– Пока ничего, герр оберштурмбаннфюрер. Все его слова подтвердились.

– Все?

– Он ничего от нас не скрывал. Я все проверил. В день, когда на Савика и его группу напали, наш штабной конвой действительно проезжал по той дороге. Но только на час раньше.

– Значит, партизаны приняли машину Савика за наш штабной конвой?

– Вполне вероятно, герр оберштурмбаннфюрер. Реквизит и музыкальные инструменты везли в военном грузовике.

– У Нечипоренко перевязана рука, – спросил Клейнер. – Он жалуется на ранение.

– Он был ранен во время нападения партизан. Его лечили в нашем госпитале.

– Вы говорили с врачом, Вильке?

– Да. Врач утверждает, что рана Нечипоренко была от пули из советского автоматического оружия.

– Опасная рана?

– Нет, но могло все кончиться для Нечипоренко плохо. Ему не оказали должной помощи у партизан.

– Вы говорили, что один из его спутников погиб?

– Да аккомпаниатор Савика был убит при нападении.

– Тело нашли? – спросил Клейнер.

– Никак нет, герр штурмбанфюрер.

– Почему?

– Партизаны могли спрятать тело. Прикопали в лесу, и как его найти?

– Вы использовали собак?

– Нет. Зачем?

– Чтобы проверить показания Нечипоренко!

– Я не счел это необходимым, герр Клейнер.

– Напрасно! Впрочем, теперь уже поздно. Вы проверили все его вещи и вещи группы?

– Самым тщательным образом. Там нет ни оружия, ни взрывчатки. Ничего подозрительного. Музыкальные инструменты, ноты.

– Значит, они чисты?

– Похоже на то, но я никогда не верю никому на все 100 процентов, герр Клейнер.

– Это правильно, Вильке! Мне не очень нравятся эти «гастроли» Нечипоренко у партизан. Его могли завербовать. Красная контрразведка способна и не на такое…

***

Первый концерт Савика Нечипоренко прошел успешно. И были запланированы три выступления Нечипоренко в офицерском казино, и два в столовой в расположении румынского батальона.

Жора Гусевич забежал в гримерную артиста.

– В зале полный восторг. Кто бы мог подумать.

– Они аплодировали твоему исполнению Вагнера, – сказал Савик.

– Не иронизируй. Получилось совсем не так плохо.

– И не думал над тобой смеяться, Жора. Что до планов на будущее?

– Еще два выступления. Румыны требуют тебя в своем расположении. И приглашение о майора Драгалины!

– Не на концерт?

– Нет в ресторан. Майор и офицеры румынских войск желают с тобой выпить, Савик.

Нечипоренко не хотел сближаться румынами, ибо в застольных речах могли всплыть подробности из жизни, настоящего Савика Нечипоренко которых он не знал.

– А вот это совсем не к месту. Что ты ответил?

– Вынужден был согласиться. Отказывать Драгалине сейчас не самое лучшее решение.

– Я мало знаю о жизни Нечипоренко в Румынии. Только общие сведения. А если они начнут вспоминать?

– Савик, они станут пить! И ты станешь пить с ними. А что взять с выпившего человека?

– Все же стоит проработать детали. Ты бывал в Бухаресте?

– Нет, откуда?

– И я нет, а вот Нечипоренко знает его хорошо. Знал хорошо. Ведь теперь Нечипоренко это я.

– Савик, ты уже не раз говорил с Драгалиной. И ничего страшного не случилось.

– Но сейчас с нами будут другие офицеры, и они могут задавать вопросы. Особенно меня волнуют мелочи.

– А если ты станешь много петь для них? Тогда меньше придется говорить. Но ты не Пётр Лещенко!

– Ты сомневаешься в моих талантах? Напрасно.

– Тебе стоит быть постоянно в центре внимания, Савик. Это приблизит нас к нашей цели.

– Пока только внедрение. Резко приниматься за дело не стоит. Мы еще под подозрением. Гестапо просто так не отвяжется.

– Тем более тебе нужно общество майора румынской армии Драгалины! Со стороны это выглядит так, словно ты чувствуешь себя в компании румын, как дома. А это плюс к нашему внедрению.

– Ты прав, Жора.

– Но и это еще не все.

– А что еще?

– Нас хотят пригласить еще на два концерта.

– Сверх того, что запланировано? Помимо выступления у румын?

– Да. Я узнал буквально только что. Прямо перед приходим к тебе.

– Что за приглашение?

– Ресторан «Золотой якорь». Там нас ждут русские. Никаких немцев. А еще украинцы и румыны.

– В «Золотом якоре» я буду петь. Место перспективное.

Нечипоренко пропел:

– Стаканчики граненые, упали да со стола!

Упали и разбилился, разбилась жизнь моя!

Упали и разбилися, их больше не собрать,

Про жизнь мою несчастную кому бы рассказать!

Жора подхватил:

– Я милого любила, и он меня любил,

Да что-то с ним случилось, любил да вдруг забыл.

Савик взял другой вариант:

– Стаканчики граненые

Стояли на столе!

А парочка влюбленная

Сидела при луне!

В гримёрную вошла женщина. Они даже не заметили, как отворилась дверь.

– Я рада, что вам весело, – сказала она строго.

Савик усмехнулся и пропел:

– Вот входит в залу парень,

закручены усы!

Задумчиво небрежно,

Он смотрит на часы!

Жора продолжил, посмотрев на Савика:

–Смотри, смотри, мерзавец,

Смотри который час!

Быть может ты девчоночку

В последний видишь раз!

Ада остановила их:

– Хватит валять дурака!

– Сама Ада Лепинская пожаловала. А мы и без тебя, Адочка, провели этот концерт! – сказал Жора. – Хотя ты украсила бы его, и интерес публики был бы больше. Верно Савик?

– Согласен! Присоединяйся к нам, Ада. Я знаете, что подумал? А не исполнить ли нам «Пару гнедых»? У нас с тобой Ада должно получиться!

Она ответила еще более строго:

– Хватит! У нас проблемы.

– Какие? – в один голос спросили Савик и Жора.

– Если бы я могла знать какие, тогда все было бы в порядке. Опасность там, где не знаешь чего ждать.

– Да что случилось?

Ада Лепинская ответила:

– Ко мне подошла молодая женщина и сказала, что хочет видеть кузена.

– Какого кузена? – не понял Савик.

– Савика Нечипоренко, – ответила Ада.

– Что?

– Твоя кузина объявилась в Харькове.

– Когда это произошло?

– Когда ты пел и срывал аплодисменты.

– Где? – спросил встревоженный Жора Гусевич.

– В отеле, где мы живем.

– Что за кузина? Как она выглядит?

– Молодая девушка. Лет 20-ти не больше.

– Странно! Разве у Савика есть кузина? – спросил Жора.

– Даже если и есть, то, как она оказалась в Харькове? – задал свой вопрос Савик.

– Это провокация гестапо, – сказал Жора. – Я же предупреждал, что нас будут проверять. Нет в Харькове у Савика никакой кузины! И быть не может!

– Верно, – согласился сам Савик. – Это Вильке, друзья мои. Не поверил мне и решил подослать какую-то женщину! Что ты ей сказала, Ада?

– Ничего. А что я могла сказать? Я не ждала этого вопроса и посоветовала девушке убираться.

– Молодец! – в один голос сказали Жора и Савик.

– Но вела она себя странно.

– Если она из гестапо, то этому не стоит удивляться.

Ада продолжила:

–Она дважды повторила «Я двоюродная сестра Савика Нечипоренко Полина. Мне бы увидеть его». И мне показалось, что она удивлена моему ответу.

– Пароль для связи? – спросил Жора. – Ждала отзыв?

– И мне так показалось, – ответила Ада Лепинская. – А если она не из гестапо?

– А откуда? От «Импресарио»? Он бы нас предупредил.

– Возможно, он пытался, но сами знаете, что нашей рации больше нет. Мы не вышли на связь. Может Импресарио шлет нам новый контакт?

– С паролем, которого мы не знаем?

– Могла произойти накладка. Савик был в госпитале дольше, чем мы ожидали.

– Ада поступила правильно, – сказал Савик. – Если это от Импресарио, то они свяжутся с нами снова. Если все старые контакты и явки провалены, то мы просто будем присматриваться и ждать.

– А задание?

– Мы приступим к выполнению, как и было предусмотрено.

– Без связи?

– Мы пока еще ничего не сделали, Ада. Но знать о нас не должен никто. Никаких контактов, пока не будет полной уверенности. Мы и смотреть не должны в сторону барона Рунсдорфа. Ведь мы артисты и ничего знать о полковнике не можем.

Ада спросила:

– А если Рунсдорф будет в зале офицерского казино уже на следующем выступлении? Мне что делать? У меня приказ понравиться барону! А если все получится?

– С первого раза? – спросил Жора.

– А почему нет? Ведь я с вами именно для этого, чтобы завлечь барона в «медовую ловушку». И как мне действовать, если он в неё попадет сразу?

– В этом случае тебе придется принять его ухаживания, Ада. Отступать от первоначального плана мы не станем. Но это только в том случае, если сам барон проявит к тебе интерес!

– А вы двое в этом, как я вижу, сомневаетесь?

– Барон для нас пока полная загадка. И никакой личной инициативы ты проявлять не должна, Ада.

– Все верно, наша задача закрепиться в городе, – поддержал Савика Жора. – Станем работать как артисты. Тем более что начало положено.

– Но что делать Савику, если кузина выйдет на него? – спросила Ада.

– Я скажу, что нет у меня никакой кузины. Если это человек из гестапо, то она быстро отвяжется.

– А если эта женщина не из гестапо? – спросила Ада.

– Импресарио не предупреждал нас ни о какой кузине, – решительно отрезал Савик. – Будь она настоящей кузиной, разве так напомнила бы о себе?

– Но если предположить что она настоящая?

– Савик жил слишком далеко отсюда до войны. Откуда она здесь? А вот на провокацию гестапо это весьма похоже.

– А если тебя узнали? – предположил Жора.

– Кто? – спросил Савик.

– Те, кто видел тебя в Харькове раньше.

– Не могли меня узнать.

– Но если?

– Жора, я сам себя в зеркале не узнаю. Меня моя родная мать в таком виде бы не узнала. Румыны приняли меня за Савика. Те самые которые слышали его в Кишиневе лет пять назад.

– Савик прав, – сказал Жора. – Это проверка гестапо. Они ныне всех проверяют, кто в город приехал. А мы все-таки у партизан были. Может быть, Вильке ждет, что ты подашь ему донос на эту кузину?

– Пока ко мне она лично не обращалась. Стану это просто игнорировать.

– Но если она обратится к тебе завтра?

– Завтра и станем решать, что делать.

***

Харьков.

Улица Короленко.

Группа Лаврова.

23 мая, 1942 год.

Лавров был удивлен докладом Дроздовой.

– Она ничего не ответила?

– Нет.

– Ты ничего не напутала? Может слова местами поменяла?

– Нет. Я сказала пароль точно и повторила его два раза. «Я двоюродная сестра Савика Нечипоренко Полина. Мне бы увидеть его». Я могу с уверенностью сказать, что эта певичка никогда не слышала этого пароля.

– А сам Савик Нечипоренко?

– Я не стала рисковать и подходить к нему. Решила доложить.

– Странно! Лайдеюсер сказал, что Савик и его помощница знают обо всем и сразу пойдут на контакт. Ты была на его концерте?

– В самом начале. Потом ушла после антракта.

– И что Савик?

– Пел и его слушали. У него неплохой голос. Но мне показалось, что он не привык выступать на сцене?

– Почему?

– Есть что-то в его поведении, что позволяет сделать такой вывод. Привыкший выступать на публике так себя не ведет. А если это не они? – высказала Дроздова свое предположение.

– Как не они? Ты о чем?

– Я слышала историю, что Савика похищали партизаны.

Лавров еще больше удивился.

– Какие еще партизаны?

– Я не знаю какие. Но его похитили по пути в Харьков.

– Зачем партизанам Савик?

– Я слышала только слухи. Об этом болтали зрители на концерте во время антракта.

– И что говорили?