно сдавая. – Но не для того, чтобы выиграть, а чтобы протестировать собственную позицию. Найти слабые места. Ты заставила меня впервые в жизни почувствовать радость от проигрыша.

– Нанял на работу? – наконец вычленила я самое главное.

От внезапной смены тона кружилась голова, словно я телепортировалась из душного подземелья на вершину горы и теперь жадно вдыхала свежий воздух.

Главное – чтобы теперь никто не столкнул меня с этого обрыва.

Я знала, что нельзя поддаваться.

Но то, что он признал мою победу – льстило.

Откровенность и капитуляция.

Мой ум, моя компетентность, мой профессионализм – то, что я готова была отстаивать, вдруг были признаны и приняты человеком, от которого я этого ожидала меньше всего.

– Конечно. Добро пожаловать в компанию, – Матвей легко поднялся с кресла и протянул мне ладонь для рукопожатия.