– Благодарю вас, Ваше Сиятельство, но у меня все есть, – качнула головой я. – Я желала бы, чтобы Теобальд зажил нормальной жизнью, тем более что, насколько я знаю, есть женщина, которая любит его и будет любить, что бы ни случилось.

Граф испытующе посмотрел на меня.

– Хотелось бы мне иметь такую умную невестку, как вы, – невесело усмехнулся он. – Как ловко вы отмели возможность предложить вам выгодный брак теперь уже с моим старшим наследником!

– Забудьте о выгоде, умоляю вас, – мягко проговорила я. – Подумайте лучше о счастье для ваших сыновей!

– Я только о нем и думаю, – пробормотал Рич. – С возвращением Теобальда все стало одновременно и проще, и сложнее. Я счастлив, что он жив, и более не стану препятствовать его желанию соединиться узами брака с простолюдинкой, тем более что она доказала ему свою верность. Но если проклятие не удастся снять, люди Рослинсберга поднимут мятеж, стоит им только узнать, что в замке прячется оборотень. Разбираться не станут – у нас, у северян, рассудок холоден, однако кровь горяча, а древние поверья будоражат и по сей день. И что же мне делать?

Спустя некоторое время я поняла, что вопрос не был риторическим, и граф ждет от меня ответа, и изумленно спросила:

– Вы спрашиваете меня?!

– Именно, моя дорогая.

Я задумалась. Что бы я сделала, окажись на месте Его Сиятельства? Раскрывать возвращение Тео еще рано, но что если…

– Соберите всех, кто присутствовал на памятном ужине десять лет назад. Объявите о возращении Теобальда из далекого странствия, покажите письмо, в котором он пишет, что с ним все в порядке, и он скоро будет.

– Но письма нет!

– Попросите Тео написать его сегодня ночью, когда он обернется в человека.

– Тео?.. – хмыкнул граф.

Я ощутила, как загорелись кончики ушей, и поправилась:

– Теобальда. Но имейте в виду, при этой встрече обязательно должен присутствовать старший дознаватель Дарч. По реакции на известие он, возможно, сможет вычислить того, кто подлил вашему сыну оборотное зелье.

Рослинс посмотрел с сомнением, но ничего не сказал. Лишь махнул рукой, разрешая уйти.

Когда я была на пороге, он окликнул:

– Могу я взглянуть на перстень, который отдал вам мой сын?

Вернувшись к столу, я достала перстень из сумочки и невольно залюбовалась рубиновым огнем, танцующим внутри камня. А затем с сожалением протянула украшение Его Сиятельству:

– Я бы хотела вернуть вам вашу семейную ценность, граф. Мне она ни к чему.

Он бережно поднял тяжелую вещицу с моей ладони. Я обратила внимание на то, как холодны и до синевы бледны его пальцы. Бледные жилки под тонкой, похожей на пергамент, старческой кожей, вызывали жалость. Жизненная сила властелина Севера была на исходе. Именно по этой причине он торопился назначить Рэндальфа преемником, не считаясь с его чувствами. Рослинсберг был еще одним ребенком Эндрю Рича. Самым сложным, самым любимым, никогда не взрослеющим, требующим постоянного присмотра и ухода.

– Когда-то я подарил его Кейтлин, – сказал он, поворачивая перстень к свету и заставляя ярче вспыхивать алые искры. – Я не умел красиво изъясняться и никогда не говорил нежных слов. Я дарил ей то, что было мне дорого, как, например, этот перстень, который мой предок нашел на раскопках драконария, располагавшегося на месте замка… А теперь думаю, что все драгоценности мира не заменят простого «Я люблю тебя».

– Думаю, она знала о вашей любви, Ваше Сиятельство, – качнула головой я, – иначе не подарила бы вам таких замечательных сыновей.

Граф бросил на меня короткий взгляд, и боль этого взгляда полоснула по сердцу. А затем неожиданно вернул перстень мне.

– Он ваш по праву, Эвелинн! Тео подарил его вам, а он знает, что делает. Я дорого заплатил за неверие в своих мальчиков, но больше такой ошибки не допущу! Теперь оставьте меня – мне предстоит принять нелегкое решение.

Выйдя, я едва не столкнулась с запыхавшимся слугой, который сообщил, что тело несчастной Лилен нашли недалеко от конюшни, заваленным сеном. При слове «конюшня» я вспомнила убитого слугу. Неужели преступник собирался и Лили использовать в качестве жертвы мнимого волка?

Я поспешила за слугой, позабыв о том, что не одета для выхода на улицу.

У конюшни стояло оцепление из стражников, теснящее толпу, в которой смешались и гости, и челядь. За ним я увидела Дарча и доктора Карвера, который что-то ему говорил.

– Пропустите меня, – приказала я страже, и цепь разомкнулась.

Старший дознаватель повел головой в мою сторону, будто кот, услышавший мышь под полом, оглянулся и в мгновенье ока оказался рядом, скидывая сюртук и укутывая им мои плечи.

– Беда с вами, леди, – то ли сердито, то ли печально произнес он, – вы совсем о себе не думаете!

– Мне есть о ком, – коротко ответила я, однако сжала с благодарностью его локоть, после чего прошла вперед – к телу.

Глаза Лилен были закрыты, должно быть, их закрыл доктор. На ее одежде я не заметила каких-либо повреждений, все было целым, хоть и грязным, и сбившимся. Кровь запеклась на правой половине лица и воротничка несчастной девушки.

– Ее убили ударом по голове? – спросила я больше для порядка, поскольку ответ знала.

– Именно, – кивнул Карвер и посмотрел на Дарча. – Старший дознаватель, предлагаю унести ее туда, где я смогу произвести более тщательный осмотр.

Дарч отошел, чтобы дать необходимые указания стражникам. С идеально уложенными волосами и в белоснежной рубашке, обнаружившейся под сюртуком, он казался демоном, спустившимся с Неверийского кряжа, дабы пленить человеческие души и навсегда унести их в царство вечного холода.

Пленить…

Улыбка едва не тронула мои губы, но я вовремя спохватилась. Кажется, я начинаю мыслить образами романтичных барышень, предпочитающих дамские романы «Магическому вестнику».

Лежащая Лили вдруг открыла глаза и посмотрела на меня. Пустыми бельмами, белыми, как снег.

– Где мой блокнот? – спросила она.

Вздрогнув от неожиданности, я взглянула на доктора:

– У нее в карманах что-нибудь было?

– Дарч обыскал тело, но ничего не нашел, леди Эвелинн, – ответил тот.

Подойдя еще на шаг, я склонилась над несчастной, стараясь не обращать внимания на кровь на ее лице и волосах. С некоторых пор красный превратился для меня в метку смерти, отныне и навсегда он исключен из моего гардероба, но, увы, не из моей памяти.

– Где блокнот, Лили? – прошептала я. – Покажи мне, где он?

От тела отделилась призрачная субстанция и, пройдя сквозь меня, полетела прочь.

Я быстро пошла, почти побежала за ней, на ходу сбрасывая сюртук и вешая его на плечо разговаривающему со стражниками Дарчу.

Призрак, заставляя людей машинально отступать в сторону, поднялся на крыльцо и исчез внутри замка.

Я поспешила следом, и совершенно не удивилась, когда услышала:

– Не так быстро, леди!

Догнавший меня старший дознаватель пошел рядом, натягивая сюртук на широкие плечи – я только сейчас обратила на них внимание. Да у него фигура атлета! Отлично скроенная одежда тщательно скрывала это.

«Не о том ты думаешь, Линн!» – укорил внутренний голос.

Лили летела впереди, я видела ее ясно.

– Мы следуем за призраком? – уточнил Дарч, и пробормотал, получив кивок в ответ: – Я так и подумал. Она назвала убийцу?

– Не думаю, что она видела его, – ответила я. – Взгляните не рану.

– Согласен, аналогична предыдущей. Убийца – высокий правша и, скорее всего, мужчина.

Я с удивлением покосилась на него:

– Скорее всего? Почему вы не точны как «часы Его Императорского Величества», Демьен?

– Ирония из ваших уст, Эвелинн, звучит завораживающе, – усмехнулся уголком губ он. – Если помните, убийца без посторонней помощи закинул тело конюшего на лошадь, чтобы вывезти из замка. Немногие леди способны на такое, но я таких знаю. Вот почему пока не уверен окончательно – мужчина это или женщина?

Что-то в его словах задело. «Но я таких знаю…» – вот что! Я отвлеклась от Лили – мы как раз поднимались по лестнице. Что мне вообще известно о личной жизни старшего дознавателя? И почему меня вдруг это интересует?

Когда мы поднялись на третий этаж, Дарч сообщил:

– Она ведет нас в личные покои графини.

– Не думаю, что хозяйка будет рада, – пробормотала я, злясь на себя за неподобающие мысли.

Но я ошиблась – Клементины не было. Вероятнее всего, она наблюдала за происходящим во дворе с одной из галерей.

Дарч постучал в дверь, а затем решительно открыл ее и вошел. Я замешкалась, ведь, по меньшей мере, это было невежливо с нашей стороны.

– Что же вы? – обернулся на меня старший дознаватель.

– Возможно, нам стоит дождаться хозяйку?

– Вам – возможно, но не мне – у меня есть все необходимые полномочия, вы же слышали, что сказал граф, – пожал плечами он. – Однако, поскольку вы меня сопровождаете, у вас они теперь тоже есть. Входите!

Неожиданно повелительный тон подстегнул. Оказывается, старший дознаватель владел «бабушкиными» нотками. Видение бабушки Дарча – величественной, худощавой, седовласой дамы в чепце, было таким ярким, что я замотала головой, отгоняя его. Этакая бабуля просто обязана быть представительницей древнего рода, одного из тех, что покинули Кармодон или Неверию ради строительства нового Норрофинда. Но почему тогда фамилия «Дарч» ничего не говорит мне? Я могла бы заподозрить, что она вымышленная, если бы своими глазами не видела портрет Шеррина Дарча в Галерее славы.

Остановившись рядом со старшим дознавателем, я огляделась. Лили нигде не было, однако я помнила, что служанка, видевшая ее последней, тоже упоминала графские покои.

Я медленно двинулась вперед. Интерьер отражал страсть Клементины к, увы, такой знакомой мне роскоши. Как однажды сказал дед Бенедикт: «Твоя мать набила дом пуфиками, зеркалами и ангелочками, среди которых я задыхаюсь». Находясь здесь, я тоже начала задыхаться от того, что другой человек счел бы за истинный шик. На стенах – полосатый атлас, отделанный кружевами и вышивкой, на полу – дубовый паркет и винтажные кармодонские ковры с яркими птицами и южным орнаментом, каждый из которых стоил, как небольшое поместье, и… пуфики, ангелочки и зеркала. Самое большое располагалось над огромным пылающим камином в виде морды дракона – похоже, единственная старинная вещь, сохранившаяся после безапелляционного ремонта. На каминной полке извивался другой дракон, усыпанный драгоценными камнями…

– Взгляните-ка! – позвал Дарч.

Отвернувшись от камина, я увидела его в дверной проем, ведущий в соседнюю комнату, сидящим на корточках и что-то разглядывающим на полу, и поспешила туда.

Комната оказалась кабинетом: у стены стояло модное бюро и дорогущий книжный шкаф из неверийского кедра, инкрустированного перламутром. За стеклянными дверцами виднелись детские рисунки, изображающие корабли всех видов и размеров и фотографии Гальфрида: в кружевных пеленках, в ванночке, с любимым плюшевым мишкой; среди них затерялся белый прямоугольник с веткой лаванды…

– Взгляните сюда, – повторил старший дознаватель и протянул однажды уже виденную мной лупу.