Ксюша убрала в сторону тарелки и нож, достала нам по столовой ложке и запустила свою в самый центр апельсинового бисквита.

– Кого благодарить за мой сегодняшний вкусный ужин?

– Можно благодарить любовницу Андрея, можно соседку Яны и Андрея, которая засекла эту самую любовницу у них в квартире накануне свадьбы…

– Печально, – сказала я, уминая торт. – Козел этот Андрей. Лишил невесту удовольствия отведать твой отменный шедевр. А почему мы должны сожрать улики их несостоявшейся свадьбы до возвращения твоего мужа?

– Потому что мне не заплатили за заказ. Елисей миллион раз говорил, чтобы я брала предоплату, настаивал на этом. Но я ж вечно людям доверяю… Еще ни разу не было такого, чтобы не платили.

– Прав он. Странно, что тебя вообще в первый раз кинули. Бери хоть какой-нибудь процент, – подруга отмахнулась и встала сделать нам чай.

Пока я еще могла говорить, не объевшись до пуза, рассказала Ксюше про странное знакомство с пожарным, его настойчивые ухаживания и мое агрессивное поведение. Старалась, конечно, отбелить свою репутацию, но не вышло.

Подруга очень осуждающе смотрела на меня, когда я процитировала ей свой монолог, произнесенный на лестничной клетке.

– Не понимаю, почему ты не согласилась поужинать с ним. Это же так круто! Красивый обходительный мужчина пригласил тебя куда-нибудь. Можно было хорошо провести время, насладиться его компанией, удовлетворить свои потребности наконец! – я только закатила глаза, откидываясь на стул.

– Ну не хочется мне свиданий, не хочется ничего удовлетворять. Мне и так хорошо. Я живу полной жизнью, развиваю кругозор, посещаю всякие мероприятия. Зачем мне тут какой-то настойчивый пожарный? К тому же, я против таких вот спонтанных знакомств. Я понравилась ему внешне, а не как личность. Зачем мне мужчина, который оценивает меня только как картинку?

– А кто ж тебя тогда на свидания должен звать по твоей философии?

– Кто-нибудь, кто давно меня знает, кого привлекают мои интересы, увлечения, взгляды на жизнь. Друг, товарищ, понимаешь?

– И много у тебя друзей мужского пола? – по скептическому взгляду Ксюши я поняла, что она меня переиграла. Из друзей у меня был разве что Елисей… Но, во-первых, с ним мы особенно не общались. А, во-вторых, он все-таки муж Ксюши. – Ты не оставила шансов сильному полу, Надь.

– Ну и отлично. Зачем мне мужчина в сорок лет? Уже не до мужчины как-то…

Ксюша удивленно изогнула бровь, напоминая, что передо мной сидит женщина, которая как никто является иллюстрацией похожей истории.

Но мне и впрямь не нужен был мужчина. Я зарабатывала сама, сама организовывала свой досуг и никогда не страдала от одиночества. Мне было хорошо в таких условиях. Не было смысла пускать в свою жизнь нового человека.

– Хоть попробуй, – сказала наконец подруга. – Может быть, просто будете общаться. Лишним мужик не бывает.

– Не думаю, что стоит. Я просто схожу и извинюсь перед ним через две недели.

Дальше мы болтали о своем, о женском. Обсудили новости из жизни каждой, посплетничали об общих знакомых.

Конечно, я поделались с Ксюшей, какие страсти среди детей кипят в моем частном детском садике. Подруга особенно любила слушать, кто из девочек пригляделся ее сыну в этот раз.

– Сейчас, подожди секунду, Сёма звонит, – Ксюша отвлеклась на телефонный звонок, а я понятливо погрузилась в свои мысли.

Взгляд невольно зацепился за обстановку на кухне.

По природе своей я была жутким перфекционистом. Порой эта черта характера мешала мне жить. Я видела каждую мелочь, каждую пылинку и каждую криво повешенную картину.

Вот и сейчас на кухне у Ксюши я не могла не заметить Никиткину машину в углу за шторой. А в окно, выходящее на балкон, было видно сушилку с вещами Елисея, развешенными кое-как.

На белом паркетном полу валялись несколько черных длинных волос. Наверное, Сёма заходил со своей девушкой на чай.

И хоть внешний беспорядок выбивал меня из колеи, я осознавала, что это атмосфера жизни. Здесь все настоящее. Пусть не идеальное, зато такое домашнее.

В моей квартире никогда не найдется и лишней соринки, книги, поставленной не ровно по корешку. Но в этом ли счастье?

– Хорошо, сыночек, хорошо. Мы будем ждать, – сказала Ксюша, прощаясь с сыном. – Нет, они точно задумали меня сделать бабушкой!

– Что случилось?

– Говорит придут в субботу на ужин. Принесут с собой нарезку и салаты, а с меня горячее и десерт.

– Просто увидеться хотят, что в этом такого? – я пожала плечами, не разделяя истерический настрой подруги.

– Слишком официально для семейных посиделок. Точно скажут, что ждут ребенка! Я, знаешь, двоих родила, меня не проведешь. Как будто я не видела вчера, как его Машку разнесло в ширину. И от своего любимого зеленого чая она отказалась.

– Ты слишком драматизируешь.

Полчаса я пыталась успокоить подругу. Сначала доказывала, что девушка ее сына не обязательно беременна. Может быть, они не хотят ничего объявлять или хотят объявить о другом.

Тогда Ксюша начала паниковать, что скоро начнутся свадебные приготовления!

Я решила просто убедить ее, что в двадцать пять лет жениться или даже заводить детей – совершенно нормальный процесс. Не всем же, как ей, в сорок три года рожать.

К концу посиделок мы осилили большую часть торта, но все доесть не смогли. Так что Ксюша бережно упаковала тортик мне с собой и отправила домой, пока на горизонте не показались ее мужчины.

**

На следующий день я вернулась к своей привычной жизни: следила за детьми, по вечерам ходила на выставки в музеи.

Все было как прежде. Разве что Ксюша начала приготовления к свадьбе сына и собственному статусу будущей бабушки…

В какой-то момент я поймала себя на мысли, что не вспоминаю о пожарном. Я действительно ловила себя на мысли, что забыла о нем, потому что почти все время помнила и думала.

Один раз он даже приснился мне. Качал на детских качелях и рассказывал об устройстве пожарной машины.

Он не уходил из моих мыслей, потому что я все еще не извинилась. Попросту не было возможности. Вот попрошу прощения, тогда нас ничего не будет связывать, и я о нем даже не вспомню.

Сегодня Юрий, кажется, должен был выйти на службу. После работы я собиралась пройти мимо пожарной части и перехватить мужчину на короткий разговор.

– Может, вовсе не стоит? – спросила я у своего отражения в зеркале уже на выходе из группы. – Прошло две недели. Он мог забыть меня или тот наш разговор. Впрочем, он же не маразматик, чтобы забыть девушку за четырнадцать дней. Извинюсь, и моя совесть будет чиста.

Накинув на плечи бежевый тренч, я поспешила на улицу.

Погода сегодня не баловала жарой. Даже днем дети гуляли в кофтах (да, издержки профессии, сужу о погоде по одежде детей на прогулке), а сейчас мне было не жарко даже в плаще.

Я хотела поскорее добраться до пожарной части и закрыть мучивший меня две недели вопрос.

– Да я тебе говорю, что сорвет! – у пожарной части вели разговор двое мужчин.

– Да че сорвет? Мы так третий год ездим. С чего срывать должно?

– Дурень, видно же, что раскрутился механизм. Надо заявку на ремонт подать.

– И зачем тут ремонт?

Я подошла совсем близко к машине, которую еще не успели загнать в гараж, когда один из участников разговора решил что-то доказать второму и провернул какой-то кран.

Из шланга прямо к нашим ногам ровной струйкой побежала вода, а потом…

– Я же говорил, что сорвет…

Понятия не имею, что там сорвало, но я оказалась стоять облитая ледяной водой. На голову не попало, но все вещи насквозь промокли, и сейчас меня трясло от холода.

– Что у вас тут происходит? Надя? – из здания вышел Юрий и ошарашенно оглядел мой внешний вид.

От шока я почему-то молчала и даже не пыталась предпринять хоть что-нибудь для спасения своей мокрой тушки. Похоже, организм стал охлаждаться, и первым из игры вышел мозг.

– Вы совсем идиоты? Отошли отсюда! Надежда, идем, сейчас найдем сухую одежду. И Вам, наверное, лучше под горячий душ.

Я пока ничего не соображала. Юрий схватил меня за руку и потащил внутрь пожарной части.

Интуитивно я шла за ним, лавируя между машинами и мужчинами в защитных костюмах. По винтовой лестнице мы поднялись на второй этаж и остановились у деревянной двери, на которой была наклейка, обозначающая душ.

– Горячая вода там есть. Ты закройся, я, когда принесу полотенце или одежду, постучу.

На автомате я кивнула и скрылась за дверью.

Здесь было что-то вроде общей душевой комнаты. Четыре раковины и три душевых кабины. Достаточно чисто, нужно сказать. В пожарной части, где обычно моются одни мужчины, я ожидала увидеть худшее.

Только стаскивая с себя насквозь промокшую одежду, я осознала, как успела окоченеть. Пальцы кое-как двигались, тело пробивала мелкая дрожь.

Кое-как я добралась до воды и с наслаждением ощутила, как горячие струйки скатываются по моей ледяной коже.

За несколько минут под водой я согрелась. Вот только Юрий так и не пришел. А в душевой лежали только мои насквозь промокшие ледяные вещи, надевать которые я совсем не хотела.

– Надь, я принес полотенце и футболку. Ты пока возьми, надень. Сейчас найду остальное, – высунув из душевой одну только руку, я взяла вещи.

Мне выделили целых два больших махровых полотенца и обычную черную футболку, от которой пахло ополаскивателем для белья.

В силу своих пропорций и трех букв «Х» на размерной бирке, в футболке я была как в домашнем платье. Она доходила мне до середины бедра.

– Вот тут еще штаны. Мужские, конечно, немного большие, но самые маленькие из имеющихся чистых в части. Еще носочки и тапочки.

Одежду я приняла с удовольствием. Сунула ноги в теплые носки и с наслаждением ахнула. Штаны, правда, пришлось придерживать, чтобы они не свалились с меня на ходу.

– Только мокрые вещи высушить совершенно негде… Но я нашел под них пакет, – когда я вышла из душевой со свертком своей одежды в руках, Юрий извиняясь посмотрел на меня и протянул мусорный мешок.

– Спасибо и на этом.

– Идемте в мой кабинет, я сделал Вам горячий чай.

Стоило бы воспротивиться, но мой организм четко дал понять, что нуждается сейчас в горячем чае. Пришлось согласиться.

Кабинет Юрия был скорее не кабинетом, а комнатой отдыха. Небольшой закуточек за закрытой дверью с диваном и журнальным столиком. Вполне себе неплохо.

Я присела на краешек мягкой мебели и обхватила двумя руками белую чашку с темной ароматной жидкостью.

– С лимоном. Как я люблю, – по лицу Юрия скользнула улыбка, которую он не смог скрыть. Мужчина пододвинул ко мне тарелку с печеньем и присел на противоположный край дивана.

– Надь, Вы простите нас за эту ситуацию. Парни не хотели, честное слово. Принесут извинения, могут выплатить компенсацию за ущерб.

– Да ладно Вам, – отмахнулась я, жуя сухой крекер. – Случилось и случилось. Мне тоже не стоило подходить так близко, сама виновата.

– А что Вы делали у пожарной части, в самом деле?

– Перед Вами пришла извиниться. Я приходила еще две недели назад, но мне сказали, что Вас в отпуске нет в области.

– Да, был у дяди в Саратове, – зачем-то уточнил мужчина, приглаживая растрепавшиеся русые волосы. – А за что Вы хотели извиниться-то?

– Я тогда была очень резкой с Вами. Вы прочитали детям лекцию, от которой они до сих пор в восторге, искренне хотели проводить вечером, оплатили счета, в конце концов! А я сорвалась и наговорила ерунды. Простите, тогда был тяжелый день.

– Ничего страшного. Я тоже был не прав. Стоило понять отказ с первого раза, а не досаждать своим вниманием.

Я не нашла что ответить. Шумно отпила чай из кружки и взяла еще одну печеньку, хоть они и были жутко невкусными. Но нужно было занять рот, чтобы создать видимость невозможности вести разговор.