– Да вот среди девчонок слух прошел, что нынче среди богатеньких буратин модно по всяким балетам да опереттам таскаться. Я смекнула, что к чему, и тоже стала таскаться, чтобы такого отхватить. На четвертый раз повезло, отхватила. И женила на себе. – Это было сказано с горделивостью, но я не видела особого повода для хвастовства. Для чего дамы стремятся выскочить замуж за миллионера? Чтобы вместо работы посещать бассейн и косметический салон, а вместо празднования дня рождения с подружками дома иметь возможность оттянуться в ресторане? Но при этом изменить себе, стать другим человеком? Ну уж нет, увольте. По мне, чем сидеть в золотой клетке, лучше оставаться вольной птицей. То есть самой собой.

Мы еще немного поболтали, и тут я додумалась посмотреть на часы.

– Блин, мне ж скоро в институт! Совсем забыла.

– Не парься, подкину я тебя в институт. Или сначала домой?

– Необязательно, – пожалела я бензин в «мерине». – Ручка у меня с собой есть, а тетрадь все равно у сокурсницы, она должна мне сегодня принести. Кстати, почему ты не пошла со всеми на «Визг»? Очередной выход в свет?

– Да, вроде того. А ты ходила? Расскажи, – обратилась она в слух.

Я поведала ей сначала новости, связанные с одноклассниками, затем – про фильм.

– Так что ты многое пропустила, – резюмировала я. – Особенно когда всякие придурки переодевались в Психа в маске и бегали по коридорам и туалетам, всех пугая. Я, когда открыла кабинку и увидела это пугало, чуть не… – Я взяла паузу, чтобы выбрать термин поделикатнее, но Пронина ответила за меня:

– Тебя спасло то, что было уже нечем!

Обе захохотали, как полоумные, и опомнились, только когда мне нужно было в институт. Мы подъехали к крыльцу, и Лида вышла вместе со мной. Углядев на моем лице выражение глубокой заинтересованности, она пояснила:

– Че я одна как чмо без образования сижу? Вот вытурит меня Пупсик, коли надоем, и куда я денусь в этом случае? На шею родителям? – Я слушала, затаив дыхание и разинув рот: Лида Пронина впервые за свои девятнадцать лет серьезно задумалась о будущем. Перемены в ней были не просто большими, они были разительными. – Пойду-ка погляжу расписание подготовительных курсов.

Я подвела ее к нужному стенду и на прощание задала один из своих любимых глупых вопросов:

– А ты вообще как? Ну, любишь его?

– Кого? – аккуратно подведенными очумелыми глазами вперилась в меня Семенова.

– Ну, Пупсика своего?

Реакцией на это был раскат хохота. Так мне и надо, хватит в романтику верить, пора уже подрасти.

Вики нигде не было, следовательно, и моей тетрадки тоже. И где же мне писать? Может, на парте?

Я заняла вторую парту на крайнем ряду, кивнув в знак приветствия впередисидящим девчонкам и получив от них ответный кивок, а через десять минут в аудитории нарисовался препод и прямо с порога возвестил название новой темы, ни тебе здрасьте, ни как поживаете.

Меня выручили все те же впередисидящие отзывчивые девчонки, вынув мне из блоков несколько листиков, которые к концу первой пары грозились неминуемо закончиться, ибо пишем мы много, а Вика все не шла и не шла.

Начался перерыв, половина аудитории унеслась по домам, не в силах выдерживать более полутора часов высшей математики, а половина от оставшейся половины выползла курить на крыльцо. Я насчитала десять по-прежнему сидящих человек и усмехнулась: в последнее время нас ходит все меньше.

От скуки я уставилась в одно из шести огромных, от самого потолка и до пола, незарешеченных окон. На улице совсем стемнело, можно было различить лишь ярко-желтые огни автомобилей, несущихся, словно угорелые, по отдаленно расположенному шоссе. Вдруг совсем рядом со стеклом мелькнула какая-то тень, одновременно пронеслось что-то белое на фоне этой тени и исчезло. Показалось?

От созерцания окна меня отвлекла хлопнувшая дверь. О чудо! Это на вторую пару заявилась Вика. Она была немного полной, притом сильно комплексовала по этому незначительному поводу, а волосы красила в цвет «красное дерево». Увидев меня, улыбнулась и бодро почапала к моей парте, заняв место рядом на лавочке.

– Бонжур! – Нет, Виктория не француженка, она просто до умопомрачения любит употреблять иностранные слова, чаще даже английские, считая, что это добавляет ей значимости в глазах окружающих. – Я принесла твою тетрадку, держи. Thanks.

– Чего ты так поздно? – гневалась я.

– Sorry, я не хотела тебя подводить, просто случилось ЧП. У меня приятельница погибла, в одном подъезде жили. Я забежала к ее матери по дороге в институт узнать, когда похороны. У той истерика, рыдает, за сердце хватается, мне пришлось остаться и откачивать бедняжку. Мужа у нее нет, родственники далеко живут, еще не приехали, короче, она осталась совсем одна. Мне было неудобно уходить, когда человек в таком состоянии.

– Само собой. А что там случилось?

– С Аленкой-то? Да псих какой-то искромсал.

– Погоди-ка… – Вот он, тот самый след, о котором я уже говорила. Во мне тут же вспыхнул сыщицкий азарт, который я безрезультатно пыталась искоренить в себе вот уже полтора года – именно столько времени прошло с момента последнего влезания моего любопытного носа в детективную историю. – Ты говоришь про ту самую Алену Звеньеву, которую показывали в новостях? Сейчас же рассказывай о ней все, что знаешь!

Вика слегка опешила и задала мне вполне правомерный вопрос:

– А тебе зачем?

– Э… Я познакомилась с ней на премьере фильма «Визг 4». А в новостях сказали, что убил ее маньяк, похожий на того самого Убийцу в белой маске. Интересно же!

– Познакомилась? Когда же ты успела? – удивлялась Вика. – Что, прямо в кино?

– Сразу после, и, честно говоря, общалась больше с ее другом, чем с ней самой, но все-таки… Она показалась мне весьма общительной девушкой, – сориентировалась я, как направить беседу в нужное мне русло и получить ответы.

– Что есть, то есть, – кивнула подружка. – В общем, я с ней не так тесно общалась, особенно в последнее время. Это раньше в одной песочнице играли, я тогда ею командовала, как вздумается, ведь на три года старше! В детстве это огромная разница. Потом она мужиками увлеклась, на меня у нее не оставалось времени. Ну так, диски передавали друг дружке, и все. В подъезде столкнемся, она мне пару слов скажет, и разойдемся.

– О чем вы говорили в последнее время?

– Да о мужиках все. Ужаснее всего, что я с ней по телефону разговаривала буквально за полчаса до того, как ее… ну, харакири!

Я так и подскочила на ровном месте, а приземлившись, больно стукнулась задним местом о твердую скамью.

– За полчаса?! Что же ты молчишь?!

– Calm down, не ори, дыши глубже. Значит, так, – принялась она за рассказ. – Я была на дискотеке. Восьмое марта, сама понимаешь… Короче, было где-то начало четвертого, и я вспомнила, что не поздравила Аленку. Это надо так нажраться было, – сокрушалась Вика о своем разгульном образе жизни, – чтобы додуматься под утро позвонить с поздравлениями бывшей подруге! Хорошо, что она не спала, а у парня торчала.

– Как его зовут, ее парня? – вспомнила я Катьку. – Фамилию его знаешь?

– Ха, знать бы, у кого конкретно она зависала на тот момент!

– У нее что, их много было? – изумленно вытаращила я глаза. – Парней?

– Ой, и не говори. Хоть о покойниках нельзя так… Но она была той еще шалавой, прости господи. Только по моим данным, у нее было два постоянных парня и пруд пруди случайных! Несмотря на свой нежный возраст, она могла первой подойти к парню на улице и тут же пойти к нему в квартиру для определенных целей! – Я ужаснулась и прикрыла рот руками. Как так можно? С совершенно незнакомым парнем? Боже, услышала бы это моя прабабушка, известная была в городе борец за нравственность! – Так что я не знаю, может, это был парень на одну ночь. Теперь не узнаешь. – Ошибаешься, Вика, я узнаю это всенепременно! – Ну, мы с ней ля-ля немножко, от силы пару минут, и все – оревуар.

– About what? – переключилась я на ее сленг. Дурной пример, как известно…

– О чем говорили? Так сразу и не вспомню, подожди… Я поздравила ее с праздником, потом вроде спросила: «Ты сейчас где?» А она сказала, что сейчас у одного парня, но уже собирается идти домой. Или ехать.

– Так идти или ехать? Вика, вспоминай, это очень важно! – затряслась я мелкой дрожью и принялась теребить ручку: то надевать на ту колпачок, то снимать.

– Да не помню я! – начала раздражаться приятельница. – Какая разница?

– Большая. Если «идти» – значит, тот, у кого она была перед самой смертью, живет рядом с ее домом. Если ехать – там похуже, либо ее отвозил ее парень, либо она вызывала такси. Но довезти-то должны были до самого дома, а нашли ее у «Гиганта». Сечешь?

– Значит, до дома ее так и не довезли… Слушай, по-моему, она все-таки сказала «пойду».

Я с облегчением выдохнула: с «пойду» значительно легче. Нужно всего лишь провести луч по двум точкам: дом, где она жила (начало луча), и место, где ее обнаружили. Продолжение луча обязательно выведет на место, где предположительно живет парень, у которого она была. Предположительно – потому что она могла встретить по дороге знакомого и свернуть с намеченного пути. Что ж, выходит, этот знакомый ее и убил?

Тут меня поразила иная мысль: какой, к черту, знакомый в четыре утра? Если только не… маньяк. Он мог обманным путем затащить ее в безлюдный двор и…

– Вспомнила! – заорала не своим голосом соседка по лавочке, взоры всех десяти человек, включая меня, тут же обратились к ней. Слава всевышнему, что до ее дикого ора я уже успела домыслить все, что хотела, иначе бы логическая цепочка в моей голове прервалась, и я бы ни за что не сумела ее восстановить. – Юлька, я вспомнила, о чем мы еще говорили! Эсэмэс!

– При чем тут сообщение?

– Как раз перед моим звонком ей пришло странное эсэмэс. С незнакомого номера.

– Что было написано?

– Вообще ужас! У меня волосы дыбом встали, а уж теперь, после того, что с ней произошло… Как я могла об этом забыть?

– Ну же! Не тереби мои нервы!

– Ей написали: «Хочешь умереть сегодня?»

Так-так-так. Похоже, здесь и правда замешан убийца-имитатор. Я перевела взгляд в окно, и снова мне почудилось, будто кто-то там крадется, шевеля еле различимые во тьме листья рядом растущих кустарников. Да не, бред какой-то. Кому это надо?

Вернемся к нашим баранам. Случайно ли выбор пал на Звеньеву (и стоит ли в этом случае копаться в ее личной жизни?) или нет, и в убийстве именно Алены есть какой-то смысл? Постойте-ка, но ведь Псих в маске обладал ее номером, стало быть, она не случайная жертва, попавшаяся под горячую руку маньяка, они были знакомы.

– Как может такое быть, чтобы ее номер телефона был у того, чьего номера она не знает?

– Очень даже может, – невозмутимо ответила Вика, не видевшая в этом факте ничего сверхъестественного. – Например, старый знакомый поменял сим-карту и решил попугать бывшую пассию, все же чокнулись с этой премьерой. А оно вон как вышло…

– То есть ты считаешь, одно с другим не связано? Написавший и убивший – два разных человека?

Она пожала плечами:

– Где ты видела, чтобы киллер предупреждал свою жертву о нападении?

– Но ведь шутника легко найти. Достаточно залезть в ее мобильник в меню «Входящие сообщения» – и его номер у нас в кармане. А имея определенные полномочия, можно установить фамилию, на кого зарегистрирована симка. Такие полномочия опера имеют. Конечно, это займет время, ведь нужно послать запрос, но тем не менее что им мешает?

– Мешает отсутствие самого мобильника. Менты обшарили всю территорию вокруг найденного тела – ничего. А мать утверждает, что дочь с телефоном не расставалась, и в квартире его, соответственно, нет. Да я ведь знаю, что он с ней был, сама же ей звонила!

– Значит, я была права. Зачем убийце прятать ее сотовый, ежели это вовсе не он послал ей роковое эсэмэс? Выходит, с убийцей Алена была знакома. Маньяк из фильма – лишь прикрытие, чтобы все решили, что убийца к жертве непосредственного отношения не имеет и искали неуловимого серийного киллера.

– Эй, hold your horses! В смысле, попридержи коней! Разошлась, прямо детективную новеллу сочинила. Я тебе вот что скажу, мобильник алкаш стыбзил, чтобы обменять на бутылку. – Мы немного помолчали, призадумавшись. – Юль, ты дашь мне переписать то, что на первой паре было? Я тебе завтра принесу. – Я отдала ей кучку нескрепленных листочков, пригрозив, что убью, если хоть один она потеряет. – Данке. – Я хотела переспросить, затем вспомнила, что это «спасибо» по-немецки.