– Двоюродный Давиде был на вечеринке Сына Правителя Оро. Прямо в его Цитрусовой Роще. И Сын Правителя Оро хочет на меня посмотреть после того, как Давиде покажет ему мой спектакль. Какой-нибудь.

Ренато вскидывает бровь:

– Думаешь, так и случится?

– Ну а почему нет? – мы с Ренато идем, держась за руки, и мне это нравится. Так просто гулять и болтать, словно… я все еще не знаю, кто мы друг другу. А Ренато не спешит мне ничего прояснять.

– Пожалуй, мне самому стоит подружиться с Оро. Я-то уже могу тебя ему показать, – Ренато усмехается. – Но если он скажет, что не хочет с тобой работать, малыш, что тогда? Он требовательный профессионал.

– Эй, ты должен меня поддерживать. А ты не веришь в меня? – щеки вспыхивают.

– Должен? – Ренато тихо смеется. Холодно. Опасно. – Я коварный Двоюродный, который похищает доверчивых девиц и делает с ними что угодно. Ты у меня дома, в закрытом саду. И говоришь, что я что-то должен?

Доверчивая наивная девица я и есть. Даром, что Троюродная и актриса. Это только для простых эльфов мы верх хитрости.

Со времени нашего знакомства с Ренато прошло всего ничего. Спектакль лишь вечером был. Сейчас начало ночи. А я все это время воображаю какие-то «отношения» и жду, что Двоюродный о них объявит. А он меня даже особо не выделяет из тысяч актрис, с которыми гулял, если любит искусство. Это, если судить здраво.

– В кино так не бывает, – говорю, не убирая свою руку из его захвата, – там, если Двоюродный коварный, то он только таким прикидывается. Ну, иногда дел понаделает, но извинится. А в конце Церемония и дети.

Ренато понижает голос:

– Опять напряжена и боишься меня?

Напряжена, это правда. Но не боюсь.

– Не веришь, что я люблю кино? – заглядываю в темно-зеленые глаза.

– Почему, верю. Давай на пляж, как и собирались. И скажи: что ты сделаешь, если Оро откажет?

Двоюродный серьезен, ни тени улыбки. Я снова чувствую тяжесть в груди. Мне тоскливо и неуютно.

– Можешь объяснить прямо, почему он откажет?

– Малыш, – Ренато тяжело вздыхает. – Ты хорошая. Но Оро – сын Правителя, с веками опыта. Зачем ему актриса с ограниченным диапазоном? Он выберет профессионалку. А ты останешься должна Давиде за «услугу». И цена тебе точно не понравится.

Это больно. Несправедливо. И слишком правдиво.

– То есть я должна сидеть в своем театре и никуда не стремиться?! Это жестоко! – вырываю руку, слезы подступают мгновенно. И я бегу. Глупо, но иначе – задохнусь.

– Малыш, Марисса, стой, – Ренато говорит негромким властным голосом. Как приказ отдает. Не бежит за мной, не пытается меня утешить. Ну да, он же Двоюродный, представитель высшей знати. Привык, что все сами возвращаются. Тьфу. Я бегу быстрее, размазывая слезы по щекам. Все равно в этом парке меня никто не увидит. А увидит – ему же хуже.

«Если хочешь, продолжай бежать вперед, аллея как раз выведет к пляжу» – это мысленное сообщение. Ну да, Ренато идет себе неспешно вальяжно и командует. Тьфу еще раз.

Я уже не хочу его пляж. Хочу домой. Но самое скверное, что Ренато прав. Я так воодушевилась, будто Оро меня уже в постановку на главную роль пригласил, осталось только дождаться начала репетиций. А реально…

Реально Ренато обо мне вроде как заботится, но при этом выставил ничего не понимающей идиоткой. «Напрягаешься, боишься». Сказал бы еще, что я кто-то вообще без титула, простушка. Он же по сути это сказал!

Я всхлипываю громче, продолжаю бежать и вдруг вижу впереди женский силуэт. Девушка вроде одна. Непонятно, какого титула. То ли Двоюродная по дому гуляет, то ли еще кто. Мало ли у кого-то сегодня нормальное свидание. Но где тогда ее спутник?

А мне надо в руки себя взять – не важно, кто это, видеть меня всю несчастную и в слезах она не должна. Память у нас, анамаорэ, изумительная, а любовь к сплетням громадная. Ну и я как-никак Троюродная и отчасти публичное лицо: у меня есть свои поклонники и почитатели творчества.

Я замедляю шаг и оборачиваюсь – Ренато очень далеко уже. Я слишком быстро бежала. Зато незнакомка все ближе. Выражение ее лица недовольное и вместе с тем решительное.

Ну, как незнакомка, Троюродная. Правда, не из моего дома, и мы с ней не общаемся. По внешнему виду эльфийки или эльфа обычно легко понять их сословие. Троюродные – самые вычурные и украшенные во всех смыслах. У этой девушки фигура прямо выдающаяся. Преувеличенно женственная.

Теперь мы в нескольких шагах друг от друга. Троюродная окидывает меня внимательным и каким-то злым взглядом. Словно находит подтверждение неким мыслям. Кивает мне – я киваю ей в ответ. И дальше идет.

Она точно не местная, местные здесь Двоюродные. Ее спутник так и не появился. Что же она тут делает такая недовольная? Неужели моя сестра по несчастью?

В любом случае, если она никуда не свернет, скоро поравняется с Ренато. А я вдруг чувствую необъяснимую ревность. Аж в груди колет. Когда такая вся из себя девица в тонком розовом платье проходит ночью мимо интересного тебе мужчины, вы с ним «поссорились», а он хотел романтический вечер – да тут кто угодно приревнует!

Я резко передумываю идти, а тем более бежать на пляж. К себе домой возвращаться вообще никакого смысла нет. Общение всегда более интересно тому, чей статус ниже. Уйду сейчас, Двоюродный Ренато просто решит, что я сдалась. Не выдержала конкуренции за его внимание. Решила пожить спокойно, как любит Орнела. Орнела даже не из знати, просто актриса. Ей неведом азарт, когда чем больше имеешь, тем больше хочешь получить.

А насчет Двоюродных у нас даже поговорка есть: легче стать Правительницей, чем заставить Двоюродного приветствовать тебя по титулу. Так принято вообще-то. Они меня должны не «Мари» или тем более «малыш» звать, а «Троюродная Марисса». Хотя бы Троюродная. Но что с них взять… Фамильярны до жути. Хотя Давиде соблюдает этикет…

А прямо срочно мне надо как-то слиться с пространством и понаблюдать, как эта Троюродная мимо Ренато пройдет. Хорошо бы она тихо прошла, не задерживаясь. Вот бесит она меня безо всяких причин.

Становиться невидимой я не умею, так что сажусь на ближайшую скамейку. Да и пусть Двоюродный скажет, что я подсматриваю. Сам бы он что ли не подсматривал?

Злюсь, глядя на то, как Троюродная красиво вышагивает, качая полными бедрами, а Ренато навстречу ей идет. Расстояние между ними все меньше.

Зрение у меня прекрасное, а слух не настолько. Никаких магических усилителей слуха в Анамаории нет. Мне придется довольствоваться увиденным. И полутьма еще мешает, эх.

Миг, другой…

Девица не проходит мимо Ренато. Она останавливается. Он тоже.

А дальше, судя по ее напряженной позе… она начинает с Двоюродным… ругаться! Чуть ли не его за что-то отчитывает!

Я тут с ума сойду просто сидеть ждать, чем все это закончится. Или посидеть? А если она вместе с ним куда-то уйдет? Вынудит его меня в саду оставить и все. Это войти в чужое имение без хозяев нельзя – выйти наружу, телепортировавшись, всегда можно, если не держат за руки-ноги или не наплели защитных вязей изнутри.

Нет уж, я от любопытства умру, если хоть что-то не услышу. Хотя Ренато естественно увидит сейчас, что я приближаюсь. Свернет разговор и скажет, что это якобы простое соперничество. С девицей этой у него. Ну-ну.

Чем ближе я подкрадываюсь, тем лучше понимаю, что права. Троюродная ругается. Негромко, сквозь зубы, но вслух. Почему не мысленно, интересно? Хочет, чтобы ее услышали? Ренато как будто только коротко ей отвечает. Что-то типа: «Хватит». А она продолжает, не унимается. Интересно, она пришла с ним поругаться, или просто так совпало? Кто ее вообще впустил?

А я морально готова к тому, что она сейчас развернется и меня тоже обзовет. Мне же придется объяснить, зачем я к Двоюродному Ренато подошла. Уже слышу его низкий голос. Сейчас в нем нотки напряжения, а не властности:

– Это было давно. Я сожалею. Сколько еще ты будешь напоминать мне об этом, Эфимия? Тебе нравится меня уничтожать? Я не хотел того, что случилось.

– Не хотел?! Ты?! Не хотел?! Как ты смеешь врать мне в лицо, Двоюродный?! Я буду говорить об этом всегда. Всегда!

– О чем об этом? – спрашиваю вслух. Скрываться-то бесполезно. Я уже близко подошла.

Троюродная Эфимия разворачивается на каблуках:

– А, так ты его очередная жертва? Хочешь тоже заболеть и умереть по его вине, как моя сестра?

Я леденею. Это уже не просто «игры с девушками». Не заманивание на ложе и разбитые по наивности сердца. Что, монстры раздери, у них произошло?!

Глава 6. До последней крошки

Ага, вот почему Троюродная мне интуитивно не понравилась. Сразу меня в жертвы записывает. В дуры. Потому что на ложе в конце концов можно не ложиться. А если уж полежала там с кем-то, вряд ли это такое сводящее с ума ложе. Ложе и ложе. Просто жизнь.

И к тому же, если бы Двоюродный действительно оказался виноват хоть в чьей-то гибели, его бы давно казнили. У нас такое не скрыть. Но отмахнуться от чувств Эфимии я тоже не могу. Ее обвинения звенят у меня в ушах. Сердце бьется ненормально быстро, а пальцы слегка дрожат. Прячу руки за спину, чтобы она не видела.

У многих Двоюродных не лучшая репутация, но чтобы заработать прям «очень плохую», надо постараться. Может, это знак? Может, мне давно пора бежать от Ренато? Ноги врастают в землю, не сдвинуться.

Мне нужен кто-то со стороны. Не трусливая Орнела, которая всего боится, и, наверное, не женщина, чтобы лишних эмоций не было. Скорее кто-то вроде Паоло, кто в курсе всяких сплетен и расскажет, что в самом деле произошло.

Я зависаю в своих мыслях, переводя взгляд с Ренато на Эфимию. Я впервые в таком положении и не знаю, что сказать. Вставать на сторону Двоюродного тоже глупо. Еще больше взбесит Троюродную.

– Вижу, у тебя шок, – Эфимия «оживает» раньше меня. – Не связывайся с ним, если не хочешь больших проблем.

Ренато качает головой – движение плавное, но в нем что-то опасное, будто он готов схватить Эфимию и вытолкать за пределы сада. Но он остается недвижим:

– Иди, Эфимия. Не надо втягивать Мариссу в наши разборки.

Почему «не надо»? С одной стороны, конечно, зачем мне их прошлое. С другой, он не хочет говорить. Не хочет приближаться ко мне. Это неприятно. Больно, даже. Может, мне тоже стоит отступить? Чувствую противный ком в горле.

На удивление, Эфимия слушается. Исчезает, оставляя нас в почи тишине. Плещут фонтанчики. Шелестит листва. А между нами зависает тяжелое, густое молчание.

Оправдываться Ренато не станет. И я, если честно, не хочу его слушать. Без стороннего взгляда все его слова бесполезны.

Молчание затягивается.

– Малыш… Ты еще хочешь на пляж? – Ренато поднимает бровь, будто ничего не случилось.

Хорошо быть всегда красивым, что бы ни происходило. А у меня сердце не на месте. Но сбегать глупо, хотя от близости Ренато под кожей теперь скользит холодок. С ним… небезопасно. Но он притягивает.

– Хочу. Почему нам все время кто-то мешает? Место у тебя заколдованное что ли? Проклятое?

Ренато раздраженно хмыкает:

– Проклятое? Эфимию притащил Давиде. Специально вызвал. Подговорил устроить сцену именно при тебе. Он теперь ни перед чем не остановится, чтобы мне мешать. И да, ты ему наверняка поверишь – он мастер красиво говорить.

Я выдерживаю его взгляд. Давиде правда чересчур гладко стелет. «Мечта», «влюбился» – ну да, классика, чтоб впечатлить. От таких слов у многих голова идет кругом, если мужчина нравится. А нравится ли мне Давиде? Я даже не думала об этом. Не противен – вот и все. Нервно обхватываю себя руками:

– То, что сказала Эфимия – правда?

Мне не нужны подробности. Правда способна напугать. Но…

Ренато тяжело вздыхает, будто я его заставляю лезть туда, куда он никогда не лезет.