Когда все расположились у огня, а на тарелках были заботливо разложены лакомства и на низких подставках поставлен чай того же сорта, что они пили еще в Хабаровске, бережно разлитый в стаканы с бронзовыми подстаканниками, Оливье как гость первым начал свою речь:

– Итак, позвольте вам представить, хамон, иберико, восхитительнейший из всех, достать такой – самая редкая удача гурмана, – произнес он, указывая на волнистые и тонкие кусочки изящного и благородного мясного деликатеса. – Он согреет ваши души, друзья мои, во время моего рассказа до тех пор, пока не приготовятся шашлыки. О! Кстати, шашлыки, как многие из вас уже успели заметить, совсем из другой баранины, не из той, которая у вас была на этой неделе, также из испанской, и, поверьте мне, такой великолепной баранины не отведаете вы нигде в мире, лишь в Андалузии. Ну а вот сейчас, когда я уже рассказал вам о лакомствах, позвольте начать мне мой рассказ? Как же обожаю я моменты эти, сравниться в силах с ними могут лишь полеты!

– Конечно! – воскликнул Геннадий. – Скажите, Оливье, а сколько полетов всего совершил «Сокол» на сегодняшний день? Ну… включая тот, что вы завершили сегодня и когда нас сюда привезли. Разумеется, если это не секрет.

– Четыре.

– И во всех из них пилотом были только вы?

– Уж так получилось, – слегка заметно улыбнулся летчик. – Мне предложили обкат машины, первые полеты в разных условиях, изучение ее повадок, и я не отказался.

– А как… сделали его? То есть… хм… как долго длилась разработка такой машины? – спросил Станислав.

– А вот это уже секрет.

После этих слов Оливье уже вполне заметно улыбнулся и промолвил:

– Ничего такого страшного, что смог бы я утаить по правде, говорят, не существует. Просто дело в том, что я и сам не знаю ответ на вопросы, которые вы задали. О… думаю, я могу к вам всем обращаться на «ты»?

– Ну конечно же, – выразил мнение всех ученых Степан, – просим вас, обращайтесь и, пожалуйста, чувствуйте себя среди нас как дома, вы можете полностью во всем довериться нам.

– Мерси, – искренне ответил пилот, – вот это мне известно, в противном случае я не согласился бы на предложение обкатать вертолет. Я не летаю с неудобными людьми.

При этих последних словах на краткий миг улыбка с уст Оливье сошла, сменившись ледяным взглядом и напрягшимися, отвердевшими, словно бастионы из темной морозной стали, скулами. Но эту внезапную перемену сложно было заметить, так как уже в следующее мгновение на лицо его вновь вернулась прежняя добродушная улыбка.

– А вы разве знаете нас? – продолжил диалог юноша.

– Ну разумеется, ознакомился со всеми досье, так же, как и вы с досье друг друга, думаю. Я очень ценю ваше радушие, поверьте.

– Оливье, а эти четыре полета «Сокола», о которых вы говорили, по каким маршрутам они проходили?

– Первый из них я совершил из города Мирный в Архангельской области в Хабаровск. Наверное, все вы не ожидали такого большого расстояния для первого полета, но технологии позволяют совершать такие шаги. То, что рассказывают вам об авиации, то, что пишут в книгах… Не будет преувеличением сказать, что это «липа». Для большинства гражданского населения планеты это правда. Но на самом же деле авиация настоящая обгоняет авиацию ту, к которой вы все привыкли, примерно на тысячу лет. Так устроено общество. Без этого не быть научным открытиям. Говорю вам, потому что вы все уже из гражданского населения ушли безвозвратно. Не буду дальше вторгаться в эту тему. Скажу лишь, что первый полет в несколько тысяч километров для воздушной машины – реальность.

– Но «Сокол», даже если учесть то, что вы говорите, уникальная разработка, ведь это правда?

– Да, безусловно. Можете поверить мне, аналогов ему нет в мире. Всё, что вам говорили о нём, – истинная правда. За мою карьеру я видел очень много потрясающей воображение техники. Но «Сокол» по красоте и возможностям не сравнится ни с одним виденным мною ранее аппаратом. Я хотел лишь сказать, что на самом деле подготовка к полетам подобных самолетов, вертолетов, космических аппаратов ведется совсем по-другому. Не требуются скучные часы практических полетов испытателей. Теоретики конструкторских фирм и бюро и так тщательно просчитывают, на что способен летательный аппарат. Именно поэтому его первые полеты сразу носят практический характер. Второй полет был значительно короче, думаю, что о нём вам известно, ведь вы сами были его непосредственными участниками.

– Тот, во время которого нас доставили сюда? – спросил Ярослав.

– Да, именно. Третий полет я совершил по нулевой широте, обогнув земной шар по экватору. Так, первое свое кругосветное путешествие вертолет совершил менее недели тому назад. Более того, это был первый беспосадочный кругосветный перелет на вертолете в мире. Это точно. В ощущениях всё-таки была масса потрясающего, когда видишь сквозь прозрачную кабину, как всё проносится мимо тебя с такой скоростью, захватывает дух. Бездна романтики в таком путешествии и таком полете. Вы ведь летели с такой скоростью только ночью пока еще. Поверьте, дневные впечатления не менее ошеломительны. Даже в тех случаях, если человек уже сталкивался с высокими скоростями.

– Извините, Оливье, а на какую самую большую высоту может подняться «Сокол»? – вновь задал вопрос Станислав.

– 40 000 метров приблизительно.

– Но это просто немыслимо, ведь это здорово, вы даже не представляете себе! – радостно воскликнул юноша. – 40 000 метров – это примерный потолок высоты полета реактивных военных самолетов. Стратосфера, где воздух разряжен, он там настолько разряжен, что его почти что нет.

– Верно, мон ами! Ты очень хорошо для ученого, не связанного с воздухоплаванием, ориентируешься в этом знании, не скрою, я приятно удивлен твоей увлеченностью! Все, что ты говоришь, верно, за исключением того, что в реальности потолок полета самолетной техники гораздо выше, но ты не мог этого знать. Это уже другая история, привычные всему населению планеты военные самолеты летают приблизительно до 40 километров ввысь. Продолжай свою мысль, мой друг!

– Так вот, разве на такой высоте летать не выгоднее? Вы только представьте, над облаками, там, где можно развить большую скорость полета вследствие низкого содержания воздуха, где топливо расходуется наверняка в разы меньше, нежели в тропосфере, вблизи у земли, где не бывает ни гроз, ни молний, ни турбулентности или оледенения, это великое открытие в вертолетной технике и, без сомнения, в летательной технике вообще. Вертолет с такими потрясающими техническими данными, способный лететь так высоко над землей, поражает! Все трудности, которые могут возникнуть в таком полете, это снабжение кабины кислородом и установка в ней земного давления, привычного нам, но затраты на это окупятся сторицей, обязательно. И вот, когда мы летели, то, если я не ошибусь, не поднимались высоко, почему?

– Невероятно верный вопрос, друг, и верна твоя мысль. Да, действительно, реактивный военный истребитель обычно летает в стратосфере, над облачным покровом планеты, но легко ли этому самолету внезапно снизиться или рассмотреть близко то, что происходит на поверхности? И я сам отвечу – нелегко. Прежде чем включить форсаж, он должен выйти на максимальную высоту, а это сравнительно сложный технически процесс, требующий большой отдачи и от летчика, и от самолета. Процедура снижения так же технически непроста, поверьте. «Сокол» – совсем другая машина, созданная исследователями, которые смотрят на вещи по-иному. Представьте, что проще для исследователя мирового уровня, чье изобретение станет наследием всего человечества и останется в веках, изобрести технологии, позволяющие всем летательным аппаратам нашей планеты летать только в стратосфере, на невозможных высотах, или же научить воздушные машины идеальному полету в тропосфере, под облаками, побеждая турбулентность, оледенение и любое сопротивление воздушных масс? Какая изобретенная технология будет сильнее, совершеннее? А теперь постарайся вообразить, друг мой, может ли вертолет или даже реактивный истребитель развить стабильно такую скорость, которую развивает «Сокол»?

– Нет, не может. Теперь я понимаю вас, это великолепно! Я… геоморфолог по профессии и могу нелогично мыслить в других областях знаний.

– Ничего, Станислав, ты высказал очень умную идею, – ответил юноше летчик. – Кстати, запас воздуха на «Соколе» есть, и немаленький, и средства стабилизации давления в кабине, позволяющие подниматься на огромную высоту, но они требуются иногда не только на ней. На таких больших скоростях и при таком ускорении они тоже используются. Только представьте себе, какие перегрузки испытываются, когда «Сокол» летит так быстро. При всём при этом можно передвигаться в кабине без скафандра, без дыхательных приборов. На нём установлены самые совершенные системы такого рода в мире, какие только способен создать на сегодняшний день человеческий гений.

– Поразительно! А тот последний полет, четвертый, длившийся так много, где пролегал он?

– О, ну, это был и вправду самый длительный полет, на котором сразу установлено было немало рекордов среди вертолетной техники и среди техники вообще. Как и все полеты до него, этот полет на «Соколе» совершался при полной невидимости. Вылетев из Хабаровска, я направился прямиком на Южный полюс и, пролетев над ним, устремился на север, взяв курс на остров Огненная земля, что лежит на юге Южной Америки. Это одно из моих любимых мест, там чувствуешь себя на окраине всех земель, в царстве покоя. Но там я не стал ни задерживаться, ни садиться, а пролетел через весь материк с юга на север, а затем и через Северную Америку до Северного полюса. Здесь стоит отметить тот очень важный факт, что в США используются одни из самых безупречных радарных установок в мире. То, что ни одна из них не смогла меня обнаружить, было ожидаемым явлением, особенно для вашего руководства, но всё-таки поразительным. Даже инфракрасного излучения от несущейся с немыслимой скоростью тяжелой машины не было, таков режим защиты от лишних глаз, установленный на вертолете. Затем, пролетев над Северным полюсом, я вновь преодолел весь земной шар, но уже через Индию, двигаясь по 80-му меридиану восточной долготы. Достигнув берегов Антарктиды, я обогнул материк с востока на запад, развив самую большую скорость в тропосфере, на высоте двух с половиной километров, двигаясь в круговом направлении. Почти обогнув Антарктиду, я вновь повернул на север, но уже взяв курс к африканскому побережью, на город Ломе, что в Того. Впоследствии, преодолев всю Западную Африку с юга на север, пронесясь над песками Сахары, я сделал посадку впервые за весь полет, в Андалузии, где находился один из ангаров организации… Можно сказать, что там находился один из ангаров вашего руководства. Но, поверьте мне, остановился лишь затем, чтобы пополнить багаж вертолета божественными лакомствами, предвкушая наш пир! Я вполне мог и не совершать остановку, сделав полет безпосадочным, но… это было мое скромное желание, которому ваше руководство любезно позволило осуществиться. Из Андалузии я через всю Евразию пролетел прямо сюда, прибыв, как все вы успели заметить, в расчетное время, успев до наступления сумерек…

– Но что за двигатель установлен на этом вертолете? – спросил Ярослав. – С самого прилета сюда меня не покидали раздумья, что за могучее сердце должно быть у машины, работающей так надежно и долго и притом развивающей такие невозможные не только для вертолета, но и для очень многих самолетов скорости. Признаюсь, мне не приходило в голову до этого ничего, что я бы знал ранее. Из моих скудных знаний, лишь ядерный двигатель способен дать характеристики, чуть близкие характеристикам «Сокола». Это слишком простое решение задачи, без всякого сомнения «если не можешь объяснить природу огромной мощи, то представь, подумай, что она ядерная, и не ошибешься». Но уже интуитивно понимаю, что никаких технологий, задействующих ядерную энергию здесь нет, ведь так?