Татьяна Тэя: Развод. Белые розы – вестники надежды

Глава 1

Странно, почему ключ проворачивается два раза, а не четыре?

Я вынимаю его из скважины и хмурюсь.

Где-то наверху хлопает дверь. Раздаётся детский голос, затем взрослый, потом звук открывающихся дверей лифта и всё. Снова тишина.

В старом подъезде пахнет сыростью и бетоном, я шмыгаю носом, чувствуя, что сейчас расчихаюсь. Ещё вчера расклеилась и никакие противовирусные не помогают. Быстрее бы домой, под тёплое одеяло к чаю с малиной.

Верчу ключ в руке, пожимаю плечами.

Ладно, наверное, когда прошлый раз закрывали, спешили, и вместо четырёх оборотов закрыли на два.

Вставляю второй ключ в верхний замок, чтобы зайти в квартиру. А этого и не требуется. Дверь приоткрывается сама.

На пару миллиметров…

Открыто…

Удивлённо моргаю.

Что за дела!

Это старая квартира родителей. Сейчас в ней только закончился ремонт. И деньги, кстати, тоже закончились. Надо подкопить на новую мебель и, уже обставив, сдавать.

Я как раз привезла от подруги журнальный столик и два стула, которые она мне отдала. Решила сразу закинуть сюда, чтобы не хранить дома.

Столик и один из стульев я оставляю на лестничной площадке, а со вторым наперевес захожу в квартиру.

И сразу понимаю, что я здесь не одна.

В прихожей валяется обувь и верхняя одежда. Прямо на полу. От стен ещё пахнет краской и обойным клеем. Полы бы ещё раз надо помыть, они белёсые. Рабочие что-то напортачили и плохо их прикрыли, хорошо хоть не поцарапали дорогой ламинат.

Хотя я сейчас точно не о том думаю.

В квартиру забрались воры!

Тут же вспоминаю про рассказы, как пустые жилища оккупируются непрошенными квартирантами, а их потом отсюда даже с полицией не выселишь! Правда, такие истории в основном я слышала про заграницу, но кто знает, может, и у нас также?

Делаю осторожный шаг вперёд.

Дверь в спальню приоткрыта. Тихие голоса и стоны долетают до моих ушей.

Что это?

Кто это?

Я невольно пячусь назад, потом, собравшись, торможу себя, хватаю стул покрепче, думая, что готова отдубасить им крыс, пробравшихся в мой дом и…

Подскакиваю на месте.

Когда раздаётся низкий баритон моего мужа.

– Да-да, моя королева… агрх… как ты хороша.

Сёма? А он что тут делает?

– Вот так, да… сделай так ещё раз… агрх…

А дальше моё тело реагирует вперёд моего разума, и я просто пру вперёд, прямо в открытые двери спальни.

Захожу в комнату и с громким стуком ставлю стул на пол.

Парочка на полу на синем надувном матрасе тут же подскакивает. Клетчатый плед съезжает с задницы моего мужа, а я, стараясь игнорировать приспущенные брюки, перевожу взгляд на его лицо.

Его большие удивлённые глаза смотрят на меня.

– Любаша? Что ты тут делаешь?

Его хорошо поставленный голос ломается на странной ноте. Будто он готовится дать петуха от шока.

– А ты… вы?

Я смотрю на женщину рядом с ним и… снова подскакиваю. А потом замираю.

Господи… этого не может быть? Это не просто больно, это не выносимо!

Всё внутри меня переворачивается. И снова переворачивается. И снова. И крутится будто в центрифуге, ускоряясь и ускоряясь. И вот я уже теряю равновесие до той степени, что падаю на стул, который притащила с собой.

Роняю лицо в ладони и отрицательно мотаю головой.

Не верю глазам.

Не хочу им верить, точнее.

Глава 2

С каким-то горьким смешком выпрямляюсь, вскидываю брови, откидываюсь на спинку стула, складываю руки на груди и с иронией кидаю:

– Что застыли? Продолжайте… не смею вас смущать…

– Любовь Игоревна? Всё не так, как вы подумали, – пищит моя невеста.

И невестка Сёмы, как бы. Которую он только что называл своей королевой и просил что-то сделать ещё раз точно так же.

Нос мой морщится… я даже представлять не хочу, чтоб именно он просил её сделать.

– Что здесь происходит?

Я поднимаю голову и пальцами касаюсь мокрых щёк.

Я что плачу? Зачем? Почему? Перед ними?

– Как давно это длится? – я со злостью вытираю щёки.

Нет, такой радости я им не доставлю. Секундная слабость не более.

На самом деле, я так потрясена, что у меня слов не осталось и сил не осталось во всем этом разбираться. Я просто вижу, что это предательство. Форменное предательство меня. И форменное предательство Ромы, нашего сына.

Девушка, которую я приняла как родную дочь, которую впустила в дом на целый год, которой помогала, которую поддерживала, оказалась настолько испорченной, что проползла в кровать к моему мужу?

А муж тоже хорош… объелся груш.

– Ничего не длится, Люба. Мы просто репетируем…

Ничего не могу поделать, закрываю рот ладонью и смеюсь. Смотрю на молодую нахалку и на своего мужа-ровесника. Никогда не понимала этого – молоденькая девушка зарится на мужчину вдвое старше себя.

Сама всегда общалась с ровесниками, мне с ними было не интересно, а мужчины на десять и более лет старше наводили какой-то непонятный ступор. О чём с ними говорить? Хотя да… тут говорить не обязательно.

Сёма в целом отлично выглядит в свои тридцать восемь. Мы рано поженились и рано родили сына. Муж, как попал в среду сценаристов, так очень изменился. Это вам не в местную газету статейки понаписывать. Теперь он сюжеты для сериалов сочиняет. Пишет, как не в себя. И вот… как оказалось… репетирует с невесткой.

– Ты б что-то получше придумал, Сёма. Твои объяснения курам на смех.

На меня опускается странное равнодушие. Я будто смотрю на всю это сцену на со стороны.

– Ты лучше сценарий меняй и пиши про то, как жена застукала мужа за изменой. А вообще можешь и главную роль для себя отвести, хотя нет, – мотаю головой. – Актёр из тебя так себе, дорогой, не вывезешь. Врать ты не умеешь. Играть тоже не получается. Поэтому лучше пиши.

Больше не в силах принимать участие в этом цирке, я встаю и иду к выходу.

Слышу, как за спиной Сёма кричит. Вот в прямом смысле кричит и чертыхается:

– Погоди, постой, Люба! Я всё объясню. Ты не так поняла. Рита просто мне помогает.

– В чём помогает? – кричу через плечо, притормаживая. – Почувствовать себя молодым и ещё ого-го каким? Ну тогда не буду вам мешать, продолжайте.

Я вылетаю из квартиры и бегу по лестнице вниз, игнорируя лифт. По старым покатым ступенькам. Дом ещё довоенный. Но построенный на века. Только, конечно, требущий капитального ремонта. На первом этаже я соскальзываю с особо сточенной ступеньки и шмякаюсь прямо копчиком о пол.

Боль такая сильная, что я охаю невольно и, цепляясь за перилла, поднимаюсь.

Где-то сверху раздаётся грохот.

Это точно Сёма. Натянул штаны и бежит следом. Споткнулся о стул и столик, оставшиеся возле двери. У меня нет сил: ни физических, ни моральных – заносить из в дом.

Я чихаю и шмыгаю носом и, прихрамывая, иду к выходу из подъезда.

Простуженная, побитая, униженная. Всё собрала.

Быстрее б домой… закроюсь на щеколду и домой не пущу этого ирода, с которым прожила двадцать лет! У нас ведь годовщина в этом году! Фарфоровая свадьба!

Всё… разбился фарфор. До поганых черепков.

Кое-как я доползаю до машины и падаю за руль. Моя старая колымага с первого раза заводиться не хочет. Ну хотя как старая… Десять лет ей. Просто использую и в хвост, и в гриву, а время на нормальный ремонт нет. Я не разбираюсь, мужу некогда.

Мужу… грушу…

Вот и Сёма вылетает из подъезда следом за мной.

С глазами по пять копеек. Побитая виной собака. Чтоб он там не утверждал, правда то она вон – на лице написана.

Его пальцы ложатся на ручку дверцы машины, но я уже заблокировалась изнутри. Сколько бы он не дёргал её, не поддаётся.

Тогда он стучит в окно и громко просит:

– Только Ромке ничего не говори, слышишь, Люб, Ромке не говори.

– Раньше надо было про Ромку думать, – выпаливаю и нажимаю на газ, вылетая со двора одним рывком.

Я даже в зеркало заднего вида не смотрю и не оглядываюсь. Мне просто плохо. Очень плохо. Очень-очень. Физически я заболела. Морально – раздавлена.

Вот так… по всем фронтам разбили. Я вылетаю на проспект и гоню вперёд. Машина недовольно гудит, возмущается, что я вдруг ни с того, ни с сего решила её напрячь. Может, я несколько штрафов словлю. Да ну и пусть… Пора давно перестать быть аккуратной. Муж же не побоялся испачкаться в этой гадости.

А Ромка… какового будет узнать ему про Риту? Он же души в ней не чает. Сын у меня довольно мягкий, ласковый, любит свою жену, они свадьбу сыграли как им восемнадцать стукнуло. Ещё и учатся вместе. Студенческая семья, так сказать. Как же теперь быть? Он же с ума сойдёт!

Но я молчать не собираюсь. Нет! Заткнуть меня не получится. Не тот случай.

Сжимаю руль и давлю на газ сильнее. Закладывая крутой поворот.

Вот прямо сейчас доберусь до дома и позвоню сыну. Или сразу к нему поеду. Он даже не в курсе, где его жена гуляет?

Я снова вхожу в поворот, игнорируя, как сильно щекочет в носу. Но глаза сами собой закрываются, когда я чихаю. Голова откидывается вперёд.

И всё…

А дальше «бум» и глухой удар.

И подушки безопасности бьёт меня в лицо и под рёбра.

То ещё удовольствие, скажу я вам.

Закрываю глаза и сдаюсь… Силы иссякли.

Глава 3

Не сразу, но я прихожу в себя.

Видимо, подушки безопасности оглушили меня, вдарив со всего размаху. Они же должны спасать, а не травмировать. А у меня такое ощущение, что весь дух из меня вышибли. Будто я на боксёрскую грушу налетела.

А ещё до сих пор в ушах стоит странный треск, похожий на разбитую скорлупу яйца. Именно с таким звуком капот моей машины въехал в капот другой машины.

Боже… Боже… так сложно дышать… Будто рёбра поломались. И в носу неприятно булькает.

Я сижу, зажмурившись, нащупываю руль, хватаюсь за него, словно за спасательный круг.

И авария то какая глупая. Я чихнула и закрыла глаза.

И всё… полный привет.

Нет, авария не из-за того, что я чихнула. А из-за того, что Семён изменил мне с нашей невесткой! Именно они настоящие виновники потери моей концентрации.

Я столько лет за рулём и на моём счету ни одной аварии! Я всегда вожу аккуратно.

Внезапно, чёрт возьми, я подскакиваю, когда в окно со стороны водителя начинают стучать.

– Эй, дамочка, – долетает до меня, – ты вообще смотришь, куда едешь?

Я разворачиваю голову в сторону голоса, открываю глаза и ору, что есть мочи.

Зло, раздражённо и резко.

– Какая я тебе дамочка!? Где ты вообще дамочку увидел?!

Мужик по ту сторону двери отскакивает как будто, но через секунду возвращается. Наклоняется, чуть ли носом прижимаюсь к стеклу и говорится так же громко:

– С вами всё в порядке?

– Нет! – отвечаю резко и…

Начинаю реветь.

Салон машины заполняют мои завывания. Ей богу, я словно пьяная. Нюни развесила. Даже не знаю, что меня сейчас больше огорчает. Измена Семёна, предательство Риты или эта глупая авария? Или организм решивший болеть в самый неподходящий момент?

Не сразу понимаю, что мужик снаружи дёргает ручку двери. То ли пытается открыть её, то ли выломать.

– Откройте! – раздражённо требует он.

– Не открою! – не менее раздражённо бросаю я. – Уезжай, видеть тебя не хочу!

Мужик, наверное, удивлён бескрайне моей дерзости.

– Ну так и я не то чтобы счастлив вас лицезреть прямо сейчас, – говорит он отчётливо, – но дверь откройте. У нас тут с вами ДТП, если заметили. Дорожно-транспортное происшествие, – поясняет, словно младенцу. – Прямо на перекрёстке и хорошо, что не на оживлённом. Открывайте, чёрт возьми!

– Не открою, – ворчу я. – Вы меня прибьёте.

– Не прибью.

– Где гарантии?

– Откройте, чёрт возьми! Вам точно подушкой безопасности последние мозги вышибло?