Привет privet, народ narod!

А вот как-то упустила я момент. Не заметила, когда именно рядом с родной кириллицей в названиях улиц и станций метро появилась гордая латиница. Выпал из памяти год, принёсший дикторов с щегольским выговором, точно они вчера десантированы прямиком из британского телевидения – для осуществления просветительской миссии: объявлять в злосчастной России остановки общественного транспорта. Когда в «Сапсане» обращение к пассажирам увеличилось вдвое и каждую бессмысленную инструкцию английские дятлы стали вбивать в голову несколько минут? Произошли все эти перемены с какой-то волшебной незаметностью. И тихо, без споров и обсуждений: стоит рядом с надписью «Василеостровская» немыслимая «Vasileostrovskaya», так это обязательно так и надо. Для приезжих. Не учить же им кириллицу, они не в состоянии, они люди цивилизованные, и при виде кириллицы у них сразу начинается мигрень и диарея одновременно.

Но сегодня, когда в городе нет тех самых нежных людей, испытывающих панические атаки от вида и звучания русского языка, нелепость и даже унизительность процедуры дублирования информации для их ублажения как-то уж особенно очевидна.

Я бывала за границей. И нигде, ни в одной стране мира никто и думать не думал о моих удобствах в плане информации. Могу я прочитать название станции метро, не могу – всему миру было безразлично. Только в самых-самых знаменитых музеях находились аудиогиды с русским языком. А так – выживайте как хотите. Никакого снисхождения и угождения. Не представляю себе, чтобы во Франции вдруг озаботились проблемой, а понятен ли их язык приезжим! И теперь, внимание, вопрос: а с какой стати мы стелемся перед иноземцами в низком почтительном поклоне? Почему так исступлённо думаем об их удовлетворении? Мы что – колония, чтобы пояснять язык диких аборигенов для настоящих господ?

Так что же, вы против надписей на латинице для комфорта туристов и дублирования информации в транспорте на английский, спросите вы меня. Вообще-то да, против. Это те самые двойные стандарты: нас шпыняют чуть не по всему миру и уж, во всяком случае, полностью равнодушны к нашим удобствам. А мы растягиваем рот в подобострастной улыбке: «Некст стэйшэн Нэвски проуспэкт!» Это означает – для меня – некоторый дефицит самоуважения. Пусть учат русский вообще! С какой стати затеялся и осуществился этот лакейский прогиб – имена своих улиц писать на чужом языке, в родном народном троллейбусе на аглицком квакать? Что сказал бы на это царь Иван Васильевич, представляете?

Ну, а если без шуток, то, конечно, не стоит всё доводить до абсурда. Где-то перевод информации уместен и желателен – в аэропорту, на вокзале, в гостиницах. Но это должен быть строгий минимум. Надо прежде всего думать не об удобствах заезжих иноземцев, а о своих гражданах. И, что называется, держать фасон. Не сгибать поясницу в страстном желании угодить.

Некрасиво это.

2
Что делать? Не вопрос!

Идите вы к баскам

Довелось мне однажды побывать в Сан-Себастьяне, находится-то этот город в Испании, но является сердцем таинственной «страны басков». Баски – совершенно загадочный народ, гордо сохраняющий свою самобытность, отвоёванную в боях. Выхожу как-то раз из отеля – шум, крики, марши гремят, явно военные, и баски в национальной одежде шествуют по улицам. Что празднуем? Оказывается, таким образом отмечают баски свою древнюю победу чуть ли не над Наполеоном. То есть, может, и победы не было, а было сражение, в котором баски себя гордо проявили. В общем, празднует народ победу, а что там на самом деле было, это уж к историкам. Туристы ликуют, есть что фоткать, баски самобытно маршируют, и я думаю, тому баску, который вздумал бы публично сказануть, что нечего праздновать, когда независимости нет и экономика хромает на обе ноги, ни в одном баре самого крошечного тапаса бы не продали.

Это я понятно к чему – каждый год нынче идут у нас разговоры, что нечего праздновать Победу, когда… И перечисляется, что именно. Язв у нас хватает. Только ни к чему эти разговоры. Шумно празднуем? Так нас побольше будет, чем басков, да и Победа наша на исторических весах потяжелее. Всё-таки народы Советского Союза раздавили фашистскую гадину. И если кому-то это непонятно, может, стоит засунуть язык в известное место и просто помолчать? Это будет вежливо и наполнено смыслом. А вопросами социальной справедливости – исключительно важными – разумно заниматься до и после праздника.

Несколько раз я была на марше «Бессмертного полка» – именно как внучка дедов и бабушек, которые воевали: один дед, мариец Евгений Москвин, погиб на фронте. Впечатление получила светлое и по-настоящему праздничное – тысячные массы людей не были дикой толпой, а шли спокойные, поголовно трезвые, радостные. Песни военных лет пели. Восстанавливали, как говорил принц Гамлет, связь времён. Никакого классового и сословного расслоения – настоящая общность. Я сама по характеру – свободолюбивый отщепенец, кустарь-одиночка без мотора (по классификации фининспекции двадцатых годов прошлого века). Но одновременно – и дочь трудового народа. И без Победы меня бы попросту на земле не было. Но я есть, стало быть, как сказал поэт, «я этот день люблю и праздную».

А всем желающим отучить народы от дурной привычки вспоминать и праздновать свои победы, могу посоветовать: идите к баскам. Ну, для начала. Чтобы закалиться в борьбе. Объясните им, как они, баски, смешны в своих штанишках и беретках, со своими оркестрами и маршами, которые срывают ритмы мирной жизни городов. Тем более вообще непонятно, что они празднуют и что себе воображают. Победители, ха. Да под кем только не лежали эти победители…

По результатам этого похода можно будет попробовать начать воспитывать и свой народ. Хотя мне почему-то кажется, что итоги предприятия по перековке сознания басков окажутся плачевными. Очень уж они упрямые, баски-то.

Конечно, не упрямее русских – с нами поди сравняйся в упрямстве, – но тоже неплохо могут за своё заветное, что называется, «вломить в торец».

А зачем быть богатым в Петербурге?

Неочевиден смысл быть богатым в нашем городе. Богачи, они чего хотят? Например, отправить детей учиться за границу. Но уезжать из Петербурга в поисках образования и культуры странно. У нас с этим до сих пор всё не так уж плохо. Богатые, кроме того, любят чувствовать своё богатство – скажем, подарить жене бриллианты. Ну, подарит. И куда в них? В Москве, там другое дело, там «ёлки» в Кремле бывают, или министр вдруг на день рождения позовёт. А у нас и министров-то нет, и Смольный – это вам не Кремль. Там со времён революции суровый стиль заведён. Никаких «ёлок».

В Филармонию, что ли, бриллианты на себя вешать, где сидят пожилые учительницы музыки с партитурами, сверяя исполнение? Как-то глупо. Туда и жемчуг вряд ли прилично надевать – разве янтарь. А на замороченные авангардные театральные премьеры (других нынче в городе нет) вообще уместны деревянные бусы. Лучше даже пластиковые или стеклянные.

Есть, конечно, выход: в окрестностях города отгрохать домище покруче, чем у трудолюбивых прусских королей, или даже выше в крутизну полезть – переплюнуть мечтательных русских царей. Ладно, а кого туда приглашать? Таких же, как ты, – скучно, ничего они толком не оценят, а будут хвастать, что у них всё выше, больше и дороже. Бывших одноклассников? Так они будут фланировать с кислыми физиономиями. Ну, значит, сиди один у бассейна и глуши виски, невелика радость. А тот, кто раньше на этом участке жил, глушил у колодца водочку – вся разница.

Посещать дорогие модные рестораны? Но в городе не существует по-настоящему дорогих ресторанов (прогорят за полгода максимум), и все наши модные заведения в принципе доступны для людей среднего достатка. Одеваться у модельера Парфёновой – да, это выход. Но Парфёнова пришивает скромный лейбл на воротничок изнутри, и кто узнает, что ты одеваешься у Парфёновой, если ты сама гордо не заявишь об этом, и опять-таки вопрос: кому говорить? Такой город странный у нас, знаете ли. Пожмут плечами, и вся реакция.

Наши богачи – они какие-то невидимки. Неясно, где они кучкуются и тусуются. Живут они своей призрачной жизнью, никого особо не раздражая. Иногда вроде бы где-то всплывают – в яхт- и гольф-клубах, на теннисных турнирах…

Богачи – не наши – любят приезжать в Петербург. Вот для приезжих богачей есть способы почувствовать своё богатство: снять номер в шикарной гостинице, заказать личного экскурсовода в Эрмитаже, и венец стремлений – купить квартиру в центре города (это всем миром признанная примета роскоши).

У призрачных петербургских богачей, собственно, один способ выйти из сумрака: торжественно и громогласно, в лучах света, сдавать деньги на культуру. И страстно бороться за сохранность исторического центра.

Это тот случай, когда петербуржцы простят столь бессмысленное неприличие, как быть богатым в Петербурге.

Не знаю я!

Есть странный страх: признаться в том, что ты чего-то не знаешь, не видел, не читал. Он гнездится обычно в умах людей, которые довольно много знают, видели и читали. Но вот именно того, о чём зашёл разговор, не знают – и стесняются сказать. Изображают на лице знакомство с предметом, оживлённо кивают – да, да… К чему пляшутся эти балеты – непонятно. Вот те, кто почти ничего не знает, не видел и не читал, нисколько этим не встревожены. Они могут всю жизнь прожить в городе и не полюбопытствовать, что это там за музеи торчат и театры понатыканы. А мы (что-то знающие, чего-то не знающие) мучаемся, что недостаточно информированы. Притом вроде бы эта черта непонятного стеснения присуща скорее рождённым в СССР, потому что современные подростки вообще не понимают, о чём речь, – погугли или яндексни, и всё мигом узнаешь.

Мне кажется, надо честно признаваться: не видел, не читал, не имею понятия. Это само по себе безобидно, однако – расширяет излучение правды в атмосферу. А расширять плацдарм правды в океане лжи – вполне достойная задача для человека. Поэтому я решила признаться кое в чём, чего не знаю.

Я совершенно не в курсе, кто такая Ольга Бузова и почему СМИ постоянно предлагают мне узнать о её загадочных телодвижениях. Я не видела ни одной серии «Игры престолов». Более того – мне почему-то не удалось посмотреть даже фильм «Аватар». При словосочетании «Чак Паланик» я, очевидно, обязана делать понимающее лицо, но увы. Я прочла только один роман Т. Устиновой и воскликнула: «Жамэ!» («Никогда» по-французски.) Пыталась заглянуть в «Красное колесо» Солженицына и отпрянула в ужасе. Несколько раз принималась читать «Воскресение» Льва Толстого и не одолела и ста страниц. Впрочем, от прославленного романа «Зулейха открывает глаза» Яхиной я откусила вообще только пять первых предложений. Только из нынешнего новогоднего телевизора узнала, что на свете живёт Светлана Лобода, поющая про «твоии глазаааа». Я никогда не гуляла ни в Ораниенбауме, ни в Гатчине. Вряд ли я сумею заставить себя посмотреть «Легенду о Коловрате». Из любого списка ста лучших фильмов всех времён и народов я знаю разве пятьдесят пять – шестьдесят. Я никогда не была в санкт-петербургском «Театре Дождей». Более того – два года живя летом в Кобрино, где расположен музей «Домик Арины Родионовны», я так и не смогла его посетить!

И это, наверное, лишь сотая часть моих преступлений перед культурой. Да, стыдно. Но я сознаюсь в этом – по-русски, на миру! И предлагаю решительно всем последовать моему примеру. Поверьте, как только скажешь волшебное «не знаю, не видела, не читала», на душе становится так спокойно, так легко…

Найти вкус халвы

Был такой советский фильм – «Вкус халвы» (1975). Про эмира Бухары, который обожал халву, но утратил её вкус – конечно, от пресыщения. (Уж разумеется, эмира играл Армен Джигарханян.) Однако Ходжа Насреддин сумел вернуть эмиру вкус простым способом (надо было всего лишь сделать халву временно недоступной). Надо сказать, некоторые наши соотечественники, значительно превосходя эмира Бухары в богатстве, тоже рискуют утратить «вкус халвы», но даже пара дней в камере возвращает этот вкус почище Насреддина. Подобные «эмирские» проблемы – конечно, не наш с вами вариант. Мы утратили «вкус халвы» (хороших продуктов) по иной причине – не мы пресытились, а продукты испортились.