Глава 9

Самым трудным предметом для меня оказалась древняя история – огромный массив бесполезного с практической точки зрения материала, где нужно только записывать, записывать, потом учить и отвечать, а блеснуть скрытой магической силой попросту не в чем. Я все-таки старалась успевать, хотя уже на первых минутах лекций выдыхалась, но успокаивала себя тем, что снова ночью попробую выкрасть великолепные конспекты Мии и все догнать. Полагаться на свою память особого смысла не имело – слишком много имен, разветвлений, неиспользуемых в современной речи названий. На фоне недостатка сна это вызывало особенное раздражение – ну вот зачем мне или кому-то другому на нашем факультете знать древние легенды или верования в то, что наш мир создала Великая Змея, которая и стала прародительницей драконов? Каким образом в поднятии дрожжевого теста мне поможет трижды повторенная фраза, что «у драконов после завершения предпервичного образа не было естественных врагов, а гуманоидные трансформации стали осознанным шагом к цивилизованной социализации, а не способом адаптации к эволюционным изменениям»? И ответ на этот вопрос профессор истории требовал именно в таких же заковыристых формулировках, как будто наотрез отказывался понимать человеческий язык. А может, он просто нашел способ сразу отвадить половину учащихся от учебы и заставить их бежать за документами? Я видела лица сокурсников – голова от этих «аций» и «изаций» гудела не только у меня. Но у меня она гудела особенно – от бесперспективных попыток запомнить хоть вступительную часть лекции. Только и прогресс был налицо – теперь слово «бесперспективный» не вызывало во мне внутренней паники, вполне себе нормальное слово, получше очень многих.

С остальным я пока справлялась – и все потому, что в первую неделю многие преподаватели больше рассказывали о значимости их предмета, чем углублялись в материал. Тут как раз просто: делаешь круглые глаза и изображаешь, что важнее в жизни ничего не слышал.

От декана Зинно я ждала подвоха, ведь явно не ошиблась в оценке ее отношения. Но она удивила – зыркнула только недовольно на следующем занятии, но не закидывала вопросами чаще, чем остальных студентов. Кстати говоря, ее лекции были для меня самыми интересными – я бы записала все свойства силы, каждый артефакт и отсылки к старым учебникам, если бы успевала. Но это никто не записывал, декан сыпала информацией промеж основного материала, а у меня и не нашлось бы времени, чтобы разобрать всю гору дополнительных знаний – даже при условии, что они стали бы ответами на мои вопросы. Радовалась пока тому, что хоть как-то тяну лямку. Каждый урок, на любой проблеме я втайне благодарила свою неведомую силу, которая давала мне преимущества на практических занятиях, а также ночного парня в общежитии за его безусловно полезное заклинание для перенесения лекций в мои тетради.

Сразу после уроков я бежала в библиотеку на встречу с ведьмами, из-за того пропускала обед. Видимо, комендант Найо сделала верную ставку на то, что до конца семестра я не продержусь: если и не отчислят, так помру от истощения и недостатка сна.

В пятницу нам приказали отнести все белье в прачечную – госпожа Найо вновь обратилась в злобную ведьму, потому именно в нашу комнату просто заглянула, кинула распоряжение и растворилась в пространстве. А куда идти, во сколько идти, нужно ли нести туда и форму для чистки – осталось загадкой. Я и сама с руками, способна постирать вещи, но для этого мне нужен специальный порошок – не выдадут ли его в той же прачечной? У меня создалось ощущение, что только мы с Мией остались в изоляции от всеобщей осведомленности. И когда соседка начала выражаться вслед комендантше, я отчасти даже внутренне с ней согласилась.

Однако помнила о своем плане – если необходимо произвести хорошее впечатление и задать несколько вопросов, которые сотрудникам могут показаться глупыми, то вперед себя нужно выпускать монстра. Потому и понеслась за Мией, тоже подхватив постельное белье и полотенца.

Прачечную это чудо эволюции нашло быстро – оно рассекало пространство впереди криком, потому перепуганные прохожие от страха указывали верное направление. Лишь бы оно летело мимо. Затем каких-то тридцать минут скандала – и мне, стоявшей за спиной, стало все предельно ясно, даже вопросов не осталось. Форму чистим сами, а «орущие белоручки и больные скандалистки могут и в грязной ходить, ежели им это угодно». Мия – просто волшебница, мне и рот открывать не пришлось, а было достаточно улыбки, чтобы мне в ответ с облегчением принялись улыбаться и желать отличного вечера.

Именно улыбки прачек меня и подбодрили на другой шаг. Сдав белье и получив свежий комплект, я сразу не убежала за Мией, а осталась – так, поболтать о том о сем: тяжела ли их работа, хватает ли жалованья на жизнь, не болят ли руки от горячей воды и знают ли они о травяных настойках из осенней корушки, которая очень помогает при ожогах. Их первоначальное удивление было очень ощутимым, но прачки в ответ на приветливость стали болтать, а через несколько минут и позабыли, что я – студентка, а они – челядь. Но их удивление не шло ни в какое сравнение с тем, как изумлялись мои подходящие сокурсницы – большинство делало вид, что они со мной незнакомы. Ну, понятное дело, все они по пятьдесят золотых на семестр обучения нашли, зачем им за людей считать тех, у кого жалованье меньше золотого в месяц? Я мысленно плюнула на косые взгляды, и без того отношения со студентками у меня не ладились – так одним грехом больше, одним меньше. Зато мне было приятно почувствовать себя почти дома, перекинуться шутками с такими же, как я, а заодно и выведать, смогу ли я устроиться на подобную работу, если с учебы все-таки вышвырнут. Наверное, я в маму характером пошла – та тоже в бытовых вопросах всегда на три хода вперед рассчитывает.

Разумеется, не только прачек я здесь причисляла к нормальным людям. После ужина, когда уже доела, увидела знакомую троицу, которая оккупировала столик рядом со следующим входом в столовую. Конечно же, пошла к ним, чтобы лишний раз поприветствовать и пожелать приятного аппетита. Мия, не слышавшая моих разговоров с прачками, только теперь смогла впасть в ужас и завопить так громко, что ее во всем бесконечном зале можно было услышать:

– Позор! Какой позор! Мало того, что поселили с выскочкой, так она еще и с ведьмами здоровается! Помогите мне кто-нибудь! Па-а-апенька! Забери меня из этого дурдома.

Часть зрителей с ней согласились, а вторая часть согласилась с тем, что лучше бы папенька действительно забрал ее из этого дурдома, после чего дурдом перестанет быть таким дурным. Я даже не оглянулась – привыкла.

С Карой, Саей и Тани перекинулась парой фраз, но с этого места мне стал виден и другой конец зала. Внимание привлекла новая компания входящих студентов. Я забыла о подругах, прищурилась и выдала коротко:

– Ха!

Махнув на прощание и пытаясь сдержать вырывающуюся улыбку, пошла туда. Парень мне помог, он фактически в два раза увеличил мою производительность в учебе, такие дары нельзя оставлять без реакции, ведь получилось бы как с лисами, которых я назвала поначалу неблагодарными.

Он тоже меня заметил и остановился, правда, в мою сторону не направился. Волосы черные – чернее не бывает. И глаза – кромешная тьма. В окружении таких же драконов – он был прав, их не перепутаешь, торчат как бельмо на глазу, хоть и в самом конце зала. Понятия не имею, что он сотворил со своей внешностью во время ночной вылазки, но теперь я видела все доказательства своей догадки.

Но путь мне преградил плечистый русоволосый парень. Глянул исподлобья и поинтересовался с угрозой:

– Куда? Разве столики твоего факультета не в другой стороне?

Я перевела на него недоуменный взгляд. Предполагаю, что он из волков, поскольку уж очень мускулист, да и сразу несколько его товарищей тоже поднялись на ноги, – стайный инстинкт, они поодиночке и думать не умеют. Но я не собиралась ни с кем ругаться, просто удивилась:

– Неужели мне даже пройти здесь нельзя? – Глянула на знакомого дракона, но он так и застыл на месте, наблюдая за происходящим. Мне же происходящее не нравилось: – Разве я нарушаю какие-то правила?

Оборотень расслабился, и из его улыбки пропала первая агрессия, однако ответил неприятное:

– Разве что правила этикета.

Меня как будто на место поставили. Он, даже не представляя, что говорит с безродной девкой, всех обычных смертных определил за черту – вон там твое место, дорогуша. Хотя нет никакого этикета, запрещающего вежливо общаться с представителями любых рас!

Но в тот момент понимала я одно – любая моя реакция может превратиться в неприятную сцену. Через небольшой проход в стороне от волков сидели рыжие лисы, их я вообще не сразу заметила. Но уловила несколько знакомых хитрых улыбок – им тоже было интересно, что происходит. Немая сцена, в которой я очутиться совсем не мечтала: все замерли и уставились на меня, а самое поразительное – Мия далеко позади заткнулась. Провалиться сквозь землю у меня никак не получалось, хотя я и пожалела о порыве – надо было подумать или с ведьмами посоветоваться, прежде чем бросаться к случайному помощнику с благодарностями. Сказалось деревенское прошлое, где все было просто, оно толкнуло меня вперед и привело в эту ужасающую тишину. Я начала краснеть. Но не развернулась, чтобы молча уйти – показалось, что хуже, чем молча уйти, вообще ничего не придумать.

Я усилием воли чуть приподняла подбородок и заговорила громко, хотя голос неприятно и стыдно задребезжал:

– Вижу, что здесь все как-то не по-человечески! – я обращалась только к знакомому дракону. – Но в тех местах, где я росла, учили быть благодарными. Я просто хотела сказать искреннее спасибо. И всё.

Он не изменился в лице, и улыбка не пропала. За целую секунду не ответил и даже не кивнул. А мне казалось, что за секунду до того глубина моего позора была самой огромной, но теперь она стала еще больше. Зато сейчас я могу развернуться и уйти. Уж по крайней мере родителям, сестрам и братьям за меня не было бы стыдно, а все остальные не имеют такого же значения.

Но как раз на повороте со стороны раздалось бархатное лисье мурлыканье:

– О, Кларисса, я сразу тебя и не узнала. Привет! Представляешь, я даже все тетради нашла. Ты сама как поживаешь?

Я нервно сглотнула и едва слышно промямлила:

– Рада знать, Оли… Все… прекрасно.

И все-таки пошла обратно по залу, теперь вокруг нарастал шепот. Лиса Оли сделала мое унижение не таким унизительным – уж не знаю почему. Может, это тоже традиция. А может, пакостная натура заставила ее захотеть подкинуть раздражения волкам или драконам. Мне это было неважно, но я чувствовала благодарность. Важнее сейчас было другое – дойти до своей арки выхода из столовой и ни обо что не споткнуться.

И вдруг меня догнало негромкое, но уверенное, пробившееся через десятки шепотков – вполне возможно, только до моих ушей:

– Пожалуйста.

На этот раз я не стала оборачиваться, чтобы ответить. Подавится, его высокоблагородное высокопревосходительство, тьфу, бес выговоришь даже в мыслях. А я вообще не понимаю, как до сих пор передвигаю ноги.

Обстановка как-то сразу разрядилась, и Мия вновь стала Мией:

– Кошмар! Далеко пойдешь, лохушка! У тебя, гляжу, совсем никакого воспитания нет?! Тебя где манерам учили? В хлеву?!

Не выдержав, я ответила ей впервые с почти той же интонацией:

– Иди к бесам, Мия. И кто бы говорил о воспитании!

До двух часов ночи я слушала визг на тему «что я себе позволяю и как с этим бороться», декан Зинно бы позавидовала скорости речи и накидыванию сопутствующих аргументов.

Глава 10

Так или иначе, но я протянула целую учебную неделю! Притом почти никто не пострадал, и все почти отлично. На выход с территории академии я бросилась сразу после завтрака – очень хотелось побыстрее встретиться с Клариссой, рассказать о делах, упасть лицом в ее махровый ковер и проспать до завтрашнего утра.

Ее повозка стояла сбоку от въезда – я не удивилась, что она тоже не могла выдержать время и приехала заранее. Но выскакивать наружу девушка не поспешила, нам обеим было невыгодно, чтобы ее лицо лишний раз видел кто-то из сотрудников. Но зашептала она громогласно, пронзительно – видимо, не страшилась, что ее голос все изучат и запомнят:

– Сюда, быстрее! Ты почему так долго?

– Долго?! – зашептала я так же проникновенно. – Выпускают только после завтрака!