– А ей-то что? Сама ни одного не родила, а потом сядет с готовым выводком. Ночами стоять возле детей ей уже не нужно, придет на все готовенькое. Чем не сладкая жизнь? Зато меня сплавит на тот свет и будет рада-радешенька, – твердила Настя, как заведенная. Самое странное, что в ее откровенную ложь люди верили всё больше и больше. Находились и такие, кто говорил, что нельзя позволять Ольге жить с ними в одном городе. Якобы она спокойно, не дрогнув ни одним мускулом, способна перебить всё его население.

– Она же умная и хитрая, никогда о себе правды всей не рассказывала. А как Коля от нее ушел, затаила камень за пазухой и ждет удобного времени. Вот что значит озлобленная и обиженная жизнью баба.

Однажды Ольга пришла в магазин за продуктами и встала в очередь у прилавка. Хотела купить домой немного масла сливочного и сыра. Стоявшая за прилавком толстая краснощекая деваха посмотрела на нее хмурым взглядом и заявила, что продуктов, которые просила Ольга, уже не осталось.

– Но я же видела, там всё это есть, – возмутилась Ольга. Продавщица даже не удостоила ее взглядом и гаркнула:

– Следующий! Милочка, иди отсюда подобру-поздорову, пока я добрая.

Ольга не собиралась сдаваться так легко. Но тут появилась Настя и заголосила:

– Опять ты здесь, отравительница!

– О чем ты говоришь? Я никого не травила, – рассердилась Ольга. Но Настя не успокаивалась:

– Врешь! Мою собаку сначала отравили, потом бросили в колодец. Кроме тебя, некому было это сделать.

Вокруг Ольги воздух словно сгустился. Все смотрели на нее с укором: кто-то враждебно, кто-то с любопытством или злорадством.

Ольга не стала больше оправдываться и ушла.

– Ну и ведьма, – пробасила худая старуха, напоминавшая чем-то сушеную воблу. Все разом полезли соглашаться с ней:

– Ой, баба Вера, не говорите. Она же всегда была такой высокомерной. Как будто она царских кровей, а мы – никто. Так, пыль под ногами особы с голубой кровью.

– Она же Колю приворотом удерживала столько лет. А я слышала, что когда мужчина встречает свою суженую, приворот уходит, потому что настоящую любовь никто и ничто не может сдержать, – жарко заговорила продавщица. Стоявшая рядом с прилавком Настя широко заулыбалась, но баба Вера внезапно заставила всех заткнуться:

– Вы сами себя слышите? Неужели верите во всякую чушь, словно дети малые? Тоже мне, придумали – приворот, отворот. Не бывает такого! Чушь все это, не верю.

– Вот зря не верите, баба Вера, – обиделась продавщица. Она уже успела забыть, что должна обслуживать покупателей. Удобно устроилась за прилавком, подперев пухлые щеки руками. – У этой Ольки точно порча есть. Потому что она наводила ее на других людей, и все ее черные делишки ей аукнулись. Почему ее брат не вернулся? Из-за нее. Почему Колька от нее ушел? Потому что не мог вынести ее бесконечного вранья и притворства. Да и первый муженек ее сбежал. Потому что Оля проклята и свое проклятие другим передает. Говорят, проклятие через воду хорошо передается. Может, она поэтому хотела воду отравить?

– Если бы она отравила, то ты, Лена, не стояла бы здесь и не несла бы всякую чушь, —ледяным тоном отрезала баба Вера. Продавщица обиженно поджала губы:

– Я к вам тут со всей душой, баба Вера, а вы мне не верите.

– А чему верить? Вот в этот бред? – усмехнулась баба Вера. – Ой, дожились. Прямо средневековье какое-то.

Люди в магазине начали возмущаться:

– Лена, хорош лясы точить. Отпусти людям продукты, потом сплетничай, сколько влезет.

– Да что вы прицепились? – закричала Лена, нервно взвешивая сахар. – И ничего я не сплетничаю. Я вам правду хочу донести, а вы всё в штыки воспринимаете. Сами потом жалеть будете, что не слушались меня.

Настя, затеявшая весь сыр-бор, тихо стояла в уголочке и ждала. Ждала, когда магазин опустеет, и можно будет от души поговорить с Леной. Та тоже осталась вдовой, у нее была пятилетняя дочь, которую она в то нелегкое для страны время отдала в интернат. Говорила, что не может прокормить ребенка, и ей пошли навстречу.

Однако, когда наступили мирные времена, Лена не спешила возвращать дочь домой. Надеялась, что муж вернется, но этого так и не случилось. После чего женщина посвятила себя одной цели – найти подходящего мужа любым путем. Посещала все городские мероприятия, ходила на танцы по пятницам и субботам, ездила в соседние города на театральные премьеры – всё было напрасно. Казалось, мужская половина человечества словно сговорилась не замечать в упор дивную большую грудь Лены и пышные ягодицы, которыми она очень гордилась. Считала, что женская красота кроется в выдающихся формах, но пока ничего из этого не работало.

У Лены был свой резон подпевать Насте. Та ведь тоже буквально на пустом месте обзавелась хорошим мужем. Николай умел делать всё, в его руках любая работа спорилась. Радовало и то, что он не был поклонником спиртного. Больше всего Лену задевало, что мужчина с трепетом относился к своим детям – баловал и буквально носил на руках каждого ребенка. Но его общепризнанной любимицей была старшенькая – Катя, в которой он просто души не чаял. Глядя, как Анастасия гордо вышагивает рядом со своим Николаем, который младшую дочь сажал себе на плечи, Лена чувствовала, что внутри нее всё переворачивается. Но с Настей было несподручно скандалить. Уж больно вредная, такую задевать себе дороже. Куда более удобным объектом была Ольга, которая оказалась очень чувствительной и не умеющей выяснять отношения. Она обычно терпеливо, молча выслушивала оскорбления и просто уходила, даря участникам скандала ощущение ее никчемности и ненужности.

Сегодня Лена впервые позволила себе нахамить Ольге при свидетелях. Ожидала, что та будет кричать и биться в истерике, но ничего подобного не произошло. А уж после того, как баба Вера и вовсе заставила всех замолчать, Лена почувствовала себя крайне неуютно. Еще она обратила внимание на поведение Насти: та словно подбросила спичку в сложенный и облитый бензином хворост, чтобы в магазине началась перепалка. Подтолкнула всех к скандалу, а сама аккуратненько отошла в тень.

– И кто у нас дура? Опять я, – злилась на себя Лена. Как так получилось, что Насте никто и слова не скажет, хотя она говорит всякую чушь?

Тем временем Настя вернулась домой и с видом победительницы рассказывала мужу, что поставила на место эту невыносимую зазнайку Ольгу.

– Я ей так и сказала, чтобы она не портила людям жизнь, – поджала губы Настя. – Совсем уже совесть потеряла, на нее все соседи косо смотрят. Ей хоть бы хны. Даже продавщица, Леночка, и та не выдержала и заступилась за меня. Ты бы видел, как она на нас зыркнула… если бы взглядом можно было убивать, она бы точно это сделала.

Николай рассеянно слушал жену и кивал в такт ее словам. Почему-то в глубине души он не верил ни единому слову, сказанному про его бывшую. Ольга не была способна на то, что ей приписывали. Она была слишком порядочной и принципиальной. Может, всё дело именно в этом?

– Не обращай внимания, – сказал мужчина и обнял Настю за плечи. – Нам нечего опасаться с ее стороны. И делить с ней нечего.

– Ты так уверен в этом? – нахмурилась Настя и сразу отстранилась от мужа. – Не говори потом, что я тебя не предупреждала…

Глава 2

– Катюша, очнись. Прошу, открой глазки, не пугай отца, – прошептал Николай, сидя рядом со своей старшей дочерью.

Уже несколько недель, как на Катю напала неведомая хворь. Красивая девушка-подросток, формы которой только-только начали проявляться сквозь былую угловатость, начала болеть. Николай и Настя всё чаще и чаще заставали старшую дочь с землистым цветом лица, прижимающей руки к животу. Девчушка ничего не могла объяснить, и временами от нее исходил странный кислый запах, словно она только что опорожнила содержимое желудка.

– Со мной всё нормально, – отвечала Катя и вяло шла в свою комнату.

Теперь их многочисленная семья жила в новом доме. Бывшая жена Николая, Ольга, по-прежнему была одна. И по-прежнему проживала за забором, на соседнем участке. Ольга практически ни с кем не общалась, за исключением тех редких случаев, когда уходила в аптеку или магазин. Она стала старшим мастером в упаковочном цехе, ни с кем не поддерживала беседы и была строга с подчиненными. За глаза про женщину говорили самые невероятные сплетни, а в глаза смотреть боялись. Взгляд Ольги, прямой и какой-то слишком уж спокойный, наводил на нерадивых работников приличный страх. Они порой сами не понимали, почему начинают оправдываться, встречаясь с начальницей глазами.

Иногда к Ольге начинали подкатывать мужчины чуть старше, но уже после первого обмена репликами оставляли её в покое. Уходили со смущенным видом, словно она успела наговорить им чего-то неприятного. Хотя один из несостоявшихся ухажеров признался:

– Да когда она смотрит, хочется вытянуться в струну. Она… как генерал в юбке.

Ольга никогда не повышала голос, но ее негромкого тона хватало, чтобы навести порядок одним только появлением. Настя слышала все сплетни о соседке и начинала негодовать, говоря, что такую заразу нужно сразу же ставить на место. Сама Настя с годами становилась все громогласнее и наглее. С ней никто не хотел иметь дела, так как женщина переходила с обычного тона в режим пожарной сирены, оглушая криком каждого, кто оказывался поблизости. Чаще всего под руку жены попадал Николай, который постепенно отказался от такого понятия, как право голоса в собственной семье. Всем заведовала Настя, которая с порога принималась кричать на всех подряд, не вникая в смысл проблемы. Крики обычно стояли в те дни, когда она сталкивалась с Ольгой или слышала про нее что-то хорошее. Второе случалось не так часто, но встреч на одной улице было сложно избежать.

Дети супругов, начиная со старшей, Кати, быстро просекли, что к чему. Если им хотелось разозлить мать, то начинали говорить о соседке – тете Оле. Той самой, которая никогда у них ничего не просила и помощь, соответственно, не предлагала. Это было дико для Насти, которая считала, что все вокруг ей завидуют и мечтают только о том, чтобы урвать что-то у нее. Бывшая жена Николая даже не удостаивала ее взглядом при встрече и молча уходила к себе за ворота. Последние и были поводом для истерик Насти на протяжении полугода.

– Ты видал, что твоя краля бывшая творит, а? – кричала женщина, подперев бока пухлыми кулаками. После рождения младшей дочери, Сони, Настя резко поправилась. Вместо тонкой изящной дамы появилась такая основательная особа в теле, рядом с которой Николай смотрелся тощим подростком.

– Ворота она новые поставила, тьфу! Тоже мне, королева нашлась. Да кто позарится на эту воблу? – зло смеялась Настя, не сводя с мужа пронзительного взгляда.

– Поставила и поставила. Нам-то какое дело? – спокойно отвечал Николай. Он уже понял, что приближается время очередного скандала, но не мог на это повлиять. При всём желании, мужчина боялся обидеть вздорную супругу и молча проглатывал все ее оскорбления.

– А откуда у нее деньги? Много она там, в своем цеху, зарабатывает? Там же сплошь одни мужики работают… может, она с них деньги берет, а сама думает, кого бы из жен подвинуть? – Настя несла такую околесицу, что Николаю оставалось только вздыхать.

«Сам виноват, что выбрал такую пустоголовую и языкастую бабу, – мрачно думал он».

Настя продолжала ходить туда-сюда, размахивая руками. С красным от злости лицом и недовольным взглядом, она была мало похожа на себя прежнюю. Тогда это была молодая стройная девушка с нежным румянцем на щеках, и многие ласково называли ее персиком. За цвет лица и почти незаметный пушок на нем, что придавало Анастасии особую красоту. И полные губы чаще изгибались в озорной улыбке, чем в некрасивой агрессивной гримасе, которая, казалось, прилипла к ней до конца дней.