–Я сам присутствовал при производстве Иванцова в чин. Сей чиновник еще слишком молод. К тому же увлечен амурной страстью к госпоже Сабуровой. Он занимается в столице отнюдь не следствием.

– Но ситуация сложилась совсем не так. Как мы ждали. Вы генерал-прокурор.

– Дело Салтыковой начала сама императрица. Я не могу его вот так просто прекратить. Слишком много жалоб на эту помещицу. И дела там страшные, господин посланец! Не стоило Дарье Николаевне так над своими холопами…

– Не стоит вдаваться в подробности, генерал. Про мерзости сии мы знаем. Но сие дело самой Салтыковой. Не ваших же холопов она затронула, господин Глебов. А нанесла убыток сама себе. А вам стоит подумать, что в руках Салтыковой находится Манифест! Я уже не говорю про иные документы. Но если Манифест покойного императора Петра Третьего будет обнародован, то сами знаете, что из этого выйти может. И вы среди тех, кто составил сей Манифест личность не последняя!

– Я не составлял его!

– Но вы состояли в тайной комиссии.

– Я уже сто раз проклял себя за это! Чего вы хотите?

– Нужно срочно спровадить отсюда господина Иванцова.

– Проще всего убрать его.

– Убрать? – не понял посланец.

– У меня есть люди, что сработают под обычный разбой. И труп господина Иванцова выловят из Невы.

– Нет. Ныне это опасно для дела. Прижмите его по своей прокурорской части! В работе комиссии Цицианова-Соколова много нарушений. Я привез вам их полный перечень.

– Хорошо. Я все сделаю, хотя для меня это может кончиться отстранением от должности.

– Потерять должность, это не потерять жизнь или состояние. Господин Глебов. Не так ли?

***

Иван Иванцов получил грозную отповедь от Глебова. Генерал-прокурор был крайне недоволен тем, что ему представил новоиспеченный губернский секретарь.

– Жалоба на вас подана из Москвы и приказано все ваши дела там проверить со всем тщанием!

– Проверять нас, ваше превосходительство? – Иванцов был крайне удивлен.

– Именно вас, господа. И особенно коллежского секретаря Соколова! Уже ревизор от Сената отбыл в Москву!

– Как? – не поверил Иванцов. – Ревизор? Для нашей комиссии? Но Степану Елисеевичу и так мешают в проведении следствия. А ежели еще и ревизор там появиться, то дело и вовсе остановится.

– Вы достаточно поводили меня за нос, Иванцов. Теперь хватит.

– Но…

– Я более вас не задерживаю и не могу тратить на вас время. Ваших сказок я досыта наслушался, сударь.

Глебов показал, что говорить с губернским секретарем более не желает. Иван Иванович был в отчаянии. Но стоило действовать, а не предаваться унынию.

Иванцов оделся во все лучшее и отправился во дворец. Он понял, что над следственной комиссией Соколова нависла серьезная опасность. Ежели враги доложат императрице дело в выгодном для них свете, то следствие закроют, и Екатерина не простит им этого никогда. И прощай карьера, что так удачно началась.

Во дворце он нашел Веру Сабурову и чуть не бросился на колени перед ней.

– Вера! Только ты сможешь меня спасти! Судьба послала мне тебя. У нас такое дело…

– Все знаю, Иван Иванович. Не говори более ничего. Генерал-прокурор Глебов поднял кляузу против вас. И на Москву уже отбыл ревизор Сената статский советник Михаил Светин. А это лиса хитрая. Любое дело как хочешь вывернет, чтобы начальству угодить.

– Они уже донести императрице?

– Нет. Но моему мужу известно, что Глебов получил крупную взятку от кого-то из Москвы.

– Взятку?

– Так считает мой муж. И Глебову выгодно теперь дело против Салтыковой прекратить. Сам понимаешь, надобно взятку отрабатывать. А муж мой на сии дела хваток. Еще при Петре Алексеевиче³⁰ в фискалах³¹ карьеру свою начинал.

– Так что же мне делать? Неужели конец! Жалобу в Сенат передать? Через мужа твоего, Вера?

– Нет, – покачала головой красавица. – Затянется больно надолго. Так против Глебова тебе не выстоять.

– Но что делать, Вера?

– Я тебя сегодня к императрице проведу, Иван Иванович. А там сам постарайся убедить матушку-государыню в том, что ты прав, а Глебов – нет. Готов ли к тому? Найдешь ли слова нужные?

– Готов. Только бы получилось все с аудиенцией. Чин мой невелик. Как мне справиться с таким врагом как генерал-прокурор Сената?

– Все получится. Но если все будет по-твоему, то что получу от тебя я? – молодая женщина улыбнулась.

– Все что пожелаешь!

– Тогда нынешнюю ночь проведешь у меня.

– Это еще одно твое благодеяние, богиня, для меня простого смертного.

Дама подарила Иванцову еще одну очаровательную улыбку и упорхнула. Иван Иванович остался ждать, и Вера свое обещание выполнила. Вскоре она явилась за ним и провела его в кабинет государыни.

Молодая императрица сидела в обществе своей подруги графини Прасковьи Брюс. Она приветливо улыбнулась Иванцову и даже протянула руку для поцелуя:

– Рада вас снова видеть, Иван Иванович. Вы тот самый чиновник кого я произвела следующий чин? Иванец-Московский?

Императрица ошибочно произнесла фамилию Иванцова. Но тот исправлять не стал. Ему это понравилось.

– Точно так, ваше величество!

– О! Не стоит так громко, Иван Иванович. Твоя императрица не глухая. Мне сказали, что у вас есть просьба.

– Так точно, ваше величество, – уже тише сказал Иванцов.

– Так говорите, Иван Иванович. Императрица готова вас выслушать.

– Матушка-государыня, мне и моим товарищам только и осталось уповать на милость вашу. Погибаем.

Молодой чиновник пал на колени.

– Встань, Иван Иванович. Не люблю сего, когда в ногах валяются. Говори, что случилось? Кто обидел вас?

– Ваше величество! Дело-то помещицы Салтыковой слишком тяжело для нас. Постоянно помехи чиновники московские ставят нам. А теперь еще и до Петербурга докатилась кляуза. Генерал-прокурор Глебов ныне и вовсе режет нас без ножа. Отправлен на Москву ревизор, нашу комиссию ревизовать. И так было трудно, но теперь втрое труднее станет. И все ругают нас кому не лень. Дескать, все делаем не так. Но как делать ежели мешают? Мы ведь о помощи не просим, но пусть хоть палки в колеса не вставляют.

– А почему в сем деле вам мешают, Иван Иванович?

– Да многие чиновники взятками куплены, и это дело им не требуется расследовать. Ведь только я человека нашел, что мог свидетельство по делу дать, так его убили на следующий день. И убили чисто. Все шито-крыто и не подкопаешься.

– Шито-крито? – спросила Екатерина и взяла со стола тетрадь. – Что сие? Шито-крито?

– Это так говориться, ваша величество. Иными словами делается тайно без огласки.

– От слов шить и крить? Шить сие понятно, но «крить»? – императрица посмотрела на Иванцова.

– В смысле накрывать ваше величество. От русского слова «крышка».

– Сшивать и накрывать, – произнесла она и записала в тетрадь. – Интересно. Зашить и накрыть, Скрыть от посторонних глаз. Но ты продолжай, Иван Иванович.

– Виновных было не сыскать, ваше величество. И так не один раз было, государыня. Как нам дело вести?

– Генерал-прокурор Глебов тоже мешает вам, Иван Иванович?

– Не могу жаловаться на начальство, ваше величество! Артикул сие запрещает.

– Но твоя императрица разрешает тебе, Иван Иванович, сказать правду. Генерал-прокурор Глебов мешает вам?

– Ревизор, посланный в Москву, мешать станет надворному советнику князю Цицианову и коллежскому секретарю Соколову. Боюсь, и вовсе дело станет.

– Значит, сего ревизора от Сената Глебов назначил? – догадалась императрица. – Сие дело я приказала расследовать. И я помогу вам правду узнать, Иван Иванович. Говори, чего вам надобно? – спросила Екатерина.

– Князь Цицианов неоднократно меня просил Салтыкову от забот по управлению имуществом отстранить и аресту её подвергнуть. Только так могут найтись те, кто показания против барыни даст, ваше величество. А так может ли крепостной своего барина обвинить, коли вечером тот же барин с него шкуру спустит?

– Управляющий имуществом уже назначен? – Екатерина посмотрела на графиню Брюс. Та была в курсе этих дел.

Брюс ответила:

– Сенатор Иван Романович Сабуров. Он возьмет на себя все заботы об имуществе московской дворянки Салтыковой.

– Видишь, как все устроилось, Иван Иванович. Сенатор Сабуров человек честный. А насчет ареста Салтыковой, то я такой приказ отдам, и ты сам отвезешь его своему начальнику Цицианову. И ежели, оный чиновник сумеет дело Салтыковой до конца довести и душегубицу осудить поможет, то быть ему в милости у меня. И твоей верности я не забуду, Иванец-Московский.

– Ваше величество! – Иванцов снова пал на колени и поцеловал протянутую ему руку императрицы всероссийской. – А начет ревизора….

– Я прикажу ревизора отозвать! Иди, Иванец-Московский.

Иванцов вышел от императрицы, не чуя под собой ног…

***

Императрица спросила графиню Брюс:

– Что думаешь про сего молодого человека?

– Слишком молод, ваше величество.

– Сия я и так заметила. Но что думаешь про него? Он, как сие говорится, пройдоха, или нет?

– Нет, матушка, что ты. Какой сей малец пройдоха. Такого чиновники наши сожрут с потрохами.

– Так постараемся чтобы не съели сего молодца ваши чиновники. Позвать дежурного камергера!

Тот явился сразу.

– Ваше величество!

– Найди, голубчик мне генерал-прокурора Глебова!

– Будет исполнено, ваше величество!

– И графа Панина сюда позови! Пусть Никита Иванович послушает…

***

Екатерина приняла Глебова стоя, в позе строгой и надменной.

Генерал-прокурор, прибывший для доклада, был удивлен, видя такое к себе отношение. Он поклонился и хотел было раскрыть папку, что в руках держал, но императрица остановила его:

– Ты, Александр Иванович, в Москву ревизора отправил следственную комиссию надворного советника Цицианова поверять? Так ли сие?

– Так, государыня, обстоятельства….

– Так значит вот, как ты мое повеление исполняешь? Цицианову не токмо помощи нет от тебя, но ты ему еще и мешать вздумал? Не ты ли сам князя в Москву направил и говорил мне что лучшего чиновника не найти?

– Из Москвы получен донос о том, что Цицианов неправильно дознание проводит. Мой долг то разобрать, ваше величество. Не иначе за взятки князь Цицианов решил помещицу Салтыкову очернить…

– Но сам ты, Александр Иванович, неужто взяток не брал?

– О чем ты, матушка-государыня?

– Мне много про дела твои ведомо, сударь. Но я терпела до срока хитрости и злодейства твои. Сам-то ты живешь взятками.

– Но с тех взяток и ты, государыня, в те поры когда великой княгиней была, такоже долги свои карточные платила. Разве я отказал тебе в деньгах хоть раз когда ты, матушка, просила? – Глебов открыто дерзил императрице.

– Вот как ты заговорил, сударь генерал-прокурор? Я за те твои услуги тебе десятикратно уже отплатила. Но терпеть дерзости твои более не стану. Более на глаза мне являться не смей! Поди прочь!

– Сие следует понимать как отставку, ваше величество? – спросил Глебов.

– Да. Более я тебя в столице не держу.

Глебов поклонился и вышел из кабинета государыни. Императрица посмотрела на графа Панина.

– Генерал прокурором Сената назначить князя Вяземского! Заготовь указ Никита Иванович.

– Вяземского? Он здесь, матушка. В твоей приемной толчется.

– Звать его сюда! – приказала Екатерина.

Через минуту небольшого роста толстый человечек уже низко кланялся императрице.

– Рада тебе, Александр Алексеевич. Хочу тебе новую должность предложить.

– Я весь в твоей воле, матушка-государыня. Любой твой приказ исполню.