Было у царя Гороха кроме веселья одно любимое занятие. Любил он в ходить в баню, да погорячее, но это бы ещё куда ни шло, но после бани отдыхал Горох в предбаннике и велел приносить туда ведро хмельного мёду. То есть, в молодости обходился кружечкой, как постарше стал – ковшом, а в последнее годы выпивал не меньше ведра. Бояре угнаться за ним не могли, чем немало Гороха веселили.

А потом уже не смеялся, а всё больше раздражался. Чем больше пьёт, тем сильнее злится. Мог и ведро ногой пнуть, и веник в стену запустить.

Луковна вздыхала, но ругаться на мужа не смела. Когда пьяный – что толку, не соображает, только бесится, а когда наутро протрезвеет, и так нормальный, чего говорит, старое поминать.

И вот как-то раз пошёл царь Горох в баню и особенно много жару поддавал, и не одно ведро, а два велел тащить в предбанник. Луковна за голову держалась, бояре переглядывались, да как ты царю возразишь. Он велит – они подливают, и так до ночи. Заснул Горох прямо в предбаннике, прямо на пол рухнувши. Подняли его бояре, отнесли в опочивальню, положили отдыхать. А как наутро проснулся – будто подменили человека. Осунулся, ни о каком веселье и смехе и речи нет, как не бывало. Пошёл мрачный по хоромам бродить.

Дела забросил, начал придираться.

Приуныло Горохово царство, да и было с чего: стал вдруг царь Горох подозрительный, всюду видел измену и никому не верил: ни боярам, ни воеводам – никому. Созвал в думе боярский совет. Обвёл всех тяжёлым взглядом. Выслушал доклады. Помолчал. А потом сказал:

– Никому не верю! Изменщики! За спиной смеётесь надо мною! Всё про вас знаю!

Бояре и воеводы с мест повскакивали.

– Помилуй, царь-государь, зачем зря говоришь! – завопили они. – Да разве ж мы когда! Да мы ж никогда! Мы, как есть, все-все за тебя!

– Ага, оправдываетесь! Значит, точно виноваты. Тот, кто прав, – не оправдывается!

И стали все бояться славного царя Гороха, которого, впрочем, славным никто уже не называл. Горюют: что за напасть приключилась, такой был весёлый и добрый царь, а тут точно с печи упал, и узнать нельзя.

Сделался скупой, как Кощей. Высчитывает – кто сколько у него съел. Гости перестали приезжать, потому что неприятно.

Гостей не стало, так царь Горох принялся домашних притеснять. Дошло до того, что на кухне следил, сколько ему в щи капусты стригут, да не воруют ли повара провиант.

– Воры! – кричит. – Стоит мне отвернуться, вы же всю говядину из горшка повытаскаете, а мне одну жижу оставите!

– Смилуйся, царь-государь! – голосят повара и бух ему в ноги, – не берём мы говядину из горшка, у нас всё строго по рецепту!

– Ага, оправдываетесь! Значит, точно виноваты. Да-да! Всё знаю.

Все, кто могли, из царских хором разбежались. Только семье царя Гороха бежать некуда. Царь куски считает, волком смотрит. Царица и та голодная сидела, и Орлик-царевич, и Кутафья-царевна. Только малютка Горошинка не голодала, потому что была сыта крошечками.

Народ шепчется: «Кто ж это нам царя испортил? Ведь какой у нас царь был славный да весёлый. Точно, заколдовал кто-то, порчу навёл».

А царь Горох с каждым днём всё хуже. Кто сбежать не успел или не хотел, тех хвать – и в тюрьму. Пристава в силу вошли, ловят человека – и в тюрьму.

– Сколько же у меня изменщиков развелось, – сокрушается царь Горох.

Альянс короля Афиногента и царя Пантелея

И вот, в разгар всего этого помутнения рассудка явился к царю Гороху король Афиногент – свататься к прекрасной царевне Кутафье. Король Афиногент был красавец и богатырь каких поискать, но от царя Гороха получил категорический отказ и от ворот поворот.

– Королевство у тебя маловато, любезный король Афиногентушка, – заявил ему царь Горох, – сам, небось, еле сыт, а жену чем собираешься кормить?

Обиделся король Афиногент и ответил царю Гороху так:

– Из маленького королевства при приложении ума может вырасти большое. А большое царство при отсутствии оного может и на нет сойти. Догадываешься, о чём загадка?

– Молодой ишшо загадки мне загадывать, – разозлился царь Горох, ногами затопал и бросил в короля Афиногента царским посохом. Но не попал.

Прекрасной царевне Кутафье, между прочим, очень нравился король Афиногент, и она горько заплакала, когда отец ему отказал. Царица Луковна дочку жалела, обезумевшего мужа боялась и всё плакала и плакала.

А король Афиногент от царя Гороха прямиком направился к царю Пантелею Луковичу, родному брату царицы Луковны, и предложил ему создать альянс. Пантелей сложного слова не понял, и король Афиногент объяснил, что это договор о дружбе и сотрудничестве на взаимовыгодной основе. Дружить предполагалось против царя Гороха.

Пантелей взял день на раздумья и отправил к родственнику тайного гонца с письмом, мол, глянь, на что подбивают. А царь Горох шлёт такой ответ: «Делай что хочешь, управляйся как знаешь».

Ну, а раз так, то и заключил царь Пантелей альянс с королём Афиногентом, и пошли у них дружба и сотрудничество на взаимовыгодной основе: один другому корабельный лес да пшеницу продаёт, тот этому заморские ткани да инструмент шлёт. У народа зарплаты растут, все довольны.

Погодите, мы сейчас не об этом.

Мы о том, что благодаря объединению с царём Пантелеем у короля Афиногента увеличились не только доходы, но и войско. Не только торговый они заключили альянс, но и военный.

Впрочем, в военном отношении лично Пантелей решил соблюдать нейтралитет. Предоставил воеводам свободу действий под руководством Афиногента. Уж больно щедрые пошли доходы в казну от взаимовыгодной торговли. Тем более, первый помощник воеводы сам ещё недавно был у Гороха воеводой.

Ох, как всё запуталось…

В один не прекрасный день подошёл король Афиногент с войском к границе царства царя Гороха и шлёт ему гонцов с письмом: «Отдай мне замуж дочь свою, прекрасную царевну Кутафью».

А царю Гороху и горя мало, и посылает он в ответ Афиногенту скорлупу от выеденного яйца, чтобы обиднее показалось.

Ну, а раз так, то и зашёл король Афиногент со всем своим войском в земли Горохова царства и без единого выстрела за пол дня доехал до столицы. Аккуратно доехал, по дорогам. Посевов не потоптал, огороды не разорил.

Народ препятствий вражескому войску не чинил – одни попрятались, другие наоборот, встречать выходили и даже платочками махали – приветствовали. Мол, спаси нас, чужеземец от напасти, что с нашим царём приключилась.

Горохово войско с Афиногентовым воевать и не думало. Верные короне воеводы, кто сбежать не успел, по тюрьмам сидят, оставшиеся ничего делать не хотят, а рядовые дружинники без приказа не выходят.

А вот ворота в стольный град открыли.

Окружили отряды короля Афиногента царский терем, весь двор заполонили. А в тереме уж никого и не осталось, кроме царской семьи – кого Горох прогнал, а кто сам сбежал. А прекрасную царевну Кутафью отец ещё накануне отволок в самую высокую башню, запер там на замок, а ключ выкинул в царский пруд. Не доставайся, мол, ты никому.

Зачем так сделал – сам не понял.

Горошинкины приключения

Старая царица Луковна от горя заболела. Бродила-бродила по терему, то за одно возьмётся, то за другое. Всё из рук валится. В кладовой увидела мужа – царя Гороха. Он ходил от ларя к ларю, страшный, поднимал крышки, что-то про себя бормотал. Луковна и отчаялась. Пришла к себе в опочивальню, села на лавку и стала горько плакать.

Горошинка выглянула из окошка и спрашивает:

– Матушка, о чём ты плачешь? Может, я как-нибудь помогу?

– Да как же ты мне поможешь, Горошинка? На-ка вот, я тебе яблочко принесла.

Луковна отрезала от яблока тонюсенький ломтик, а сама прилегла на кровать, чтобы плакать дальше о своей загубленной жизни, дураке-муже, о былом величии и своих несчастных детях. Плакала-плакала и незаметно заснула. А Горошинка позвала знакомую муху и полетела по царским хоромам поглядеть, что там делается. Залетела в кладовую, увидела там отца. Царь, весь всклокоченный, ходил и открывал-закрывал сундуки и лари. Жуткое зрелище.

В другой горнице увидела брата – царевича Орлика, который метался из угла с угол с самым мрачным видом. Полетела дальше. Пусто в царских хоромах, нехорошо. В одном месте едва в паутину не угодили, насилу увернулись. Паук только вслед им посмотрел.

Добрались до башни, где сидела и горько плакала прекрасная царевна Кутафья. Горошинка спрыгнула с уставшей мухи прямо на подоконник. Попрыгала, руками помахала, пытаясь обратить на себя внимание, но нет, плачет Кутафья, по сторонам не смотрит, Горошинку не видит.

– Не убивайся, не плачь, сестрица! – крикнула малютка изо всех сил.

Кутафья от неожиданности аж подпрыгнула.

– Кто здесь?

– Это я, твоя сестрица Горошинка!

– Какая сестрица? У меня нет сестёр.

– А я кто?

И Горошинка всё ей про себя рассказала. Прекрасная царевна Кутафья снова расплакалась – на этот раз от радости. И рассказала Горошинке про свои злоключения, и про Афиногента, и про батюшкин отказ, и про войско, что под воротами Гороховграда стояло, и уже даже начало заходить. Вон, с башни его хорошо видать, войско. Короля Афиногента войско, вон его флаги развеваются. Нет бы сейчас сидеть, свадьбу праздновать, а отец с ума сошёл и вот что из этого вышло.

А потом рассказала про ключ, который в пруду утонул.

– И как же нам теперь быть? – спросила Кутафья, закончив рассказ.

– А вот как. Я сейчас слетаю на мухе к пруду, договорюсь с карасиком, он поднимет со дна ключ и положит его под листик. Я полечу к матушке и попрошу сходить за ключом и отпереть тебя. Если какие стражники ещё не разбежались, её остановить не посмеют. Но скорее всего, никого уже нет.

Кутафья вдруг переполошилась:

– А ты, часом, не колдунья? На мухах летаешь, с карасями говоришь.

– Нет, что ты, сестрица, вовсе я не колдунья. Только и знаю, что язык животных, а колдовать я не умею.

– Ладно, – сказала прекрасная царевна Кутафья, – мне бы только отсюда выбраться, а там что-нибудь придумаем.

Горошинка села на отдохнувшую муху и полетела к пруду. Там она договорилась с карасиком, он поплыл на дно, достал ключ и положил его под листик. Горошинка полетела в матушкину опочивальню, чтобы та шла за ключом, а матушка-то совсем ослабла, бедная, лежит на кровати и явно до пруда, а потом на верх самой высокой башни не дойдёт. Тогда Горошинка быстро всё ей рассказала как и что и полетела к Орлику-царевичу. Нашла и кричит ему издалека. Издалека – чтобы не испугался и не прибил бы их с перепугу вместе с мухой:

– Иди к матушке! Иди к матушке!

Орлик раздумывать, в чём тут дело, не стал и кинулся к матушке, а та ему, Горошинкой наученная, и говорит:

– Пойди к пруду, возьми ключ из-под листика, освободи Кутафью и отправляйтесь встречать Афиногента. Только отца не вели обижать, он же не со зла, а от дурости с ума съехал!

Орлик обещал, побежал куда сказано и исполнил, что велено. Выпустил Кутафью из башни, и пошли они к Афиногенту договариваться о дате свадьбы прекрасной царевны Кутафьи и его, короля Афиногента.

А Горошинка заторопилась обратно, матушку царицу Луковну утешать. Авось, они вдвоём смогут вразумить несчастного царя Гороха. Вдруг на резком повороте она с мухи и навернулась, сердешная. Полетела вниз кувырком через голову и об каменный пол довольно чувствительно приложилась. Не убилась и даже не сильно ушиблась – лёгонькая была, но белый свет в её глазах всё-таки на минуту померк. А когда очнулась Горошинка, то странно себя ощутила – тяжеловато было тело, без привычной лёгкости.

Села на полу и испугалась: горница вдруг стала маленькой, тесной, от стены до стены рукой подать, не повернёшься. Почти как в Горошинкином кукольном домике. Да ещё и мебели какие-то везде оказались понаставлены.

Дело в том, что падение Горошинки с мухи привело к тому, что она превратилась в девушку небольшого, но вполне человеческого роста.

Первым делом Горошинка кинулась к матушке. С непривычки на стены налетала, об углы стукалась. Набила несколько синяков о кованые сундуки и лавки, пока до царицыной спальни добралась.

– Матушка!