– Я это и сам понял, Генке. Вы чувствуете, как разит от этого парня? Только этот запах показывает, что искал он у самогонщицы совсем не радиостанцию. Уберите эту свинью из моего кабинета. Пусть катится. И не забудьте выписать ему ордер на награду. Все же он нашел радиостанцию.

– Награду? Но за что? Они испортили все дело. Навели шуму на весь пригород. Теперь тот, кто оставил рацию, туда не сунется.

– Пусть получит свои деньги, Генке. Мы держим слово. Тот, кто выйдет на след подполья получит награду. Так или иначе, а вот этот полицай на след вышел!

– Как прикажете, гауптштурмфюрер…

***

– Итак, Генке, что мы имеем?

– Ничего! Оборванные нити из-за болванов полицейских.

– Вы не правы! Они хоть и случайно, но взяли передатчик. А это значит, что русские готовят новую группу. И группа скоро будет здесь, но связи у них не будет. Доставить новый передатчик такого класса задача не такая простая.

–Однако невыполнимой задачу также нельзя назвать, гауптштурмфюрер.

– Да, но время это нам дает.

– Время? Я бы хотел поговорить о времени, гауптштурмфюрер.

Вильке хорошо понял Генке. Тот хотел спросить о наступлении русских.

– Вы о том, что русские перешли в наступление?

– Да. Они вышли к Чугуеву и Мерефе. И прорвали наш фронт в районе Волчанска. А это прямая угроза Харькову. Не придется ли сдать город?

– Нет. Наше командование все держит под контролем. Так что работать можно спокойно.

– А активизация русского подполя? Это ведь напрямую связано с их наступлением, гауптштурмфюрер.

– И это нам поможет.

– Как?

– Они активизировались и станут делать ошибки. Но меня сейчас больше волнует новая группа русских. Мне кажется, что на этот раз они подготовили нам сюрприз.

– В обстановке активизации боевых действий переход новой группы значительно облегчен для них.

– Мне нужно знать обо всех новых людях, что появились в Харькове, Генке. Обо всех! Я понимаю, что это сложно! Пусть полиция займется делом. Лично инструктируйте начальника Борзенко. Как оказалось его полицейские на что-то способны.

– Большинство задержанных – случайные люди.

– Это не вредит делу, Генке. Пусть проводят облавы. Проверять нужно всех кто прибыл в город за последние две недели или прибудет еще.

– А что делать с задержанной самогонщицей?

– К подполью отношения она не имеет. Это понятно сразу. Но в её доме нашли рацию и это пособничество врагу. Оставить такое без внимания мы просто не имеем права, Генке.

– Прикажете отправить её к Борзенко?

–Да. Пусть полиция занимается этим делом. Мне здесь все ясно. Но меня интересует Савик Нечипоренко.

–Я уже сообщил ему, что вы ждете его к себе. Он обещал сразу быть у вас, как только врачи отпустят его из госпиталя.

–За ним наблюдают?

–Да. Но Савик и не думает бежать, гауптштурмфюрер. Уже скоро его первый концерт в городе. Я сам просмотрел репертуар.

–И что там?

–Русские песни, которые поёт певец Лещенко. А Лещенко выступал в 30-е годы в Европе. И он подданный королевства Румыния.

– А Савик Нечипоренко?

– Также имеет румынское гражданство, гауптштурмфюрер.

– Вы смотрели его документы?

– Да. Я ведь вам их показывал.

– Я не о личных документах говорю, Генке. Что с его концертными бумагами?

– С документами все в порядке.

– Однако мне не нравятся обстоятельства его приезда в Харьков.

– Это война, гауптштурмфюрер. Всякий может нарваться на террористов. И то, что группу артистов случайно приняли за наш конвой неудивительно. Их машина с реквизитом военная и вполне могла перевозить солдат.

– Возможно, что вы правы, Генке.

– И Савика почти носят на руках румынские офицеры, что проходят лечение в Харькове.

– Мне нет дела до мнения румынских офицеров, Генке.

– А напрасно, гауптштурмфюрер. Среди них есть майор Драгалина.

– И кто это такой?

– Вы не знаете? Майор Ион Драгалина сын генерала Корнелиу Драгалина, командующего 6-м румынским корпусом. Он недавно был награжден Рыцарским крестом…

***

Харьков.

Ул. Сумская, дом № 100.

Управление службы СД генерального округа «Харьков».

18 мая 1942 года.

Савик Нечипоренко.

Савик Нечипоренко прибыл в управление гестапо на автомобиле который выделили ему румыны, на все время его пребывания в Харькове. Майор Ион Драгалина из 6-го армейского корпуса новосформированной 4-й румынской армии высказал свое удивление вызову в гестапо.

Драгалина находился в госпитале на излечении и среди румынских офицеров был завсегдатаем концертов Нечипоренко.

– Почему это они вызывают вас, Савик? Вы гражданин королевства Румыния. И мы союзники в этой войне.

– Очевидно, что гестапо интересуют подробности моего пребывания у партизан.

– Они сами не могут обеспечить безопасность своего тыла, а допрашивают пострадавших вместо того чтобы работать.

– Но я готов посетить местное гестапо, майор. Мне ведь не трудно еще раз дать им показания, если они им так нужны.

– Если возникнут проблемы, сразу известите меня. Савик. Без церемоний!

– Спасибо, майор. Но не думаю, что это понадобится.

– Машина в вашем распоряжении, Савик и мой шофер.

– А вот за это отдельное спасибо, майор.

– Надеюсь мы еще встретимся в Харькове, Савик?

– Почту за честь, майор распить с вами бутылку коньяка.

– Ловлю вас на слове, Савик.

Нечипоренко сел в авто и приказал шоферу везти его к управлению службы СД. И уже через полчаса Савик сидел в кабинете гауптштурмфюрера Вильке.

– Я не хотел вас беспокоить, господин Нечипоренко.

– Какое беспокойство, господин гауптштурмфюрер? Я все понимаю. И готов осветить на ваши вопросы. Хотя я уже говорил с офицером гестапо, когда был в госпитале.

Нечипоренко показал на раненую руку.

– Все это простая формальность, господин Нечипоренко. Или вы предпочитаете русский язык?

– О! Господин гауптштурмфюрер хорошо говорит по-русски. А я, как видите, с немецким испытываю затруднения.

– Не стоит на себя наговаривать, господин Нечипоренко.

– Но в Кишиневе все говорят по-русски и там это родной язык для многих. И мой родной язык тоже русский.

– Вы знакомы с майором Драгалиной?

– Он был на моих концертах в Кишиневе. Но близко мы не были знакомы. Я познакомился с ним только здесь в Харькове. Майор проходит лечение после ранения. И он нашел мне нового аккомпаниатора!

– Вот как?

– Мой аккомпаниатор погиб во время нападения партизан. Ужасная судьба быть погребенным в чужой земле. Я ведь и сам играю на рояле. И неплохо. Смею вас уверить. Но моя рука. И майор привел мне отличного парня. Виртуоз! Я возьму его к себе.

– Скажите, господин Нечипоренко.

– Прошу вас называть меня просто Савик. Я к этому привык. Не нужно «господина Нечипоренко».

– Как пожелаете, Савик. Расскажите мне о нападении партизан.

– О! Это было так стремительно, что я даже опомниться не успел. Да еще и ранение. Нападавшие действовали слишком стремительно. Они были в таких костюмах в широких балахонах с пятнами и с ветками, которые были на их касках. Они выпрыгнули словно из-под земли, герр Вильке. Признаюсь вам. Я испугался.

– Значит, действовали они как профессионалы?

– Наверное, так, ибо я не знаю, как они действуют. Я человек не военный, герр Вильке.

– Но что они хотели от вас?

– От меня ничего. Они искали какие-то документы. И спрашивали про штабного офицера. Потом поняли, что ошибись, когда нашли в сопровождавшей нас машине реквизит и музыкальные инструменты. Многие из них утеряны. Мы взяли только самое ценное. Мой акордеон. Две гитары.

–И вас держали в отряде?

–Это была какая-то временная стоянка. Капитального жилья там не было. Палатки.

–И вы пробыли у них неделю.

–Шесть дней, гауптштурмфюрер. Потом нас отпустили.

–И вернули документы?

–Это они сделали сразу. Мой румынский паспорт был мне возвращен. Как и моей второй певице.

–Что вы делали у них?

–Пел, – ответил Савик.

–Пели?

–Они оказались любителями песен господина Лещенко. И я пел для них. И скажу вам правду, зрители они благодарные.

–Вам все равно для кого петь?

Нечипоренко спокойно пожал плечами и ответил:

–Я артист, а не политик. Да и раздражать людей с оружием в руках себе дороже. Тело моего аккомпаниатора до сих пор у меня перед глазами. А ведь на его месте мог оказаться и я.

Савик снова показал глазами на свою забинтованную правую руку…

Глава 9
Кузина Савика Нечипоренко.

Харьков.

Концерт.

Группа Савика Нечипоренко.

23 мая, 1942 год.

Немцы были в приподнятом настроении. Обстановка на фронте тому способствовала. 17 мая 1-я танковая армия Клейста нанесла удар по наступающим частям Красной Армии. И уже в первый день наступления немцам удалось прорвать оборону 9-й советской армии Южного фронта. К 23 мая значительная часть группировки Красной армии оказалась в окружении в треугольнике Мерефа-Лозовая-Балаклея.

Именно в этой обстановке пришлось выступать на первом концерте Савику Нечипоренко. Они с Жорой подготовили пять песен, которые исполнит Савик.

– Нам нужно понравиться публике, – сказал Жора.

– Думаешь, что начать стоит с русского романса? Но я не так хорош в этом.

– Нет. Романс слишком сложно. У нас нет времени на репетиции. Румынская песенка.

– Румынская?

– Да я тебя в два счета научу. В зале будут румынские офицеры.

Но за день до концерта с Нечипоренко говорил начальник гестапо города Харькова оберштурмбанфюрер Клейнер.

– Завтра стараниями немецкого командования вы даете свой первый концерт в городе, господин Нечипоренко.

– Я благодарен немецкому командованию за представленную возможность.

– Просто благодарности мало, господин Нечипоренко, – сказал Клейнер. – Вы должны показать населению, что Германия освободила их от ига большевиков. Что вы намерены исполнить?

– Планируется начать концерт румынской народной песней. Затем две песни из репертуара господина Лещенко. С этими песнями господин Лещенко объездил всю Европу в 30-е годы, герр Клейнер.

– Это хорошо, но в самом начале нам нужно не это!

– Но в зале будут офицеры румынской армии, герр Клейнер.

– Это понятно, господин Нечипоренко. Но город освободили немецкие войска. И им стоит отдать должное в первую очередь. Да, в зале будут не только офицеры вермахта, но и румынской и венгерской армий. Но немцам стоит отдать должное. Как вы считаете, господин Нечипоренко?

– Как прикажете, герр Клейнер.

– Вот и отлично! Вы поёте на немецком, господин Нечипоренко?

– Нет, герр Клейнер.

– Совсем?

– Я не имею опыта исполнения немецких песен.

– Но ваш аккомпаниатор способен сыграть на рояле немецкую патриотическую музыку? Вагнера, например.

– Я этого не знаю, мы знакомы с новым пианистом не так давно. Мой погибший аккомпаниатор это умел. Да и я умел, до моего ранения. Но теперь уже не смогу.

– Зачем так мрачно, господин Нечипоренко. Ваша рана заживет.

– Но прежняя подвижность пальцев уже не вернётся. А Вагнер сложный композитор.

Клейнер согласился с последним утверждением, но попросил Савика учесть его пожелания.

– Вы ведь хотите с нами дружить, господин Нечипоренко?

– Разумеется, герр Клейнер.

Оберштурмбаннфюрер пожелал Савику удачи и показал, что аудиенция окончена.

– Вас отвезут на моей машине, если хотите, господин Нечипоренко.

– Спасибо, герр Клейнер, но у меня есть машина, выделенная мне румынским командованием…

***

Клейнер позвонил гауптштурмфюреру Вильке:

– Вильке? Это Клейнер. Здравствуйте.

– Хайль Гитлер! – громко приветствовал шефа Вильке.

– Хайль! Что у вас по проверке Савика Нечипоренко?