Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица (страница 44)
Цицианов молчал. Молчал и Иванцов. Получалось, если подобный манифест существует, что императрица Екатерина Алексеевна, занимающая русский трон, занимать его права не имеет!
– Эх, и загнул ты, Степан Елисеевич! – выдохнул наконец Цицианов. – Не дай бог!
– Но в письме про то ничего нет. Одни догадки у вас, Степан Елисеевич, – сказал Иванцов. – И послание господина тайного секретаря токмо одну уверенность нам дают – Салтыкова Дарья Николаевна политикой занималась и про переустройство империи нашей думала.
– А из сего следует, что нам наше дело пересмотреть стоит, – сказал Соколов.
– Пересмотреть, Степан Елисеевич? – спросил Цицианов. – Не дай бог в такое вмешаться!
– Перво-наперво, господа, запомните, что про сие всем вам молчать надлежит. Не дай бог кто язык распустит. Тогда те кто за сим письмом стоит нам жить не дадут. Они должны думать, что мы по убийству холопов дело копаем. И ты, Иван Иванович, расскажешь сегодня Сабуровой, что у нас есть новые доказательства виновности Салтыковой помимо подсунутой тебе книги.
– Скажу, Степан Елисеевич. Но с чего ты взял, что жизни нашей кто-то угрожать станет?
– Дак ты же не знаешь, что сегодняшней ночью было. А ежели, бы знал, то ни про что бы не спрашивал.
В двери постучались. Соколов отпер замок. На пороге был коллежский регистратор Карпов. Степан поручил ему проверить, где обретатся человек, с которыми он хотел поговорить.
– Прибыл с докладом, господин коллежский секретарь!
– Входи, господин Карпов.
Чиновник вошел и поздоровался с присутствующими Цициановым и Иванцовым.
– Доброго здравия, господа!
– Все выяснил? – спросил Соколов.
– Так точно, ваше благородие!
– Докладывай.
– Велено мне было разыскать крепостного помещицы Салтыковой Савелия Маркова. И я того Савелия нашел!
Цицианов спросил:
– Это тот самый, что книгу с именами чиновников составил?
– Он самый, князь, – ответил Соколов и спросил Карпова. – И где он?
– Эконом госпожи Салтыковой Савелий Марков был найден мертвым у трактира «Царский».
– Что значит мертвым? – спросил Цицианов.
– Дак убили его, ваше сиятельство. Вот его труп и приволокли во второй участок. Там опознали. Убит разбойниками и ограблен. По ночам сильно разбойники на Москве озоруют. Обчистили до нитки и раздели до исподнего. Грабеж обычный. Кажен день таких покойников до 40 штук приволакивают.
– Но точно ли то Савелий Макаров? Может, ошибся кто?
– Нет, ваше благородие. Его три человека из дворни салтыковской опознали. И листы с их словами у меня имеются. Желаете поглядеть? – спросил Карпов.
– Нет. Потом. Оставь на столе и иди….
***
Когда Карпов ушел, Соколов опустился на стул.
– Видали как все получилось, господа? И эконом мертв. Умер вовремя. Мы не сумеем теперь задать ему вопрос, что за книгу он составил, и кто ему сие поручил. Снова тупик, князь?
– Дак его дружков допросить можно! Дружки-то есть у него? С кем он по трактирам водку пил?
– Стоит ли время на это тратить? – возразил Иванцов. – У нас есть ниточка по имени сенатор Сабуров. Вот кто должен знать многое. А через него на иных выйдем. Но Сабуров не холоп Савелий. Его не допросишь. Он сенатор!
– Дак мы станем действовать хитростью. Иван Иванович, ты ему сие письмецо как бы невзначай подкинь.
– Это можно сделать, Степан Елисеевич. Но что сие даст?
– А поглядим чего он делать станет, Ваня, поглядим. И главное скажи ему, что совет его надобен нам. Не токмо тебе единому, но и мне и князю. Цицианову.
– Что за совет?
– Как нам дело салтыковское завершить так, чтобы все были довольны там в Петербурге….
Глава 18
Манифест.
1
В доме Салтыковой на Сретенке: сенатор Сабуров.
Сенатский секретарь Иван Иванцов застал сенатора Ивана Романовича Сабурова в кабинете. Он писал что-то в расчетной книге. Рядом с ним были два писчика из юстиц-коллегии. Они также делали какие-то пометки на листах бумаги.
– Еще 1000 десятин леса запиши у пустоши, что прикупила Салтыкова в 1759 году в мае, – указал Сабуров одному из писцов. – Во второй колонке то пиши. Не в первой.
– Все понял, ваше превосходительство. Не извольте беспокоиться.
– А ты про хлебную ярмарку занес ли? – спросил Сабуров второго. – Записал?
– Так точно! Все в надлежащем виде, – ответил тот.
Иванцов зашел в кабинет.
– Ах, сие ты, Иван Иванович? Заходи, гость дорогой! Забывать стал старика?
– Да что вы, Иван Романович, как можно и подумать сие. Вот за советом к вам прибыл. Вы человек умный и опытный. Можете посоветовать.
– Я многое могу. Но отчего это ваш начальник стал совета моего искать? Ранее что-то не больно он был ко мне приветлив.
–Дак времена меняются, почтенный Иван Романович, – развел руками Иванцов. – И Степан Елисеевич желает сие дело поскорее завершить.
–Надумался наконец? Понял, чего от него из Петербурга требуется? А то все артачился да артачился. Дело сие срочного завершения требует. И сие токмо пока гром на ваши головы из Петербурга не грянул. Но вскорости грянет – не сомневаетесь. А ты садись, Иван Иванович, садись. В ногах правды нет.
Иванцов сел на стул. Сабуров писчиков быстро из кабинета спровадил и спросил:
– Так чем я могу тебе помочь, Ваня? Какой совет тебе надобен?
– Мы дело почти завершили, Иван Романович. Нами были собраны многое документы, но вот в чем загвоздка…. – Иванцов сделала паузу.
– В чем?
– Дак половина бумаг про невиновность Дарьи Николаевны говорит, а другая половина наоборот. Чем далее суемся в дело сие – тем тайн и загадок больше. И ежели так все пойдет, то еще 10 лет сие дело протянется.
Сабуров внимательно посмотрел на Иванцова.
– А твоему Соколову невдомек, что никто не даст ему в сем деле долго ковыряться? Дело то больно хлопотное и грязное.
– Это Степан Елисеевич хорошо теперь понимает. Но как ему быть? Ежели ту половину бумаг и свидетельств задействовать, что виновна Салтыкова, то кто поручится, что снова на нас в Петербург кляуза не пойдет? Так однажды уже было, Иван Романович.
– Так было при Глебове. Когда он генерал-прокурором был. А нынче у нас князь Вяземский. А он во всём государыне нашей матушке угодить желает. Понял ли?
– Не совсем, Иван Романович.
– Салтыкова должна быть признана виновной и осуждена. Тогда все будут довольны. Терпение матушки-государыни не безгранично. Недавно казнен поручик Мирович, злодей умывший противу престола и отечества! Такоже думали некие господа, что его помилуют. Помиловала же матушка государыня Хрущева да братьев Гурьевых. Но Мировичу голову с плеч сняли.
– Дак Мирович хотел Иоанна Антоновича из Шлиссельбурга освободить.
– И то есть преступление! Ибо свергнутый император там по воле дочери Петра Великого обретался.
– А скажите, ваше превосходительство, ведь Иоанн Антонович, такоже права на престол государства Российского имел?
– Что? – брови Сабурова сдвинулись. – Ты про что мне толкуешь, господин сенатский секретарь? Али поганых грибков нынче поел?
– Да к чему здесь грибки, Иван Романович. Иоанна Антоновича наследником поставила императрица Анна Ивановна. Стало быть, и она была незаконной государыней?
– Я те молокососу, не Иван Романович, а его превосходительство, сенатор империи Российской, – грозно поднялся со своего места Сабуров и хлопнул ладонью по столу.
Иванцов также поднялся и вытянулся.
– Так точно, ваше превосходительство! – гаркнул сенатский секретарь.
Но сенатор быстро оттаял и снова предложил Иванцову сесть.
– Не стоит нам с тобой ссориться, Ваня. Я ведь тебе зла не желаю. Но ты сии разговоры брось! Али ещё чего вы там с Соколовым накопали? С чего ты про Ивана Антонович вдруг вспомнил? Он уже мертв! И неча его имя языком трепать. От того шея может пострадать. Ведаешь ли?
– Ведаю, ваше превосходительство. Но я ничего плохого не имел сказать. И даже не понимаю, отчего вы осерчать изволили.
– Совета ты меня просил? Я дам тебе совет! Дело надобно Салтыковское скорейшим образом закрыть, составить экстракт по нему и все бумаги отослать в Петербург. Я знаю, что начальник юстиц-коллегии Московской примазаться к делу тому желает? Так сие?
– Точно так, ваше превосходительство.
– Так вы быстренько без него все составляйте, и тогда вся слава вам достанется и все награды вам такоже. Зачем вам с ним делиться?
– Но в том случае нам еще некоторые бумаги потребны. Могу я получить их у вас?
– Что за бумаги? – спросил Сабуров.
– Счета и письма Салтыковой. Мне их просмотреть надобно и выбрать те, что нам подойдут.
– Добро! Получите все, что вам потребно. Но я те бумаги сам наперёд просмотрю. Понял ли, Ваня?
– Так точно. В том ваше право законное.
***
Иван Иванович к полудню отобрал необходимые ему документы и представил их Сабурову. В середину пачки он сунул то самое злополучное письмо к Салтыковой от тайного секретаря Волкова.
Сенатор быстро стал перебрать бумаги и рука его дрогнула, когда он письмо увидел.
– Что сие? – спросил он Иванцова.
Иван Иванович сразу понял, что письмо сие не было Сабуровым специально подброшено. Нет! Он сам хотел его найти!
– Откуда сие взялось? – снова спросил Сабуров. – Как это сюда попало? И откуда ты взял его?
– Дак из тех бумаг, что вы только что мне перебрать позволили. Вот я и отобрал на скорую руку кое-что. А что вас так насторожило и испугало? – Иван Иванович изобразил святую невинность. Мол ничего не знаю и ничего не понимаю.
– Ты сие вот письмо читал?
– А позвольте поближе рассмотреть, ваше превосходительство. Я ведь некоторые документы даже прочитать не удосужился.
– Тогда зачем ты сие отобрал?
– Дак мало ли? Может подпись показалась странной, а может еще чего. Вы мне тот листок посмотреть дайте и я вам обскажу зачем его взял.
– Не стоит тебе сего читать, Ваня. Для тебя сей документ и для Цицианова и Соколова значения иметь не может. А остальное бери…
2
В канцелярии юстиц-коллегии в Москве.
Коллежский секретарь Соколов, князь Цицианов и сенатский секретарь Иванец-Московский собрались в канцелярии юстиц-коллегии вечером того же дня. Степан Елисеевич решил, что откладывать разговор до утра не стоит.
– Итак, господа, сейчас мы помыслим, как далее действовать станем.
– Да отчего так срочно сие понадобилось, Степан? – попробовал возражать князь. – До утра сие не потерпит?
– Нет, не потерпит. Кто знает сколь времени у нас осталось? Теперь нам други ни спать ни есть, но токмо про дело думать. Я первым скажу, что узнал. Дьяк Ларион Данилович Гусев человек умный и скрытный. Держать язык за зубами умеет.
– Еще бы! – сказал Цицианов. – Сколько лет на своей должности состоит! Такую должность болтуну не доверит никто.
– Верно сказал, князь. Чего не надобно, того Гусев никому не скажет. Но супруга Гусева баба из болтливых. Со мной бы она говорит не станет. Шибко мужа своего боится, но нашел я к ней ход, через бабу одну.
– Бабу?
– Есть у меня женщина, что кого хочешь разговорит. Имени называть не стану, да и к чему оно вам? Скажу, что вызнала она, как бы между делом, у женки Гусева, что ездил дьяк к господину Тютчеву, чиновнику землеустроительного ведомства накануне того дня летом прошлого 1763 года, как я к нему наведался.
– И что с того, Степан Елисеевич? – спроси Иванцов. – А чего ему к Тютчеву в гости съездить нельзя?