Глава 8
Харьков: служба СД.

Харьков.

Улица Сумская.

Резиденция военного коменданта полковника Лайденбаха.

14 мая, 1942 год.

Военный комендант полковник Лайденбах прибыл из штаба армейской группы и созвал освещение всех руководителей структур, что были подчинены лично ему. Также были приглашены начальник службы СД и его заместитель.

– Господа, – начал Лайденбах, – я только вернулся от командующего и должен вам сообщить, что обстановка на фронте осложнилась. 12 мая 1942 года противник перешел в наступление на участках южнее Харькова.

Полковник показал на карте.

– Здесь 6-я, 9-я и 57-я армии большевиков прорвали нашу оборону, и вышли к Чугуеву и Мерефе. На северном направлении 28-я вражеская армия прорвала наши позиции в районе Волчанска и создала прорыв глубиной 65 километров.

Все присутствующие молчали. Они понимали, что цель у противника одна – отбить Харьков.

– Меня заверил сам командующий, что угрозы для Харькова нет! В самом скором времени наши войска нанесут мощный контрудар по большевикам и заставят их отступать! И наша с вами задача сохранять спокойствие и оставаться на своих постах. Особенно сейчас!

Лайденбах достал из папки лист бумаги.

– Вот, господа, что вчера было распространено по городу. Это листовка большевиков. В ней сообщается, что скоро в городе снова будут красные! И это может привести к активизации действий террористических организаций, что все еще существуют в городе. Господин начальник полиции!

Борзенко встал.

– Здесь, господин полковник.

– Скажите мне, чем занимаются ваши полицейские? По вашей просьбе нами создан 21 полицейский участок в городе. И создавали мы их не для того чтобы ваши полицейские сытно если и много спали. Они должны пресекать такие вот действия.

– Я уже разбираюсь с листовками, господин полковник.

– Одна из таких листовок вчера оказалась даже в почте полковника барона фон Рунсдорфа. Я приказал выяснить, как такое могло произойти. Что скажет капитан Витал из фелдьдгестапо?

– Следствие только началось, – ответил Витал. – Я пока не готов докладывать, господин полковник.

– А что скажет начальник полиции? Вы нашли источник появления такой вот бумаги?

– Пока нет, господин полковник, – ответил Борзенко.

– Напечатано это довольно хорошо. И напечатано это здесь! В Харькове действует подпольная типография, а полиция ничего про это не знает! Отличная работа, господин Борзенко! Пусть вы не знаете типографии, но кто все это расклеивал по городу?

– Это было сделано ночью, господин полковник.

– Во время действия комендантского часа? Еще лучше. И кого на этот момент удалось захватить?

– Пока никого, господин полковник. Но мы ищем.

– Отлично! – вскричал Лайденбах. – каждую неделю полиция ликвидирует больше ста человек. Мне докладывают, что это террористы и подпольщики. Заговор раскрыт, и угрозы больше нет. А листовки есть.

– Мы в самом скором времени во всем разберемся, господин полковник.

– Надеюсь на это, господин Борзенко! Заставьте ваших полицейских работать!

– Будут исполнено, господин полковник!

– Гауптштурмфюрер Вильке, я не вижу здесь вашего шефа господина Клейнера. Но это ведь и ваше дело тоже.

– Оберштурмбаннфюрер Клейнер не смог прибыть, и я заменяю его. Но я владею всей информацией, господин полковник.

– Необходимо усилить контроль за всеми прибывающими в город лицами. Ведь многие из них вызывают подозрение. А в условиях активизации военных действий число вражеских агентов возрастет.

– Мы с этим уже работаем, господин полковник.

– Надеюсь на вас, гауптштурмфюрер. Господин бургомистр!

– Здесь, господин полковник.

– Господин бургомистр все вверенные вашему попечению службы не должны сбавлять обороты! Все должны работать. Где редактор харьковской газеты? Он здесь?

– Нет, господин полковник, – ответил бургомистр. – Он занимается газетным номером, который опровергнет слухи, что изложены в листовке. Населению будет сообщено, что оснований для тревоги нет.

– С сегодняшней ночи патрули на улицах города будут усилены, и наказание за нарушение комендантского часа станет строже! Ваши полицейские, господин Борзенко также станут нести службу по усиленному варианту! И прекратите пьянство среди ваших людей, Борзенко. У меня на столе полно жалоб на произвол полицейских!

– Я разберусь, господин полковник. Лично стану проверять участки!

Лайденбах говорил еще долго. Он распекал каждого своего подчиненного и находил его работу неудовлетворительной. Жаловался на частые перебои с электроснабжением, из-за плохой работы и саботажа работников электростанций.

– Саботажников расстреливать! Без всякой жалости!

Ему возразили, что специалистов и так не хватает, и если начать стрелять, то работать станет некому. Да и не всегда это была вина самих работников предприятия «Харьковские электросети».

– Так не годится, господа! – завершил свое выступление Лайденбах. – Нам нужно сплотиться перед лицом опасности и оказать всю необходимую помощь доблестной армии нашего фюрера!

***

Харьков.

Ул. Сумская, дом № 100.

Управление службы СД генерального округа «Харьков».

14-15 мая 1942 года.

Гауптштурмфюрер Вильке.

Гауптштурмфюрер Вильке, исполняющий обязанности заместителя харьковской службы СД, вернулся из резиденции Лайденбаха к полудню. Он выслушал доклад своего помощника Клауса Генке – оберштурмфюрера СС.

– Облаву местная полиция произвела из рук вон плохо.

– Никого не оказалось в сетях?

– Наловили они много, но важного никого!

– Совсем?

– Я лично проверил каждого задержанного. Им ничего нельзя предъявить кроме нарушения комендантского часа, гауптштурмфюрер.

– Сегодня об этом говорил Лайденбах. Советовал стрелять на месте, тех кто нарушает! Это все?

– Нет, гауптштурмфюрер.

– А что еще?

– Еще наш патруль обнаружил группу артистов, доложил Генке.

– Каких артистов?

– Тех самых, что ждал бургомистр Харькова. Вы видели афиши в городе. Савик Нечипоренко.

– Это те самые, что пропали неделю назад!

– Если быть точным, то две недели, гауптштурмфюрер. Но вчера они нашлись.

– И где же они были все это время? И где охрана, что их сопровождала?

– Охрану перебили партизаны. И артистов захватили.

– Партизаны? И как же они освободились?

– Их просто отпустили, гауптштурмфюрер.

– Отпустили? Что за ерунда? Как могли их отпустить?

– Я все проверил, гауптштурмфюрер. Актерский конвой партизаны приняли за наш конвой.

– Наш? Я ничего не понимаю, Генке! Говорите толком!

– Тот самый, что вы подставили террористам в качестве приманки.

– В ходе нашей спецоперации?

– Именно так, герр Вильке.

– Но наш подставной конвой проехал без происшествий. И я вычеркнул этот район из зоны поиска.

– А напрасно, герр гауптштурмфюрер. Партизаны все же напали на конвой. Но это оказалась группа артистов. Они перебили охрану из полицаев и захватили тех, кто был в машине. Продержали немногим больше недели и отпустили.

– А почему я узнаю о нападении на конвой только сейчас, Генке?

– Я тоже всего не знал, герр гауптштурмфюрер. Да и погибли тогда только русские из вспомогательной полиции. Немцев среди жертв не было.

– Где они сейчас?

– Артисты?

– Да. Где этот как вы его назвали…

– Савик Нечипоренко.

– Где он сейчас?!

– В госпитале, герр гауптштурмфюрер. Савик Нечипоренко опасно ранен. Его подруга тоже ранена, но совсем чуть-чуть. В лесу им помощи оказать не смогли, и у Савика стала гнить рука. Наш врач сказал, что еще бы несколько дней и не миновать ампутации. Но так все будет в порядке.

– А вы уверены, что они те, за кого себя выдают, Генке?

– Они устроили настоящий концерт в госпитале для наших раненных, гауптштурмфюрер. Они имели такой успех. И никакого оружия у них нет. Только музыкальные инструменты и ноты. Да и фото на афише этого Савика на каждом углу. Хотя партизаны немного его покорёжили.

– Что это значит?

– У него ссадины и синяки на лице, гауптштурмфюрер. Но это Савик Нечипоренко.

– Пусть так, но я хотел бы лично побеседовать с ним.

– Прикажете доставить?

– Нет, зачем же если он в госпитале. Когда он покинет госпиталь?

– Через два-три дня.

– Вот тогда и побеседуем.

– Где их документы?

– Я привез, гауптштурмфюрер. Они здесь.

Генке подал гауптштурмфюреру плотный пакет, в котором были документы на имя Савика Нечипоренко и Ады Лепинской.