Ольга Шеляховская: Как славный царь Горох рассудок терял

Славный царь Горох

В Гороховом царстве, древнем государстве, в незапамятные времена, каких и старожилы не упомнят, особенно те, кому нонешними временами память отшибло, жил и правил славный царь Горох. Не на пустом месте и не из угодливой лести называл народ Гороха славным. Был царь умён и добр. Дела в государстве вёл по справедливости, подданных не обижал и боярам не велел.

Больше всего на свете Горох любил веселиться. То пир закатит подданным, то танцы. А то игры затеет. Велит дружинникам силушкой молодецкой меряться, а боярышням деревянные кольца на колышки забрасывать – кто больше нанижет. Музыкантов при царских хоромах был целая команда: гусляры, дудочники, ложечники, трещоточники, бубнисты, гармонисты и хор. Как грянут всем оркестром – ноги сами в пляс идут. Царю весело – и народу весело, все веселятся и любимого царя Гороха славят.

Повеселятся, а наутро на работу. Крестьяне в поле, бояре в думу, дружинники на тренировку. Оркестр на репетицию.

Казна в Гороховом царстве всегда была полна золотом, серебром и драгоценными каменьями, закрома – зерном, хлева – коровами. Конюшни – конями. Войско у славного царя Гороха подобралось молодецкое, все дружинники – красавцы удалые как на подбор.

История с басурманами

И вот как-то раз в глухую полночь смотрят дозорные со сторожевых башен и удивляются: в чистом поле, где крестьяне в эти дни как раз начинали сев гороха, ржи и пшеницы, вдруг как будто звёзды позажигались, да с каждой минутой ещё да ещё, и вскоре всё поле озарилось кострами, а вокруг них фигурки так и мелькают.

Объявили дозорные тревогу, сам царь Горох вышел поглядеть. Никогда такого не было, и на тебе.

– Басурмане! – ахнул кто-то.

Страшное слово упало, и с этого мига в стольном Гороховом граде никто не спал.

Дружинники из погребов порох тащат, ядра катят, бабы детей в подвалы прячут. Одни воду и припасы запасать бегут, другие мосты поднимают и ворота на брёвна из вековых сосен закрывают, третьи смолу кипятят, пятые стрелы калёные и луки точёные на стены заносят – готовятся нападение отражать. Мальчишки булыжники из мостовой ковыряют и тоже на стену таскают, под бойницами складируют – басурман приветствовать.

А один маленький солдатик в тайный ход прыг и убёг. О нём позже.

И вот утром, как рассвело, жители Горохова града увидели со стен такую картину: от городского рва до самого что ни на есть горизонта все поля кишат иноземным войском басурманским. В одну ночь захватили Горохово царство!

Оказывается, один степной хан, предводитель бродяг-кочевников, атаман орды басурман, позарился на богатства славного царя Гороха и его народа. Своих-то городов и сёл у них не завелось. Скакали на степных лошадках от одного царства к другому, грабили и поджигали сёла и города, и никакого спасу от них не было. Выставит какой-нибудь царь-государь против орды свою дружину, а орда вмиг её разобьёт. И чего не разбить-то, если орда во десять раз многочисленнее любой царёвой дружины.

Орда ничем не затруднялась, кроме грабежа и разбоя. Много горя причинили кочевники мирным жителям городов и сёл соседних царств, пока до Горохова царства дошли.

И вот явилась орда под стены стольного Горохова града.

А царь Горох даром, что весёлый. Когда надо, он очень даже серьёзный. Когда разведка с дальних рубежей донесла ему, что по окрестным царствам движется орда и всех побеждает, разослал он царям неразбитых ещё царств и королевств грамоту с предложением объединить силы, чтобы не одна дружина против орды вышла, а много. Орда дикая, жестокая, но глупая. Бежит, орёт, копьями трясёт. Числом берёт. С десятком диких басурман с копьями и самый сильный богатырь не справится. Даже при артиллерийской поддержке ядрами. А если вдруг справится, ещё двадцать басурман с копьями набежит.

Гороху казалось, что он понятно коллегам объяснил опасность разобщения и пользу объединения. Но почти все соседские цари оказались глухи к его призыву. Кто отписал дерзкий отказ, кто и этим не затруднился. Один царь Пантелей согласился, что прав его родственник – и обещал в случае нападения прислать Гороху свою дружину.

Приходился Пантелей родным братом царице Луковне, дорогой супруге славного царя Гороха.

Так вот, тот маленький солдатик, что в тайный ход шмыгнул, он бежал к Пантелею с таким посланием: выходи, Пантелей, со своей дружиною Гороху на подмогу.

Заранее разработанный план был такой – стольный Горохов град изо всех сил держит осаду, нанося максимальный урон врагу, а Пантелеево войско незаметно подходит с тыла и, пользуясь тем, что всё внимание басурман направлено на белые стены града, налетает в этот тыл и разметеливает орду от всей души. По полям и долам, и из Горохова царства вон.

Басурмане, привыкшие к немногочисленности царских дружин, неожиданного нападения с тыла не ожидают и терпят сокрушительное поражение.

Чтобы время не тянуть, сразу скажем, что так и вышло. Маленький солдатик, вылезши из тайного хода у реки Ясной, побежал привычным бегом (тренировался каждые три дня) и к утру добежал до холма, где по уговору люди Пантелея сложили костёр домиком из сухих сучьев, запалил тот костёр и рухнул спать. Он с удовольствием проспал бы три дня и три ночи, как делал обычно после каждой тренировки, но больно уж ему не хотелось битвы с басурманами пропустить. Поэтому, когда Пантелеева дружина с холмом поравнялась, солдатик проснулся и пошёл с ними.

А басурмане – дикари они и есть – перед тем, как напасть ордой на стольный град, ещё и послов Гороху отправили, бессовестные – отдавайте, говорят, нам ваших красных девушек и малых детушек. Добром отдадите – не тронем вашего града, живите себе дальше.

Царь Горох от такой неслыханной наглости сделался цвета свёклы, потом брюквы, потом репки, потом побледнел и как заорёт:

– А ну пошли вон отсюда, ишь чего захотели, басурмане первобытные, совести у вас нет, дикари проклятые, змеи поганые…

Тут у царя Гороха воздух кончился, и пока он набирал новый, послов уже след простыл и топот стих.

Луковна велела было мятного чайку для царя заварить, но Горох так на неё глянул, что она сразу чаёк отменила и побежала в терем – проверять, крепко ли окна заперты, и вообще.

Ну и началось: те лезут, эти отбиваются. Те через ров плывут, эти в них камнями кидают и из лука стрелами посыпают. Те лестницы к стене ставят – стену штурмом брать хотят, эти на них горячую смолу льют. Ужас, в общем.

Так прошёл день. Ночью басурмане своих раненых от стен унесли, а утром опять штурм начали.

Второй день продолжалась битва.

Жители стольного Горохова града оборонялись отчаянно, и из луков стреляли метко, и из пушек палили не переставая, но ряды неприятеля не редели. Накатит волна, откатит, идёт отдыхать, а на её место уже новая волна катит.

И неизвестно, что бы дальше было, да к вечеру второго дня подоспела Пантелеева дружина. Царь Пантелей с воеводою посоветовались и расставили своё войско так, чтобы оно разом полукругом ринулось на тылы уставшей за день орды.

Операция имела сокрушительный успех. Орда, повёрнутая лицом к стенам осаждённого града, не ожидала нападения сзади и была наголову разбита, ещё стемнеть не успело. Когда орда побежала, гороховы дружинники выскочили ей вслед, догнали и прогнали окончательно. Оставшиеся басурмане всё побросали и убежали в дикие степи.

И как только последний басурманин покинул пределы Горохова царства, разгладился царский лоб, и снова раздался весёлый смех царя Гороха.

Пантелей улыбнулся.

– Славно получилось, царь Горох, – сказал царь Пантелей, – а ведь поодиночке мы бы с ними не справились.

– Точно, не справились бы. И прощай, царство, прощай веселье и вся жизнь. Но мы молодцы, Пантелеюшка, и войска наши целы, и закрома. Вот только на полях прибраться надо. Вон сколько оружия басурманского поразбросано, а нам горох и пшеницу сеять пора.

Прибрались люди на полях, засеяли горох и пшеницу, и пошло у них веселье. Но сперва царь Горох маленького солдата приказал наградить. Потом ещё много кому наград раздал, кто особенно отличился.

Потом издал царский указ об учреждении охраны государственных границ.

И объявил три дня праздника в честь великой общей победы над басурманской ордой.

Тайна царя Гороха и царицы Луковны

Была у славного царя Гороха с доброй царицей Луковной одна тайна. Когда они были молодые и только что поженившиеся, не было у них детей. Если такое случается в обычной семье, то люди по-разному поступают. Кто берёт сиротку, кто лепит Снегурочку или колобка какого, кто не показывает виду и ничего не делает, а в царской семье так нельзя. Наследник нужен, чтобы было кому взойти на трон, когда старому царю придёт время закрыть глаза.

Одна ключница и нашептала Луковне, что живёт в глухом лесу, если долго идти на восток, куда Макар телят не гонял, одна бабушка, которая умеет со всякой бедой помочь. Не простая это бабушка, шептала ключница, а волшебная. Навроде бабы Яги. А может, и не навроде, а самая та баба Яга и есть. А может, не та самая, но почти. Одним словом, всякие чудеса творит, кто что попросит – исцеляет. И детей к ней носят, если хилый. Она над ним поколдует – он и поправится. И если у кого детей нет, тоже помогает.

И отправились молодые царь Горох и царица Луковна к той бабушке в тёмный лес на восток. Ехали – боялись, что увидят чудище, как в сказках говорят: нос в потолок врос, губа на грядке. Нога костяная.

И ничего подобного. Бабушка как бабушка, в сарафане и платочке, на ногах лапти. Правда, избушка у неё на курьих ножках, но с кем не бывает.

Рассказала царица бабушке о своей беде, а та дала ей гороховый стручок с пятью горошинками и наказала ей вот что.

– Две горошины съешь сама, две пусть муж съест, а пятую посади. Да не в грядку в огород, а дома, в горшочек, в тёплое, светлое место. Лучше всего на подоконник.

И ещё нашептала царице кое-что на ушко тайное, чтобы Горох не слышал.

Луковна всё исполнила в точности. И родились у них с Горохом один за другим – сначала сынок, царевич Орлик, а следом дочка – царевна Кутафья. А пятая горошинка на тёплом подоконнике проклюнулась росточком, и он рос, рос, зелёненький да стройный, потом расцвёл чудным цветком, а когда лепестки облетели, на стебельке повис стручок. С каждым днём он подрастал, толстел, а когда стал совсем пузатый – взял и лопнул, а из него выскочила крошечная девочка размером почти что с горошинку.

Так её и прозвали – Горошинка.

Царица Луковна сначала поселила её в своей шкатулке, только дырочки провертела для света и воздуха. Ни одна душа не знала о Горошинке, кроме отца с матерью. Даже царевич Орлик и царевна Кутафья – и те не знали.

А потом заказала деревянных дел мастеру игрушечный домик с мебелью. Как будто для Кутафьи, а сама себе забрала. Нашила простынок, одеяльцев, платьиц.

Горошинка была такая же весёлая, как и её отец, славный царь Горох. Царица Луковна запиралась в спальне, чтобы никто не вошёл, и выпускала Горошинку из домика. Та и бегала по столу, как по полю. Карабкалась по маминой руке, пряталась в рукаве.

И по Гороху бегала, когда он приходил.

Кроме того, Горошинка понимала язык мух и тараканов. И они её понимали и слушались. Бывало, оседлает девочка большую муху и летает на ней по всей комнате, хохоча во всё горло. На тараканах ездила верхом, как на коне. А пауков боялась.

Летать по улице на мухе Горошинку не пускали – боялись, что птица склюёт. И вообще на улицу выносили неохотно. Как-то раз попросилась Горошинка в сад, её выпустили на дорожку, так мало того, что песчинки были ей как булыжники, так ещё и лягушка чуть не съела.

Беда с царём Горохом