– Что именно вы ощущаете, когда думаете, что призрак рядом? – уточнила я. – Чувствуете ли холод, озноб, головную боль или тяжесть в груди? Случаются ли приступы панического страха?

На все вопросы она отрицательно качала головой. Передо мной был еще один фрагмент мозаики, которую пока никак не удавалось сложить в единое полотно. Разглядывая взволнованное и красивое даже в бледности лицо девушки, с бархатными темными глазами и яркими, обкусанными губами, я думала о том, что в тот вечер Альда сидела за тем же столом, что и граф с семьей, рядом с тем, «кого любила всем сердцем» – с Теобальдом Ричем. Но если она предчувствует возвращение любимого и страшится его, делает ли это ее виновной в наложенных на него чарах? Что такого сотворила эта девушка, раз совесть – или любовь? – раз за разом показывает несуществующего «призрака»?

– Тот, кого вы любите, жив или мертв? – жестко спросила я, наблюдая за ней.

Альда дернулась, как от удара, и посмотрела на меня с ужасом.

– Говорите! – приказала я тоном, которому следовало подчиниться.

– Я… я не знаю! – воскликнула она. – Я надеюсь, что он жив!

– В чем вы виноваты перед ним?

Ее губы задрожали, а глаза наполнились слезами. Прежде чем эмоции накроют ее, я должна получить ответ!

– Отвечайте, в чем ваша вина – это вы знаете совершенно точно!

Глядя на меня, словно птаха на змею, она прошептала:

– Я оттолкнула его от себя, не желая его конфликта с отцом, соврала, что не люблю…

– Его имя Теобальд Рич?

Она, наконец, заплакала.

Ощущая себя то ли последней стервой, то ли дедом Бенедиктом, я продолжала безжалостный допрос:

– Почему вы остались в замке, когда он пропал?

– Когда стало ясно, что с Теобальдом что-то случилось, я решила уехать и сообщила об этом Его Сиятельству. Он спросил меня, сколько я готова ждать возвращения его сына…

Теперь она плакала в голос, но в этом было благо – дело еще не завершено, девушке понадобятся и стойкость, и терпение, а сейчас пусть выплачется.

– И что вы ответили?

– Что буду ждать его, даже если он не вернется никогда…

– А Его Сиятельство?

– Он сказал: «Тогда жди здесь». И я жду… Но что, если Теобальд мертв, а его дух желает отомстить за мой отказ? Я готова умереть, лишь бы он жил, леди Торч, но могу ли я что-то сделать против призрака?

Я заставила девушку отпить еще воды. Ее зубы стучали о край кружки, слезы текли непрекращающимся потоком. Чистый носовой платок из моей сумочки пришелся как нельзя кстати.

Удивительными путями ходит любовь… В том числе путями вины и ужаса она напоминает о себе солнечными днями и лунными ночами, заставляя «всем сердцем» ощущать близко того, кто кажется далеким, пытаться обнять призрак, которого нет, поймать несуществующую тень счастливых мгновений прошлого.

– Простите меня за эти вопросы, – мягко сказала я, когда она выпила воду и приняла платок, чтобы вытереть мокрое от слез лицо. – Я уверена, никакого призрака не существует, а сон – не более чем сигнал взбудораженного происходящим сознания. Даже если бы Теобальд Рич был мертв – а это не так! – он никогда не стал бы мстить кому бы то ни было.

Ее руки упали на колени. В ее взгляде рассветным лучом затеплилась надежда.

– Теобальд жив? – прошептала она.

– Его нет в мире мертвых, – ответила я, не лукавя. – А это значит, что однажды он вернется в родной дом.

Альда порывисто поднялась.

– Вы подарили мне надежду, леди Торч, – дрогнувшим голосом произнесла она, – вы подарили мне жизнь! Как я могу отблагодарить вас?

Внезапно она пошатнулась, побледнела… Я успела поддержать ее и снова усадить на оттоманку.

– Простите, – пробормотала несчастная девушка, – все эти потрясения ослабили меня… Я сейчас уйду и не стану больше беспокоить вас.

– Я провожу вас до вашей комнаты. Вам нужно поспать, – с сочувствием глядя на нее, сказала я.

– Но я не смогу уснуть!

– Сможете. Посидите здесь.

Отправившись в спальню, я переоделась, затем нашла в несессере фиал с успокоительным средством, которое сделала в своей лаборатории. Накапала в кружку необходимое количество капель, развела водой. Девушка проспит несколько часов глубоким сном, заживляющим душевные раны, и проснется с новыми силами. Ее верность Теобальду достойна самого лучшего отношения!

Подумав, я достала другой фиал и накапала из него в другую кружку – это для меня, чтобы продержаться до вечера. Похоже, спать опять не придется.

Я выпила зелье и мгновение постояла с закрытыми глазами, ожидая, когда почувствую прилив энергии. Прислушавшись к себе, с удивлением отметила, что после признания Альды с души будто камень спал. Притяжение между мной и Теобальдом Ричем возникло с той самой минуты, как, в Воральберге, я посмотрела в его зеленые глаза, и с тех пор не ослабевало. Но что-то не давало ему хода, и теперь я понимала – что. Как бы ни тянулся Теобальд ко мне, причиной было не любовное чувство, а сложившиеся обстоятельства, одиночество и плотский голод. Поддавшись, я совершила бы очередную ошибку. А ошибки я не любила и не прощала себе, как не простила до сих пор ошибку по имени Виллем Хокун.

Вернувшись к девушке, протянула кружку:

– Выпейте, это поддержит вас.

То, с каким доверием Альда приняла из моих рук неведомое питье, тронуло меня. Я помогла ей встать и повела к выходу из комнаты.

Едва мы дошли до порога, свет люстры мигнул и погас, заставив меня подумать: «Вот и еще один артефакт иссякает! Жаль, не существует вечных артефактов…». И память, словно ждала, услужливо преподнесла в ответ: «Я то, что было, есть и будет…». Догадка была такой неожиданной, а решение таким простым, что я споткнулась о порог. Призраки?! Призраки, а точнее полтергейсты – вот то, что сможет оживить артефакты! Но как заставить их служить людям в качестве источников вечной энергии? И захотят ли они?

Альда с тревогой взглянула на меня, и я выбросила эти мысли из головы. Потом! Я подумаю об этом тогда, когда вернусь в Валентайн, к своим чашкам в золотых листьях и ароматному чаю, к Вель, Оскару и кошкам леди Гроус.

А затем я переступила через порог…

***

Мне доставило труда не вскрикнуть от неожиданности. Хотя вряд ли можно назвать неожиданностью смешанное чувство изумления и скорби, которое испытываешь, глядя на человека, недавно виденного здоровым и…живым.

В воздухе печально застыл призрак полненькой женщины средних лет в накрахмаленном переднике горничной. У нее был смешной вздернутый носик, а вместо любопытных когда-то глазок на меня строго и страшно взирали бельма. Одна сторона белоснежного воротничка платья была заляпана красным. Однажды я уже видела такой красный – им, умирая, Валери выводила слабеющей рукой на полу «Линн! Я умер не зря…».

– Кажется, теперь мне нужна ваша помощь, Альда, – пробормотала я. – Знаете ли вы, где находятся покои одного из гостей Его Сиятельства – Демьена Дарча?

– Не знаю, но могу спросить у горничных, – ответила девушка и, посмотрев на меня, изменилась в лице. – Боже мой… Что случилось, леди Торч?

– Прошу вас, найдите Дарча и попросите немедленно прийти сюда. Это очень важно!

– Да, конечно!

Альда ушла. Оставалось надеяться, что она не упадет в обморок где-нибудь по пути.

– Где ты, Лили? – спросила я, делая шаг к привидению. – Как мне найти тебя?

Призрак задрожал осиновым листом на ветру. Зрелище было жуткое – его будто сводили судороги, каких никогда не испытывал и не мог испытывать ни один живой человек.

– Мой блокнот… – застонала горничная. – Я забыла, куда положила свой блокнот, когда убиралась! Не видать мне теперь жемчужных сережек!

И, застонав еще громче, она полетела прочь.

От ее стона у меня заломило виски. Рыдания тетушки Агаты вызывали похожую реакцию, и я научилась с ней справляться, поэтому без промедления побежала за призраком. Горничная летела быстро, не обращая внимания на оклики, а затем и вовсе скрылась в стене, оставив меня в одиночестве в пустом коридоре. Оглядевшись, я поняла, что оказалась в другом крыле замка, и поспешила вернуться в свое, ведь старший дознаватель должен был подойти именно туда.

Когда я вышла к лестнице, он как раз поднимался, легко перепрыгивая через две ступени. Его лицо ничего не выражало, но двигался он так быстро, что я поняла – он обеспокоен.

– Леди Эвелинн! – воскликнул он, и мне почудилось облегчение в его голосе. – С вами все в порядке? Ко мне прибежала гувернантка, на ней лица не было…

– У меня все хорошо, – успокаивающим тоном ответила я. Дождалась, пока он поднимется, и добавила: – Беспокоиться нужно о горничной по имени Лилен, чей призрак я только что видела. Вчера она была жива.

Дарч развернулся и пошел вниз.

– Вы куда? – удивилась я.

– Искать подтверждение тому, что вы видели, – не оборачиваясь, ответил он.

В моей душе поднялась буря возмущения его поведением и… утихла. Придерживая юбку, я догнала старшего дознавателя и пошла рядом. Покосившись на меня, он молча подал руку – лестница была длинной. Идя бок о бок с этим невозможным человеком, я вдруг ощутила некую гармонию. Словно в этот день и в этот час только так и должно было случиться: мы двое, рядом, глядя не друг на друга, а в одном направлении. Пожалуй, такое странное чувство по отношению к мужчине у меня возникало впервые!

Пока мы шли, я несколько раз слышала отдаленные всхлипывания Лили, но не могла определить направление.

Дарч разыскал дворецкого и приказал собрать всех горничных. Лилен среди них не оказалось. Тогда он опросил каждую и выяснил, что в последний раз ее видели вчера после обеда, когда она вместе с другими девушками убиралась в покоях графа и графини. На ужин она не пришла. Ее соседка по комнате сообщила, что Лили и ночевать не явилась, но ее это не обеспокоило, потому что такое случалось. И тут я вспомнила, как девушка упоминала своего «дружка». Парня тоже нашли быстро. Дюжий стражник Его Сиятельства рассказал, что у него с Лили был роман, но в эту ночь он ее не видел и вообще ночевал в казарме при замке. Это, в свою очередь, подтвердил начальник стражи, пришедший вместе с подчиненным. Дарч отправил их поднимать людей для поиска служанки, а затем мы отправились к графу, и нашли его в кабинете, сидящим за столом с бокалом в руке. Едва он услышал, что пропала горничная, приказал Дарчу: «Делайте, что должны, старший дознаватель, даю вам все полномочия!» Мне показалось, что судьбой Лили он вовсе не озабочен, но после вчерашних событий его можно было понять.

Мы собрались уходить, однако граф, отставив опустевший бокал, попросил меня остаться.

Верно истолковав мой взгляд, Дарч обещал немедля сообщить, если тело служанки будет найдено, и ушел.

– Садитесь, леди Эвелинн, – пригласил Рослинс.

Я села напротив, сложив руки на коленях.

– Во-первых, я должен поблагодарить вас за спасение сына, – заговорил граф, и я с удивлением поняла, что он навеселе. – И не просто поблагодарить, но отблагодарить за сделанное вами как в Воральберге, так и здесь. Чего вы хотите?