Чжон Ынгволь: Алые небеса. Книга 1

LOVERS OF THE RED SKY. Volume 1

Copyright © 정은궐 2016

Russian Translation Copyright

© AST Publishers Ltd 2025

All Rights Reserved

Original Korean edition first published by Paran Media in 2016.

© ООО «Издательство АСТ», 2025

© Зиновьева Д.Д., перевод на русский язык, 2025

Глава первая
День зимнего солнцестояния: время, когда солнце переродилось

1

19-й год правления Седжона^[1]

(1437, год Красного Змея)

16 ноября по лунному календарю

Если не обращать внимания на тушки двух фазанов в ее руках, она была бедной даже по меркам самих босяков. Волосы девушки больше походили на солому, настоящий цвет кожи едва виднелся сквозь налипшую грязь; затылок, руки и ноги были обвиты кусками ветхих тряпок, а тело покрыто жуткими лохмотьями, которые не стал бы носить даже нищий. Женщина в ней угадывалась только по длинным волосам, собранным в хвост.

Рядом с воротами аккуратного дома с черепичной крышей висела табличка «Художники Пэк Ю» – здесь работали мастера искусства столь же прекрасного, как полотна шелка и драгоценные камни нефрита. Месту, полному красотой и искусством, девушка совершенно не соответствовала. Ее ноги, обернутые в ветошь, едва ли были похожи на человеческие. Отыскав небольшой проход рядом с запертой калиткой, она без лишних колебаний зашла внутрь, ни капли не стесняясь размахивать дохлыми птицами. Это, в общем-то, заставляло лишний раз усомниться в ее женственности.

Девушка пересекла двор и остановилась перед строением, состоящим из нескольких объединенных общим двором комнат. То была мастерская, в которой художники из «Пэк Ю» оттачивали навыки, рисовали или просто о чем-то беседовали. Взглянув на пристройку, располагавшуюся на другом конце дворика, она уверенно вошла в здание, с каждым шагом оставляя пятна на сверкающем от чистоты деревянном полу.

За раздвижной дверью располагалось просторное помещение. У одной стены находился длинный стол и много табуреток, у другой – шкаф с принадлежностями для рисования. На стене висели изображения прекрасных фей, тигра, сороки, ястреба, петуха и куриц с цыплятами, а еще мифических персонажей – Чхоёна и хэтэ со львиной головой. Шесть художников, сидевших на полу в разных позах, глядя на них, рисовали что-то весьма своеобразное – тигры, сороки, ястребы, хэтэ и прочая живность совсем не походили на оригинальное изображение. Все были настолько поглощены работой, что не заметили чужого присутствия.

Их внимание привлекло нечто более навязчивое.

– Что это за запах? – Художник принюхался. – Откуда гнилью несет?

После этих слов задергалось уже шесть носов.

– И правда! Разве это не запах испорченной соевой пасты? Где-то разбился чан?

– Нет. Здесь явно пахнет трупной гнилью.

Шестеро устремили взгляд на источник зловония и замерли: это была она. И выглядела девушка даже хуже, чем пахла.

Вскоре в их круглых от удивления глазах появился страх.

– Девица Хон?..

Они с криком вскочили и бросились прочь от нее. Прижавшись спиной к стене, художники оглядели девушку: яркий дневной свет, проникавший в комнату из-за ее спины, делал Хон больше похожей на нечисть, чем на человека. Выглядела она крайне необычно.

– Р-разве призрак может явиться средь бела дня?

– Так ты и вправду мертва? Мы думали, что ты могла погибнуть, но никому не хотелось в это верить!

– Мы надеялись, ты все же вернешься живой… – почти слезно-молящими голосами обращались к ней художники.

Губы девушки изогнулись в ухмылке. При свете, падающем из-за спины, такая гримаса смотрелась еще более жутко.

– П-прежде всего ответь на наш вопрос! То, что стоит перед нами, – гнилое тело, заблудшая душа и-или… живой человек?

Девица Хон – или ее призрак? – словно что-то вспоминая, медленно приоткрыла рот:

– Месяц назад я отправилась в Тигриное ущелье на горе Инвансан… – Она обессиленно помотала головой и едва слышно продолжила: – Но я так его и не увидела. А ждала ведь дольше месяца… Как же так?..

– О чем ты?..

– Я так и не увидела тигра! – вскрикнула девушка.

Девица Хон швырнула тушки птиц, выдвинула стул и присела, по-мужски закинув ногу на ногу. Одна ее рука покоилась на спинке стула, вторая опиралась на стол и придерживала подбородок. Бросив взгляд на рисунок тигра, она фыркнула, не сумев сдержать злость.

В тот день девушка рисовала, потом отложила кисть и исчезла. Перед уходом она лишь сообщила, что собирается взойти на гору Инвансан. Но что это за место? Разве оно не кишит тиграми? На слуху даже такая пословица: «Нет ни одного тигра, что не знал бы о горе Инвансан». Месяц от художницы не было каких-либо вестей, и вот она заявилась обратно; вероятно, ни малейшего понятия не имея о том, как все о ней беспокоились.

Убедившись, что оборванцем оказалась вернувшаяся живой девица Хон, художники заметно расслабились. Их лица смягчились. Но как бы все ни были рады ее видеть, никто так и не посмел приблизиться к источнику зловонья. Покачав головами, мужчины вернулись на свои места. Те двое, что оказались ближе всего к девице Хон, зажали носы и снова отпрянули подальше к стене с криками:

– Фу-у! Сначала помойся – потом приходи! Что же это за вонь такая?..

Девушка принюхалась:

– Сильно пахнет, да? Я обмазалась пометом животных, которые привлекают тигров. Ноги еще слегка своим помазала… Но почему же он так и не показался? Почему?! Навоз засох и перестал пахнуть?.. Вот будь сейчас лето – несло бы сильнее…

Художники в удивлении раскрыли рты.

– Хо-хо! Ты сделала все, чтобы он тебя поймал, и все равно осталась живой? Поразительная смелость.

Вернувшись к работе, один из них пробормотал:

– Я и так знал, что ты не в своем уме… но не догадывался, что до такой степени. Как ты додумалась в одиночку пойти туда, где даже впятером бродить опасно?..

Девица Хон продолжала разглядывать рисунок тигра.

– Опасно? Да какой там! Ущелье оттого и зовется Тигриным, что кишит этими зверюгами, а я вообще ни одного хвоста полосатого не увидела!

– И все равно что-то ты совсем страх потеряла… И даже в горах его не нашла.

– Толку-то, что я вернулась? Все равно мне от наставника влетит.

Девушка цыкнула, недолго посмотрела на художников и все же вернулась к разглядыванию тигра на стене.

– Кстати, учитель тоже в курсе?

– Конечно. Тебя ведь долго не было.

– Может, придумаете для меня какое-нибудь складное оправдание?..

– И какое же? Сказать, что ты больше месяца усердно тужилась на заднем дворе?

– Звучит не так уж и плохо! А вообще, много чего еще можно выдумать… Лучше соврать, чем терпеть наказание от учителя.

– Знаешь ли, нам тут тоже нелегко пришлось. Откровенно говоря, легче взбешенного скакуна утихомирить, чем тебя остановить. И наставник прекрасно об этом знает.

– Он был уверен, что тебя съели тигры, и хотел уже пойти искать твою голову. Мы все силы истратили, чтобы его отговорить.

– Когда-то он звал меня букашкой, пожирающей деньги. Говорил, если я уйду и умру где-нибудь, это будет большое счастье для всей группы. Пусть хоть станцует по такому случаю.

Конечно, это и было сказано в шутку, но в голосе слышались беспокойство и сожаление, а больше всего – досада из-за упущенной возможности увидеть тигра.

– Эй! Нетушки! Даже не мечтай об этом! – воскликнул один из художников, догадавшись, что творится в голове девицы Хон.

– Н-не мечтать? О чем это?

– Думаешь, я не знаю, что у тебя на уме? Решила ухватиться за этот шанс и снова наведаться в Тигриное ущелье? А ну быстро пообещай, что больше никогда туда не сунешься!..

Пытаясь уклониться от ответа, девушка лишь со смущенной улыбкой оглядывала комнату.

– Стойте-ка, кого-то не хватает… Ах, Ёнук? Что-то его нигде не видно. С чего бы ему куда-то пропадать? Он ведь даже на улицу почти не выходит. Только и делает, что картины пишет.

Тяжелое безмолвие повисло в комнате. Художники склонили головы и опустили руки. Никто не хотел нарушать тишину. Сначала девица Хон лишь хлопала глазами. Когда она начала трясти подолом изорванной одежды, все резко схватились за носы:

– Боже, ну и запах!

– Я спрашиваю, куда делся Ёнук! Ушел повидаться с сыном?

– Его… забрали к себе мастера из «Чхон Мун».

– Что?! Хотите сказать, они еще и Ёнука переманили? А как же его долги?

– У их владелицы нет проблем с деньжатами. Она выплатила за Ёнука все с лихвой. Так его и забрали.

– Да уж, он не мог отказаться. Как обзавелся ребенком, стал жутко падок на деньги.

– Немудрено. Нам с женой раньше тоже было достаточно просто творить искусство. Но с рождением детей все совершенно меняется… И тут ничего не поделаешь.

– У художников из «Чхон Мун» всегда много прибыльной работенки. Понятно дело, Ёнук поддался искушению.

– Мы разделили всю его работу, но…

– Теперь и следующие заказы для Ёнука отойдут к чхонмуновцам. А у нас работы все меньше и меньше…

Слова звучали подавленно. Теперь, когда у них забрали Чха Ёнука, в команде «Пэк Ю» почти не осталось художников, которые приносили бы хорошую прибыль. А в такое время лишиться одного из дельных мастеров – значит потерять массу работы.

Девица Хон вскочила с места, словно ужаленная.

– Учитель сейчас наверняка очень зол, ударит один раз – а болеть будет, как за десять. Не хотелось бы попасться ему под горячую руку…

– Бессовестная… Ты и есть главная причина его гнева! Зная, что ты натворила, – это чудо, что тебя еще не треснули! – И шестеро снова схватились за носы. Тому, кто находился ближе всего к окну, жестом указали его открыть.

Но прежде чем его рука успела коснуться рамы, дверь в комнату вдруг распахнулась. Холодный ветер ворвался внутрь, и в проеме показалась толпа совсем юных учеников. Им было по меньшей мере лет десять, самому взрослому – около семнадцати. Девица Хон была единственной девушкой во всей группе.

Увидев ее, ребята радостно загалдели:

– Художница Хон! Вы наконец вернулись!

– Вот-вот! А я вам о чем говорил? Да она же ядом брызжет, ее зверь ни за что не проглотит!

– Спасибо за комплимент. Но, видно, я настолько несъедобна, что он и морды не осмелился показать, – ответила она, неловко посмеиваясь.

– Вы так и не встретили тигра?

– Ага.

– Какая жалость! Мы так ждали, что вы вернетесь и нарисуете его, чтоб прямо как живой… Ну, как вы умеете!

– А вам не было страшно? Мы бы ни за что туда не сунулись! Вдруг из ниоткуда появится кумихо или токкэби^[2]…

– В тигрином ущелье не может быть кумихо! Мне бабушка рассказывала, что лисы не живут в местах, где полно тигров. Не знаю, правда, что насчет токкэби… – ответила девушка, глядя в их заинтересованные глаза. – Но я не видела ни его, ни кумихо, ни, собственно, тигров. А теперь возвращайтесь-ка в свои комнаты и потренируйтесь в рисовании. Прежде чем «Пэк Ю» закроется, вы все должны стать хорошими мастерами.

– Ага, и лучших тут же переманят в «Чхон Мун».

Девица Хон легонько ткнула пальцем ребенка в лоб и с улыбкой сказала:

– Пускай забирают. Но если до тех пор вы еще чуть-чуть поднатореете, я буду очень рада.

Дети с ней чувствовали себя свободно, поэтому невольно заулыбались в ответ. Не забыв прикрыть носы, конечно же.

Схватив тушки фазанов за шеи, она вышла из комнаты и громко сказала:

– Ну что ж! Я отправляюсь прямо в лапы своей смерти – к учителю! Прошу, украсьте мой гроб как следует.

– Без проблем. Нарисуем на нем тигра, которого тебе так и не довелось повидать перед уходом.

– Склоните голову перед наставником и умоляйте изо всех сил, сестрица Хон! Только так вы сможете сохранить себе жизнь…