Мария Высоцкая: Навязанная семья. Наследник

Глава 1

Карина

– Ты уже видела, что Астахов в политику идет? – спрашивает сестра, размешивая сахар в чашке кофе. – Вторую неделю его рожу по телику крутят. Еще и все паблики рекламой забили. Рассказывают, какой он хороший человек.

– Нет. Да мне это и не интересно, – пожимаю я плечами.

Марина думает, что я до сих пор по нему страдаю, но это абсолютно не так. Я его ненавижу!

Мы с Астаховым встречались пару месяцев два года назад. Он уже тогда был высокомерным, заносчивым гадом, в которого я, несмотря ни на что, влюбилась.

С тех пор мы ни разу даже не столкнулись, потому что… просто негде было. Нет у нас никаких общих знакомых и вообще мест, где мы могли бы увидеться.

Максимально разные круги общения и жизни. Впрочем, это совсем не удивительно. Он уже тогда был успешным бизнесменом, а я – простой студенткой…

– Я бы на твоем месте подпортила ему жизнь. После всего, что он сделал…

– Марин, – бросаю на сестру строгий взгляд, – давай закроем тему.

– Да без проблем! Просто с такими уродами нужно их же методами!

– Я не хочу его видеть.

– А когда Илюшка лет через пять спросит у тебя, кто его папа, что врать будешь?

– Марин! – шиплю сквозь зубы, вытаскивая из пакета кусочек зернового хлеба.

– Ладно, прости. Больше не буду. Просто он даже на порог тебя тогда не пустил. Как тот козел тебе тогда сказал? – Марина морщит лоб, явно напрягая память.

Отворачиваюсь, перемещаясь в тот день…

Я узнала о беременности случайно. Мне стало плохо на паре, и я пошла в медпункт, где меня «обрадовали» без всяких тестов. Нет, тест я, конечно, сделала в тот же день, шокированная этим событием.

Астахова на тот момент в городе не было. Он улетел на какие-то важные переговоры в Азию, и связаться с ним лично у меня не получилось. Но даже когда он вернулся, его телефон продолжал быть «не абонентом».

Я, испуганная до икоты своим положением, поехала к нему домой, но меня там и правда даже на порог не пустили. Астахов не вышел лично. Нет.

Ко мне спустился Журавлев, его друг и партнер по бизнесу. Он в грубейшей форме дал понять, что такие, как я, с мнимыми беременностями сюда пачками ходят…

Доказывать я ничего не стала. Развернулась и просто ушла.

Было страшно.

Страшно рассказать родителям, страшно смотреть в будущее… страшно остаться одной.

Теперь, оглядываясь на свое прошлое, я понимаю, что со всем справилась. Мой сын растет здоровым, крепким парнем. А все остальное – мелочи!

– Давай закроем тему, пожалуйста, – прошу сестру, и на этот раз она и правда успокаивается.

– Ладно. Прости. Я просто как его рожу вижу, меня перетряхивает. Так бы и плюнула. Чтоб он на этих своих выборах провалился. Нет, ну кто за такого придурка голосовать вообще будет?!

– Они явно состряпают красивую картинку, в которую даже ты поверишь, – улыбаюсь я. – Да и вообще, он детдомовский. У него уже большой козырь в рукаве. Будут давить сначала на жалость, а потом обещать с три короба.

– Да уж, – скисает Маринка. – Так, ладно, я побежала, а то на работу опоздаю.

– Давай, – машу ей рукой и перемещаюсь в нашу с Илюшей комнату.

Мы все живем у родителей. Я с Илюшей, сестра с мужем и мама с папой. Хорошо, что квартира трехкомнатная…

– Это кто у нас тут такой проснулся? – улыбаюсь сыну и укладываюсь к нему на диван.

Конечно, у нас есть детская кровать, но он в ней не спит. Предпочитает с мамой на разобранном диване, который родители покупали еще восемь лет назад, в мои четырнадцать.

– Выспался? – смотрю на Илюшу, поглаживая его по животику.

Сын широко мне улыбается, а буквально минут пять спустя оттягивает воротник моей футболки в поисках груди.

Пока сын завтракает, в пятнадцатый раз за последние сутки перечитываю письмо с приглашением на собеседование. Найти работу с частичной занятостью, не имея почти никакого опыта, – целый квест. Здесь же большую часть времени я буду на удаленке.

Понятно, что Илья еще маленький, но по факту нас с ним содержат мои родители, и меня это угнетает. Нет, они не попрекают, ни в коем случае. Они безумно любят внука, и нас с сестрой тоже. Но если первый год я еще как-то смирялась с тем, что должна двадцать четыре на семь быть рядом с сыном, сейчас это будто уже не такой весомый аргумент, глядя на то, как мои родители нас тянут.

Илья прекрасно остается с моей мамой, отцом, сестрой и даже Вадькой, ее мужем. По факту мы Илюшку впятером воспитываем. Поэтому если мне и понадобится отлучиться на пару часов из дома, всегда будут люди на подхвате.

– Кариша, я дома, – басит из прихожей папа, а через минуту заглядывает к нам в комнату.

Илья к тому моменту уже наелся и, сидя на кровати, треплет игрушку.

– Кушать будешь? – спрашиваю папу, поднимаясь с кровати.

– Подогрей. Я руки помою и с Илюхой посижу. Ты когда уходишь?

– Через сорок минут. Меня максимум часа два не будет. Нормально?

– Конечно.

– Ты с ночной, я знаю…

– Да я на смене поспал, – улыбается отец. Он работает в полиции, в дежурной части.

Киваю и бегу разогревать завтрак. Пока папа ест, развлекаю сына, параллельно подкрашивая глаза.

Из дома выбегаю минута в минуту. Заворачиваю за угол, чтобы срезать путь до автобусной остановки, и чувствую, как меня хватают под руки.

– Девушка, вы пройдете с нами.

– Кто вы? Что вам… – шепчу, охваченная ужасом, а потом вижу, как в стоящем неподалеку микроавтобусе открывается дверь.

– Ну, привет, Карина…

Глава 2

– Виктор? – моргаю, абсолютно не понимая, что он тут делает.

Виктор Журавлев, одетый в черное пальто и деловой костюм, надвигается на меня спокойной, непоколебимой глыбой. Он и есть тот самый партнер и друг Астахова, который меня тогда не пустил на порог.

Кровь стынет в жилах от его появления. Потому что если Дима меня тогда хоть чуть-чуть любил, то вот его друг открыто ненавидел и презирал. Он и сейчас смотрит на меня тем же безразличным, сканирующим взглядом, будто я грязь под его начищенными ботинками.

Он смотрит на меня с отвращением, а в моей голове проносится тот самый день, когда я пришла, чтобы сообщить Диме о ребенке. Тот самый день, когда Журавлев встретил меня на пороге особняка и бросил сквозь зубы: «Пошла вон отсюда».

– Что ты здесь делаешь? – хрипло шепчу, глядя на него во все глаза, покрываясь холодным потом.

Он делает шаг вперед, и я инстинктивно сжимаюсь, чувствуя болезненный хват охранников на своих руках. Сейчас это все, что осталось от моей воли и гордости… Сейчас я не способна себя отстаивать. Потому что меня держат. Потому что смотрят так, словно я не человек. Потому что пугают до чертиков одним своим видом…

– Ну, ты уже в курсе, что Астахов идет в политику, – смотрит мне прямо в глаза. – Поэтому теперь тебе нужно подписать кое-какие бумаги. – Он тянется к папке, которую до этого держал под мышкой.

– Что?

– Договор о неразглашении. Никто не должен знать, что у Астахова есть ребенок. Пока.

– Это не его ребенок, – шепчу, чувствуя, как подкашиваются колени.

После всего они еще смеют приходить ко мне, заявлять права на моего сына и подсовывать какие-то договоры?

– Правда? – его губы расплываются в холодной, лицемерной улыбке. – А вчера ты говорила другое.

– Я?

– Хватит строить из себя дуру, – он резко сует мне в руки раскрытую папку. – Подписывай, Карина, – давит голосом, в котором проскальзывает нетерпение.

Виктор оглядывается и поднимает воротник пальто. Выглядит так, словно ему неуютно здесь находиться. Не рядом со мной, а в нашем районе. Простом, тихом, не имеющем никакого отношения к миллиардерам, в чьих кругах он вертится. Виктор всегда испытывал пренебрежение к обычным людям, несмотря на то, что они с Астаховым сами поднялись с самых низов.

Смотрю на его каменное лицо, которое стало олицетворением моего унижения, и понимаю, что эти документы станут моим молчаливым согласием на все, что они потом со мной вздумают сделать.

Моя рука сама тянется к ручке. Пальцы обхватывают холодный металл, и я чувствую, как что-то внутри меня ломается.

– Ты долго будешь ломать эту комедию? – раздражается Журавлев. – Хотя я всегда знал, что ты дура, но чтобы настолько. Звонить к нам в офис с угрозами и думать, что мы тебя не найдем?

Его слова обрушиваются на меня ледяной лавиной. В глазах темнеет, а в ушах начинает звенеть.

– Я… я не звонила, – лепечу в полном смятении. – Какие угрозы?

– Мы вышли на тебя меньше чем за сутки по адресу регистрации. Чем ты вообще думала? Не получилось нагнуть Димку в прошлый раз, поэтому решила подсуетиться снова? Денег захотела?

Кто-то… кто-то позвонил им и назвался мной? Кто-то, кто знает про Илью? Ледяная стрела страха пронзает меня насквозь. Кто мог это сделать?

– Ты правда думала, что тебе заплатят?

Виктор смеется, а у меня все внутренности узлом завязываются.

– Глупо, Карина. Очень и очень глупо.

Глава 3

Смотрю на него, и мой взгляд, еще секунду назад полный слез, становится таким же холодным, как у Виктора. Расправляю плечи, выпускаю ручку из пальцев и четко произношу:

– Я не буду ничего подписывать.

Журавлев прищуривается, словно не верит своим ушам. Демонстративно и насмешливо прикладывает ладонь к уху, склоняясь надо мной.

– Чего? Я что-то не расслышал?!

– Я не подпишу, – цежу сквозь зубы.

Может быть, я пожалею. Может быть! Но я не пойду у него на поводу, не стану их марионеткой.

– Нет? – Виктор застывает, а его надменная маска на секунду сползает, обнажая чистое недоумение.

– Я понятия не имею, кто и зачем звонил в ваш офис, но это была не я!

Делаю шаг вперед, и охранники, ошеломленные моей внезапной переменой, инстинктивно ослабляют хватку.

– Ты, кажется, понятия не имеешь, с кем связываешься, дура! – шипит Журавлев мне в лицо.

– Не знаю? Поверь, я в курсе. Ты просто цепной пёс, который лает по команде Астахова, воображая, что он тебе друг! – зло шепчу, слыша в своем голосе сталь. – Ты всегда выполнял за него всю грязную работу. Знаешь, я об этом не задумывалась никогда, но что, если это была твоя инициатива тогда? Что, если ты не пустил меня тогда в дом не по указу Димы? – выпаливаю какие-то бредни. Чтобы Астахов и не знал? Смешно!

Виктор молчит, стиснув зубы, испепеляя меня яростным взглядом.

Хватаю воздух губами, чтобы закончить свой дерзкий монолог. Силы уже на исходе, а я не договорила.

Дергаю руками, чтобы высвободить их из хватки охранников, и на этот раз мне позволяют это сделать.

Мельком обвожу взглядом свои ладони, а потом впиваюсь глазами в Журавлева.

– Передай Астахову, что если ему что-то от меня нужно… – делаю еще один шаг, сокращая расстояние между нами, – пусть приедет сам, а не присылает непойми кого…

Скулы Виктора белеют от напряжения и ярости. Он готов разорвать меня на части прямо сейчас.

– Ты сильно пожалеешь об этом, – выдавливает сквозь стиснутые зубы, касаясь напоследок моей щеки ладонью.

– Я уже давно пожалела, что связалась с вами, – шепчу в ответ и, круто развернувшись на пятках, поворачиваюсь к нему спиной.

Каждый мускул в моем теле напряжен в ожидании, что Виктор выйдет из себя. Что ударит, схватит, закричит. Но ничего не происходит. Я слышу, как хлопают двери машины, и, ускорив шаг, иду обратно к дому.

Плечи подрагивают, пальцы на руках тоже. Я чувствую, как по щекам начинают катиться слезы. Это все страх. Он такой сильный, что я еле-еле смогла его побороть. Буквально десять минут – и меня снова придавливает к земле.

Я не знаю, что будет дальше. Не знаю, чем все это закончится.