2

В доме у Степана Соколова в Москве.

Очнулся Степан у себя дома. Над ним было взволнованное лицо денщика. Рядом с ним князь Цицианов.

– Степан Елисеевич! Барин! Что же это такое? Тебя убить хотели. Князь мне сказал.

– Как я оказался дома? – спросил Соколов.

– Князь тебя доставил, Степан Елисеевич.

Соколов посмотрел на Цицианова.

– Князь, как ты нашел меня?

– Случайно, Степан Елисеевич. Я ехал в присутствие, после того как довел до сведения Салтыковой, что она отстранена от управления имуществом. И услышал, как бабы кричали, что де барина какого-то до смерти убили. Я бросился к тому месту и увидел что это тебя уработали. Но оказалось, что ты выжил, слава богу, и даже не ранен серьезно.

– Они не хотели меня убивать, князь Дмитрий.

– Но твой возница мертв. Прирезали ножиком супостаты.

Соколов посмотрел на денщика:

– Видишь, а ты со мной быть хотел сегодня. Не зря я дома тебя оставил. А то лежал бы сейчас холодный.

– Дак ежели я был бы с тобой, барин. То и ты, и я были бы здоровы и живы, а твой супостат мертв.

– Это ты не видал того мужика что свалился на меня. Громадный такой. И я скажу, что если бы он убить хотел, то убил бы.

Цицианов возразил:

– А я думаю, что убить тебя они хотели! Но что-то напугало их.

– Поверь мне, князь. Если бы желали, то убили бы. А интересовали их мои документы, что были в портфеле.

– Никакого портфеля я там не обнаружил, Степан.

– Так и должно быть, князь.

– А что было в портфеле?

– Дело по капитану Тютчеву.

– Что? – вскричал Цицианов. – Они забрали дело? Как же это, Степан? Да если они донос изъяли…

– Не причитай, князь. В портфеле были только чистые листы. А дело у меня в доме спрятано. Я специально им такую ловушку подстроил. И наш начальник канцелярии попался на крючок.

– Так ты сам сие подстроил, Степан Елисеевич? – вскричал князь. – Зачем? Ты сильно рисковал.

– Я же сказал, что в их планы мое убийство не входило. Я даже удивлен, что они возницу убили. Могли и без трупов все дело обладить по-тихому.

Соколов жестом приказал денщику удалиться. Тот понял барина без слов. Он станет с князем говорить по делам службы и лишние уши ему не нужны.

Когда дверь плотно затворилась Цицианов сказал:

– Зря ты сам полез, Степан. Так рисковать не стоило. Или думаешь, что они окрика из Петербурга убоятся?

– Ничего я не думаю, князь. Просто делать-то нужно что-то. Вот я и делаю. Хотя насчет риска ты прав.

– И что это нам дает? Ради чего ты рисковал?

– Можно попробовать после сего покушения прижать Ивана Александровича. Он трус. Испугается и станет нам помогать.

– Сомневаюсь, – скептически показал головой князь.

–Ну, хоть мешать более не станет и то хорошо. Затаится как крыса на время.

– Затаится говоришь? Это было бы хорошо. Но боюсь так просто его не напугать. Его прижать стоит. Прижать по настоящему. Но сие не легко.

– И ты не видишь как? – улыбнулся Степан. – Дак когда угроза ареста нависнет, он и сам запищит и заметается как крыса.

– Как пригрозить арестом такому чиновнику? Все же он статский советник!

– До него действительно далеко, князь. И руками не достать. Но мы можем взять его правую руку господина Федора Петровича Дурново.

– Он надворный советник, Степан Елисеевич.

– Но не статский, князь Дмитрий. Дурново в московской юстиц-коллегии человек небольшой, но много чего про тайны больших людей знает.

– Возможно, ты прав, Степан! – вскричал князь. – Но как нам взять Дурново?

– Да просто, князь.

– Просто? Я чего-то не понимаю, Степан?

– Дурново схваченных разбойников Волчьего рога выпустил. И это наверняка они на меня напали.

– Уверен?

– У них времени не было искать надежных людишек, князь.

– И как мы сие докажем? Где они сейчас твои разбойники? Неужто обратно в узилище сами пришли? Гуляют где-нибудь на воле. Подалее от Москвы.

– Это так. Разбойников нам навряд удастся захватить. Но зачем нам их хватать, князь?

– Как зачем?

– Мы можем сказать, что захватили мы кое-кого из шайки. Я-то их знаю. Бергоф и Дурново пока проверять станут, что к чему – время уйдет. А нам того и надобно. Мы за то время свои дела и обладим.

– Золотая голова у тебя, Степан. Все может и получиться, если ты не ошибся насчет разбойничков Волчьего рога. А коли не они напали на тебя? Тогда все и рухнет!

– Думаю, что не ошибся, князь. Тот мужик, что упал на меня и придавил тушей, не иначе Щука. А Щука из банды Волчьего рога.

– Кстати, а что за дурацкое название – Волчий рог?

– Есть такое разбойничье стойбище. А отчего так его назвали – не ведаю. Да и до того ли нам теперь, князь, чтобы загадка разгадывать…

3

Подземелья.

Громадный детина с густой черной бородой по прозвищу Щука шел рядом с надворным советником Федором Дурново и освещал путь факелом. За ними следовал его товарищ тщедушный худой человечек с жидкими усиками и козлиной бородкой. И звали его Спиридон. Личность весьма знаменитая на Москве. Орудовал ножиком столь ловко, что на его личном счету был не один десяток жертв.

–Плохо, что мы в подземелья вошли, паси нас Христос. Место здесь нечистое, – всхлипнул Спиридон.

– Ничего здесь страшного нет, – обернулся Дурново. – Я все выходы здесь знаю. Не заплутаем.

– Не скули! – грозно одернул Спиридона Щука и погрозил тому громадным кулаком.

– Размахался кулачищами. Я говорю место сие не чистое. А противу нечистой силы твои кулаки не помогут.

– Выйдете на той стороне и спокойно уйдете из Москвы. Не робей, Спиридон. Ты лучше скажи, зачем возницу зарезал? Я же просил без крови все обделать.

– Так получилось. Он мог стражу позвать и нас могли связать и в разбойный приказ отправить.

– Ну и ладно.

– Долго ли еще идти? – спросил Щука.

– Да, нет. Не так далеко уже. У вас имеются подорожные и деньги. Потому постарайтесь, чтобы вас на Москве около года не было.

– За это не сумлевайся, ваше благородие, – усмехнулся Щука. – Чего нам здеся в жарище этой делать? Я давно баил²² Спиридону, что пора де отседова уйти. У меня в Астрахани дружки имеются. Вот там и отсидимся. Тамо тепло и водичка чистая. Ведь когда нашу шайку брали, то лишь мы вдвоем остались. Остальных солдаты порезали.

– Ну и мы в долгу не остались, – мрачно произнес Спиридон. – Мой нож также кровушки испил вдоволь. Не в обиду тебе будет сказано, ваше благородие. Ты свой человек. Не предашь понапрасну.

– А с чего ты в сем так уверен, Спиридон? – повернулся к нему надворный советник. – Может мне приказано похоронить вас здесь? Глянь-ко место тихое и безлюдное. Может, поджидают здеся молодчики с пистолями в укромном уголке.

Разбойники с тревогой переглянулись. Щука огляделся по сторонам.

– Да вы не бойтесь, сердешные душегубчики. Ежели я бы от вас избавиться пожелал, то уже трижды сделал бы сие без всякого шума. Не предам я вас пока. Хоть мне и приказали вас к праотцам отправить. Но вы мне оба еще нужны. И ты Спиридон, и ты Щука. И потому через год жду вас здесь. Может снова будет работенка, за которую солидные денежки вам отвалят.

– Мы работы и крови не боимся.

– Для того вас и берегу, – произнес чиновник канцелярии юстиц-коллегии.

Про себя же Дурново подумал иное:

«Все. Они мне поверили, что еще пригодятся и теперь идти станут без опаски. Но углубляться далее слишком далеко не стоит. А то возвращаться потом долго. Ноги-то мои уже не молодые».

Они прошли еще немного. И Дурново показал разбойникам на стену.

– Вон тот камень выпуклый легко вытаскивается. Пошарь руками-то. Не стой столбом, Щука.

Тот стал шарить руками по стене, ища выпуклый камень.

– Нет выпуклого здеся.

– Как нет. Есть. Ищи получше. Спиридон, помоги ему. Он своими лапищами ничего не нащупает.

– Сейчас сделаю. Мои пальцы все отыщут.

А надворный советник между тем спокойно вытащил пистолет и в упор выстрелил в голову здоровяка Щуки. Прогрохотал выстрел, гулко отозвавшись в подземельях. Голова разлетелась как перезрелая тыква, обдав Дурново мозгами и кровью.

Спиридон ничего не успел сообразить, но рука его инстинктивно потянулась к ножу. Однако чиновник был быстрее…

4

В канцелярии Юстиц-коллегии в Москве.

Дурново вернулся на службу только к утру следующего дня. И его тут же вызвали к начальнику канцелярии.

– Фёдор Петрович! Тебя со вчерашнего дня ищут! Я к тебе нарочного на дом посылал.

– Я выполнял одно поручение, Иван Александрович. А к чему меня было искать? Что за спешка такая?

– Князь Цицианов допросить тебя рвется.

– Меня? – искренне удивился надворный советник, но душевного равновесия не потерял. – С чего это?

– А с того, что знают он о разбойниках наших из Волчьего рога. Ты понимаешь, что это значит? Не чисто дельце они обладали.

– Как не чисто? Они все в лучшем виде сделали и тебе, Иван Александрович, портфель Соколова уже передали. Не так ли?

– Так ли! Но в том портфеле нет ничего.

– Как нет? Ты про что?

– А про то! Токмо листы гербовой чистой бумаги в том портфеле были. Хитрый этот Сколов. Провел нас как мальчишек.

– Вот оно что! Но тогда по шайке Волчьего рога ему ничего не известно. Врет. Нет у него ничего. А банда уже далеко от Москвы.

– Так они уже того? – тихо спросил начальник канцелярии.

– На том свете, Иван Александрович, дают отчет про дела свои.

– То хорошо. Концы в воду спрятали. Но дело Тютчева все еще у Соколова. И угораздило тогда Салтыкову засаду для него устроить. Дурная баба. Ревновать вздумала. Было бы к кому. А то капитанишка плюгавый. Соколову велено было заниматься убиенными холопами, а его стервеца вот куда понесло.

– Заканчивать стоит сие дело, господин статский советник. А не то многие головами расплатятся за грехи свои. Хотя мы с тобой здесь ни при чем. Но тем сказать стоит, дабы подумали покуда не поздно.

– И как его закончить? Если бы я знал, то давно бы закончил. Но дело-то непростое. Из Петербурга ноги его растут.

– Отдай Соколову дела по десятку холопов. Подлинных дел. Пусть там копает. Но за эти границы его не пускать.

Статский советник задумался. Дурново дал дельный совет. Вот человек! Ума палата. Такому бы в прокуроры выйти. Ведь верно! Посоветовать Хвощинскому передать дела, изъятые по его приказу из архива. И путь занимается. Делу быть длинному. И Соколову с Цициановым занятие, и им докуки не будет.

– Но как отдать Соколову со товарищи, те дела так, чтобы они о нашей хитрости не прознали, Федор Петрович?

–Проще простого, Иван Александрович. Они ведь меня допросить желают? Так?

– Так и что?

– Так пусть они меня допросят, а я им «под страхом пытки» все и поведаю. Они с моими показаниями к тебе, а ты к Хвощинскому. Вот все и сладится.

– Верно! Золотая голова!

– Но дела нужно с толком подобрать, о которых я рассказать могу. С Хвощинским стоит посоветоваться. А уж потом путь берут меня, сердешные.

– Сейчас же к нему еду. А ты отсюда ни ногой. Я под дверями крепкий караул поставлю. Никто сунуться не посмеет.

– И еще у меня хорошая новость для тебя имеется. Вот бумаги от Семена Васильевича Львова. Теперь ниточку по взяткам до нас с тобой не дотянут.

– Верно ли? Так быстро все обделал, Федор Петрович? Да когда ты все успел?

– Разбойников упокоил и сразу к Львову. Вот все и поспел, Иван Александрович…

***

На следующий день коллежский секретарь Соколов прибыл в присутствие и готовился к борьбе с начальством. Но все обернулось совсем не так. Начальник канцелярии разрешил ему допрос надворного советника Дурново сразу.