Я иду. Не бегу, не спотыкаюсь, а именно иду. Шаг за шагом. И только когда заворачиваю за угол, понимая, что он меня не видит, ноги подкашиваются. Прислоняюсь к шершавой стене старого дома, и меня начинает трясти крупной, неконтролируемой дрожью. Только сейчас до меня доходит, что я натворила. Я объявила войну людям, у которых нет никаких принципов.

В ушах звенит от собственной дерзости. Я только что назвала Виктора Журавлева цепным псом. Я бросила вызов Астахову.

Точно дура.

Что я вообще наделала?

Они не оставят это просто так.

Астахов… он же приедет. Теперь точно. Я в этом почти не сомневаюсь. Вопрос только когда…

Глава 4

Дрожь понемногу отступает, сменяясь ледяным спокойствием.

Да, я боюсь. До тошноты, до дрожи в коленях. Но теперь этот страх меня не парализует, нет. Наоборот, он заставляет мозг работать быстрее.

Отталкиваюсь от стены, вытираю тыльной стороной ладони мокрые щеки и глубоко вдыхаю. На дворе глубокая осень. Ночью температура уже давно опускается ниже нуля. Ледяной ветер пробирает до костей и раздувает волосы, превращая укладку в птичье гнездо.

Шмыгаю носом, выдыхаю и понимаю, что вопрос «Что я наделала?» становится неактуальным.

Панический, почти парализующий страх отступает, и ему на смену приходит холодная, расчетливая рациональность.

Я должна понять, что мне делать дальше. Как себя вести. Как обезопасить нас с сыном.

Дотерев остатки слез, достаю телефон и звоню в фирму, куда меня пригласили на собеседование. Долго извиняюсь, что опоздаю из-за сломавшегося транспорта. Вру, но, вроде, выходит убедительно. В итоге эйчар входит в мое положение и переносит собеседование на завтра.

Благодарю за понимание, скидываю звонок и почти бегом возвращаюсь домой.

Когда захожу в квартиру, понимаю, что вернулась в свою крепость. Здесь не страшно. Здесь всегда поймут и поддержат. Здесь защитят и будут просто любить.

– Карин? – слышу папин голос позади. – Ты чего так рано вернулась?

– Пап, – разуваюсь, не поворачиваясь к нему, – на завтра собеседование перенесли, у них там какое-то срочное совещание.

– А, ну понял. Мы с Илюхой играем.

– Я подойду сейчас, руки помою, – тараторю, до сих пор не повернувшись к папе лицом.

Когда слышу его шаги, выдыхаю, снимаю верхнюю одежду, быстро прячу в шкаф и перебежками добираюсь до ванной.

Там тщательно умываю лицо, глубоко дышу и, нацепив улыбку, иду в комнату.

Илюша, сидя на полу, с восторгом катит машинку. Он поднимает на меня глаза, и его лицо озаряется улыбкой.

– Ма!

Вот он. Мой любимый мальчик. Человечек, ради которого я преодолею все трудности. Подхожу к коврику, опускаюсь на колени и крепко-крепко обнимаю его, закрывая своим телом, как щитом.

– Дочь, я вздремну схожу, – предупреждает папа.

– Конечно, иди, – часто киваю и беру у Ильи из рук машинку, которую он мне протягивает.

Часа через два дверь в квартире хлопает, и я вижу в дверном проеме нашей с Илей спальни голову сестры.

– Ну как собеседование? Я на обед специально домой прибежала, рассказывай, как прошло.

– На завтра перенесли.

Поднимаюсь, беру Илью на руки, и он тут же обнимает меня за шею своими пухлыми ручками.

– Посидишь с Илюшей завтра пару часов? Ты же выходная.

– Конечно! – сестра сразу оживляется.

Илюшу в нашем доме любят все. Души в нем не чают.

– Спасибо, Марин.

Благодарю сестру, меняю Илье подгузник перед тем, как уложить на дневной сон, и, пока занимаюсь этим, в голове складывается план.

Я пойду не только на собеседование. Нет. Еще завтра я пойду в юридическую консультацию, чтобы узнать, как можно противостоять таким, как Астахов.

Я не позволю ему испортить нам жизнь. Ни за что!

Укладываю Илюшу на кровать и ложусь рядом с ним.

Пока сын присасывается к груди , открываю браузер в телефоне и вбиваю в поиск: «Юристы по семейному праву».

Глава 5

Как только Илюшино дыхание становится ровным и глубоким, я аккуратно накрываю его одеялом и, стараясь не издать ни звука, выхожу из комнаты, плотно прикрывая за собой дверь.

Маринка еще тусуется дома, отлынивая от работы, и без зазрения совести жарит котлеты на ужин. Сегодня ее очередь готовить.

– О, уснул? – спрашивает, как только я захожу на кухню.

– Уснул, – киваю, чувствуя страшную усталость.

Всему виной встреча с Журавлевым, будь он неладен!

– Чай будешь, Карин? – бросает сестра через плечо, а когда поворачивает голову, видимо, замечает мое выражение лица. – С тобой все в порядке? – Она откладывает лопаточку и нажимает кнопку на чайнике.

Пожимаю плечами и, подойдя к столу, опускаюсь на стул.

Сестра начинает суетиться вокруг: ставит чашки, заглядывает в сковороду со шкварчащими котлетами, а потом вытаскивает из холодильника пирожные.

– Мам вчера купила, – трясет коробку.

– Класс, – улыбаюсь, но получается неискренне.

Почему-то только сейчас мне в голову приходит одна простая вещь – Маринка утром первая заговорила про Астахова. Мы не вспоминали о нем последний год точно. По крайней мере, вслух даже имени его не называли, а теперь она почему-то о нем заикнулась. Почему?

Виктор сказал, что я звонила им в офис и угрожала. Он был в этом уверен.

А что, если это Марина? Может быть, она поэтому про Димку утром и вспомнила?

– Марин…

– М?

– Почему ты утром говорила про Диму?

Маринка на секунду замирает, и ее брови съезжаются к переносице.

– Этого козла? Да не знаю, к слову пришлось, – хмурится. – О нем в последнее время из каждого утюга трубят. Выбесил. Сидит там, весь такой лощеный, рассказывает, как пролетариату уровень жизни поднимет. Врет и не краснеет, урод!

Марина всегда была вспыльчивой и более эмоциональной, чем я, поэтому подозревать ее в шантаже я будто бы не имею права. К тому же, она моя сестра и никогда бы так не поступила, не сказав мне. Ведь правда?

– А что, Кари?

– Я сегодня видела Журавлева, – произношу полушепотом, и Маринка роняет из рук лопаточку.

– Чего? Когда? Где?

– У нас во дворе. Он приезжал. С охраной.

Зажмуриваюсь. Леденящий ужас той сцены накатывает по второму кругу, и мне приходится сильно постараться, чтобы взять себя в руки.

Первые минуты я даже не могу произнести ни слова. Молчу, глядя на свои пальцы, умиротворенно лежащие на коленях. Но это лишь с виду. На самом деле костяшки так напряжены, что я не смогу их сейчас согнуть.

– Что ему было нужно? – шепчет Маринка, прикрывая дверь на кухню, и садится на табурет рядом со мной.

Хватаю воздух и, чуть ли не заикаясь, рассказываю ей обо всем, что мне сегодня сказали. Про договор, про угрозы, про то, что кто-то, назвавшись мной, решил их шантажировать.

Марина сидит все это время молча и неподвижно. Смотрит на меня, поджав губы, и ее плечи с каждым новым словом напрягаются все сильнее.

– Ты правильно сделала, что не стала ничего подписывать. После всего эти гады просто не имеют права диктовать тебе условия. Слышишь?

Маринка вскакивает с табурета и обнимает меня со спины, немного навалившись на меня своим весом.

– Может, в полицию пойти? Они же угрожали…

– Кто это может подтвердить? – спрашиваю не своим голосом. – Я хочу проконсультироваться с юристом. Найду хорошего, и он точно скажет, что мы можем сделать в такой ситуации.

– Да, ты права. У них деньги, связи, адвокаты. Полиция нам не поможет. Каришь, ты главное помни, – крепко обнимает меня за плечи, – у тебя есть мы, и мы все на твоей стороне. Слышишь? Мы не позволим им тебя тронуть. Ни тебя, ни Илюшу!

– Спасибо, – шепчу на выдохе. – У тебя завтра выходной, ты посидишь с Илюшей? Я сбегаю на собеседование, а потом поеду к юристу. Ладно?

– Конечно.

– Только не говори маме про Астахова, про то, что Виктор приезжал. Она будет волноваться.

– Карин, – Маринка закатывает глаза, – это даже не обсуждается.

– У нас с Вадькой в копилке приличная сумма, ну, та, что на первоначальный взнос. Мы тебе поможем. На хорошего юриста должно хватить, если все до суда дойдет.

– Он не допустит суда, я думаю. Ему не нужен скандал и все эти разбирательства. Да и не могу я брать у вас деньги…

– Ты моя сестра. Это не обсуждается, – грозно отрезает Марина. – Ерунду не городи. Кто поможет, если не семья?

– Спасибо, – шепчу сквозь слезы, чувствуя облегчение.

Потому что, когда у тебя есть такая семья, все трудности кажутся не такими уж и страшными.

Так я думаю ровно до того момента, пока Дима не звонит мне лично. Это происходит вечером, едва я успеваю уложить ребенка.

Глава 6

Я знаю, что это он. Откуда? Понятия не имею. Просто интуиция.

Оглядываюсь на спящего сына и подношу телефон к уху.

– Алло, – произношу тихо, выходя на балкон и прикрывая за собой дверь.

Первые секунды я слушаю тишину. Она такая густая, что ее почти физически можно потрогать. Его молчание нервирует. Очень.

Но я ошибаюсь.

По-настоящему меня нервирует его голос.

Низкий, пугающий. Из прошлого.

Дима, как и тогда, звучит спокойно, почти лениво, но в каждом звуке, который он произносит, сквозит смертельная уверенность.

– Ты хотела увидеть меня лично, Карина? – спрашивает вкрадчиво, и я чувствую, как по коже бегут мурашки.

Я сглупила. Сильно. На что вообще рассчитывала? Что Журавлев не передаст ему мои слова? Что Дима с его-то эго их проигнорирует? Смешно!

Ежусь и, глотнув воздуха, отвечаю с нервным смешком:

– Судя по тому, что ты звонишь, лично мы не увидимся?

Сама провоцирую, но ничего не могу с собой поделать. Я так зла на всю эту ситуацию и на него.

Мне казалось эти два года, что я забыла. Что отпустила.

Мне казалось, что я на него больше не злюсь, что он для меня просто эпизод, недостойный внимания. А сейчас все перевернулось на сто восемьдесят градусов. Он снова появился в моей жизни, но теперь еще и с обвинениями. С претензиями. С желанием контролировать нашу с Илюшей жизнь.

Он пришел с верой, что он , чертов хозяин жизни. Что я, просто пыль под его ногами и не буду сопротивляться.

Да, два года назад я не сопротивлялась и не боролась. Я просто смирилась с тем, что мы ему не нужны. И для него сейчас было бы лучше, чтобы все так и оставалось. Потому что теперь я не буду молчать. Не буду следовать его указаниям!

Теперь мы будем на равных, несмотря на то, что он этого и не признает.

– Журавлев сообщил, что ты отказалась от нашего предложения. Мне это не нравится, Карина. Очень и очень не нравится.

Стискиваю телефон так, что пальцы немеют, и прикрываю глаза.

«А тебе и не должно нравиться», – вертится на языке, но озвучить пока не хватает сил.

Черт, я не думала, что мне будет так трудно с ним разговаривать. И это только по телефону…

Я была молодой, глупой. Комнатным цветком, у которого в жизни никогда не было проблем. Дима с первого взгляда мне понравился. Показался хорошим, хоть и до безумия серьезным. Важным таким…

Даже сейчас вспоминаю это с улыбкой. Потому что до сих пор помню то волшебное состояние влюбленности. И потому что, несмотря на всю боль, после этих отношений у меня появился Илья!

– То, что ты скрыла от меня сына, мы обсудим позже, конечно. Пойми, ты уже совершила ошибку, Карина. В прошлом. А сейчас только усугубляешь ситуацию.

– Единственная моя ошибка – это ты! – шиплю, и в голосе слышна агрессия. – И сейчас я ни за что не позволю тебе диктовать, как мне жить. Как нам с сыном жить!

– Позволишь, – его голос внезапно теряет всю притворную мягкость и становится стальным. – Потому что альтернатива тебе не понравится. Ты думаешь, юрист тебе поможет? Не смеши, пожалуйста.

– Я…

– Они все вежливо тебе откажут, – продолжает он, абсолютно меня не слушая. – Я тебе это обещаю. Ты согласишься на все мои условия. И если хоть одна душа узнает о ребенке до того, как я решу, что с вами делать…