– Я знаю, но это не повод безропотно соглашаться с некоторыми нелепыми решениями, которые наше начальство принимает непосредственно на поле боя. Бывает, я просто зверею, когда в очередной раз вижу, до какой степени жизнь солдат, вступающих в боевой контакт, таких как пехота или амазонки, в их глазах имеет меньшую ценность, чем любой из их дорогостоящих «Зубров»!

– Перестань, – как-то машинально возразила Клоринда, – ты же прекрасно знаешь, что стратегические соображения иногда вынуждают жертвовать человеческими жизнями. Это трагично, но неизбежно.

Понимая, что ступает на скользкую почву, Танкред, раздраженный тем, что его суженую не терзает, как его самого, мысль о том, что какой-нибудь бездарный штабист может стать причиной их вечной разлуки, все-таки не желал сдаваться.

– Согласен, согласен. Но при условии, что это приносит стратегический результат. Скольких жертв удалось бы избежать, если бы, например, с самого начала боев было принято решение позволить некоторым отрядам атамидов отступать, вместо того чтобы стремиться к их систематическому уничтожению, даже если при этом наши солдаты гибли целыми подразделениями? Я уже не считаю, сколько приказов я отказался исполнять, настолько очевидно было, что заложенные в них риски совершенно несоразмерны тем преимуществам, которые они якобы должны были нам обеспечить!

Он замолчал, потому что Клоринда вдруг поднялась со своего места. Неожиданно резким движением, из-за которого подстилка упала на землю, она развернулась к нему лицом; ее силуэт выделялся на фоне светящегося воздушного моста.

– Танкред Тарентский, – повелительным тоном произнесла она, – надеюсь, ты не поддался опять своим старым мятежным настроениям!

Столь внезапная и полная перемена сбила Танкреда с толку. Он не видел ничего предосудительного в высказанном им мнении. Хотя и знал, что проявил неосторожность, зайдя слишком далеко в не к месту начатом разговоре, и лучше ему было бы сменить тему.

– Не понимаю, – все же проговорил он вдруг пересохшим ртом. – Разве тебе не кажется, что маневр, в котором ты чуть не погибла, был плохо спланирован?

Тебе не кажется, что преступно рисковать разрушить нашу любовь из-за чьей-то некомпетентности? – хотел он добавить.

– Не знаю, да и не мне судить, – возразила она. – Мы ведем здесь священную войну, об этом ни на секунду нельзя забывать. Для меня наша любовь так же важна, как для тебя, но наш долг – любой ценой исполнять волю Господа. Это Он ведет наших командующих, и, если Его замысел нам пока не ясен, совершенно очевидно, что результат будет правильным. Мы не должны подвергать это сомнению. Для Бога и для дома Дерзай на все, и все тебе простится^[9].

И снова Танкред поразился, сколь непримиримой бывает иногда молодая женщина. Она не выказывала такого уважения к решениям штаба, когда поносила маркиза Вильнёв-Касеня за то, что он не допустил амазонок до первой битвы, подумал он.

Ее слова звенели в ушах Танкреда, будто он подошел слишком близко к колоколу в момент, когда тот мощно ударил: «Для меня наша любовь так же важна, как для тебя, но наш долг – любой ценой исполнять волю Господа». Это «но» казалось Танкреду ужасным. Оно словно каленым железом резко обозначило всю разницу между ними. Разумеется, он и сам сражался во имя Всевышнего; однако в его понимании был важен контекст. Скорее, он сражался так, как защищают родину, когда на нее нападает враг, с той разницей, что этот бой велся повсюду, где было необходимо. В глубине души он знал, что если бы сам родился в противоположном лагере – каким бы этот лагерь ни оказался, – то бился бы, наверное, с неменьшим пылом.

А вот для Клоринды священная война была конечной целью. Победой порядка над варварством, необходимостью покорить дикарей и властвовать над ними. Любые средства хороши, если они способствуют воцарению Dominium Mundi. Ее концепция власти была абсолютна. Иерархия имеет смысл только в том случае, если ее никогда не подвергают пересмотру. Малейшее проявление слабости играет на руку врагу, тем самым отдаляя конечную победу.

Для Танкреда эта непримиримость была единственным темным пятном в их отношениях с итальянкой. В принципе, он готов был подписаться подо всем только что сказанным Клориндой, но на самом деле знал, что его чувства к ней важнее всего. Разве он мог бы принести ее в жертву, даже во имя Бога? Подобная мысль была ему невыносима.

Что же это за Бог, который создает жизнь, а потом приказывает ее уничтожить?

– Я… – неуверенно начал Танкред.

Он опасался навлечь на свою голову громы и молнии, и в то же время чувствовал себя задетым тем, что воинское повиновение она поставила выше их любви.

– Боюсь, что не совсем с тобой согласен. Плохая стратегия ничем не служит делу Господа. Даже с лучшими намерениями наши командующие могут иногда заблуждаться.

– Клянусь Иисусом! – воскликнула Клоринда, воздев руки к небу. – Представь себе, что будет, если все солдаты начнут так рассуждать? Или ты думаешь, что возрождение Dominium Mundi стало бы возможным, если бы каждый солдат взвешивал любой полученный приказ? Именно из-за такого отношения человечество один раз уже истребило себя, да и сегодня варвары только ждут случая, чтобы разрушить то, что нам удалось восстановить!

Клоринда была вне себя. Как ей удалось столь стремительно перейти от нежности и планов замужества к такому приступу ярости?

– Я боюсь только одного, – проговорил он дрожащим голосом, – потерять тебя.

– Я боюсь только одного, – повторила она резко, – что твои демоны вернутся.

Потом, после секундного размышления, добавила:

– Предупреждаю тебя, если такое случится, я немедленно разорву наши отношения. Я и помыслить не могу связать свою жизнь с человеком, занимающимся подрывной деятельностью!

Эта холодная угроза из уст женщины, которую он любил, да еще после только что пережитого вместе с ней прекраснейшего момента, потрясла Танкреда. Перед глазами плясали искры, как будто он только что получил пощечину. Затылок одеревенел. Он с трудом встал и молча сложил подстилку. От гнева у Клоринды все еще дрожали губы, она пристально смотрела на него, тоже ошеломленная неожиданным поворотом событий.

Танкред бросил на нее взгляд. Всего несколько минут назад он был абсолютно счастлив. Он наконец нашел женщину своей жизни, и она тоже любила его. Они строили совместные планы, которые, как они надеялись, сделают их счастливыми и позволят создать семью. А теперь он, похоже, оказался в тупике. Кошмарном и бессмысленном.

На мгновение он подумал, что это его вина. Может, он слишком многого требовал? Может, не следовало ждать от Клоринды, что она будет испытывать столь же сильные чувства, как он сам? Но разве настоящая любовь может не быть полностью взаимной? Смутное чувство в глубине души подсказывало ему, что он выказал такую же чрезмерную непреклонность в отношении их любви, какую она – в своем почитании существующего порядка вещей, но гнев мешал ему прислушаться к этому предположению. Она должна любить его так же, как он ее. Если это не так, значит он ошибся!

При мысли, что Клоринда, возможно, не любит его всем сердцем, Танкред испытал мучительную боль. Всего несколько месяцев назад он еще не знал настоящей любви, но зато никогда так не страдал!

Под внешней непримиримостью Клоринды скрывался охвативший ее ужас. Ужас перед безвыходной ситуацией, в которую они попали. Ну зачем этот почти идеальный мужчина постоянно поощряет в себе самые опасные наклонности? Видимо, его всегда тянуло оспаривать существующий порядок, сомневаться в фактах и даже в велениях Господа! Для любого доброго христианина это недопустимо.

И все же она любила его.

Она любила его так, как никого и никогда после трагической февральской ночи 2183 года, когда погибла вся ее семья. Рядом с ним она была счастлива, а стоило им расстаться, думала только о нем. Однако она знала, что не сумеет ничего создать с человеком, имеющим подобные склонности. Худшим из грехов ей представлялось проявление слабости по отношению к варварам. Она могла бы простить все, кроме этого. Подобная толерантность сгубила ее родителей и братьев. Именно такое прекраснодушие утопило в крови родных ее детство.

Клоринда была готова на все, чтобы снова вернуть Танкреда на путь истинный. Один раз он уже в этом преуспел – несколько месяцев назад, когда чудом избежал военного трибунала. Вот почему, услышав, как он снова ставит под сомнение законность принятых вышестоящим командованием решений, а главное, после того случая на прошлой неделе, когда они едва не поссорились из-за какой-то ерунды, она запаниковала и нашла только один способ дать ему почувствовать всю глубину его ошибки: угрозу. Разумеется, у нее и в мыслях не было ничего из того, что она говорила. Ничто и никогда не заставит ее отказаться от любви этого человека. Но она считала своим долгом испробовать все, чтобы помочь Танкреду победить своих демонов.

И вот он стоял перед ней и молчал уже целую минуту, а в его глазах смешались отчаяние и недоверие. А она и сама не знала ни что сказать, ни как выбраться из этого тупика. И от этого ей было тошно.

Первым заговорил он.

– Думаю, теперь ни к чему посылать то сообщение твоему опекуну, – хрипло бросил он.

И ушел.

Силы оставили Клоринду. Она рухнула на землю, сотрясаясь от рыданий и спазмов, как в ту ночь, когда проснулась в монастыре, почти три года спустя после убийства своей семьи, чтобы впервые оплакать родных. Она осознавала, что была не права, прибегнув к угрозам с таким человеком, как Танкред. Трещина, которая прошла между ними как раз в тот момент, когда все складывалось так чудесно, причиняла ей физическую боль. Она была чудовищно зла на себя.

Ей следовало предвидеть, что он отреагирует именно так, но теперь она не знала, что делать, чтобы все опять наладилось. Если она попробует объяснить свои намерения, то будет выглядеть холодной и расчетливой, и все станет, наверно, еще хуже. Может, лучше выждать несколько дней. Взаимная обида уляжется, и им, конечно же, удастся объясниться, снова понять друг друга.

Да, следует подождать…

* * *

18 ноября 2205 ОВ

Назавтра 78-е смешанное пехотно-кавалерийское подразделение снова отправлялось на фронт.

Несколькими часами ранее двое лощеных офицеров в безукоризненных мундирах явились объявить Танкреду, что, ввиду его исключительного поведения с начала наступательных действий земной армии, ему возвращено звание лейтенанта. О медалях не упоминали; когда тебя лишают наград, вернуть их не так просто, как звание.

К тому же, добавили посланцы, во время предстоящего штурма под непосредственное командование Танкреда передаются все подразделения, действующие в непосредственной связке с его собственным в радиусе километра. Подобная мера часто принимается с целью избежать сумбура во время операций, когда ожидаются ожесточенные или беспорядочные бои. В данном случае нормандцу доверялось командование более чем пятьюстами солдатами.

К удивлению офицеров, Танкред отнесся к этому известию довольно прохладно. Они ожидали, что, услышав, какая честь ему оказана, он подпрыгнет от радости, но Танкред не был уверен, так ли хороша принесенная новость. Он привык командовать только своими людьми, и мысль о том, что в последующие несколько часов ему предстоит нести ответственность за полтысячи жизней, совершенно не грела его. Он сдержанно принял бумагу, подтверждающую приказ.

Явно возмущенные таким отсутствием энтузиазма, офицеры вернули Танкреду его полномочия и отбыли, коротко отсалютовав. Глядя, как они удаляются со своими накрахмаленными воротничками и по ниточке отглаженной стрелкой на брюках, торопясь вернуться в надежно охраняемый мир командного центра на самом верху контрольной башни, Танкред почувствовал себя как никогда чужим в этой огромной военной семье.