Дрозды. Последний оплот (страница 24)
– Из газет многое можно узнать, – сказал Чекмесов. – Хотя стоят они слишком дорого. Цена «Крымского вестника» 100 рублей за один номер. При стоимости советских газет по 3 рубля за номер в Москве. Но я не жалею денег. Ибо в номере «Вестника» сказано что казакам, уроженцам Кубани разрешено переводиться в части которыми командует генерал Улагай. Это еще одно подтверждение подготовки десанта.
– Хорошо. Я добьюсь командировки. Но мне придется бросить здесь все.
– Главное – десант на Кубань.
– Я добьюсь командировки в Севастополь. В госпитале лечится много офицеров, которые представляют интерес для контрразведки.
– Когда вы отправитесь?
– Два дня и я буду в Севастополе…
Симферополь.
Контрразведка.
Штабс-капитан Деев среди документов наткнулся на отчет офицера контрразведки Ларионова о проведении секретной операции осенью 1919 года во время наступления ВСЮР16.
Там сообщалось, что по заданию Председателя военного управления Особого совещания генерала Лукомского баронесса София Николаевна фон Виллов была тайно переправлена в «красный» Воронеж.
Среди штаба Ударной группы красных, как сообщал Ларионов, было много бывших офицеров Русской армии, которых стоило переманить обратно. Это полковник Александр Семенович Нечволодов, полковник Владимир Федорович Тарасов и другие.
8-го февраля 1920 года генерал Лукомский по приказу Деникина был уволен со службы и отбыл за границу. Ныне его ни о чем не спросишь. Также не было в списках больше и штаб-ротмистра Ларионова. Он пропал в декабре 1919 года. Но получалось, что прапорщика баронессу фон Виллов привлекали к такой работе.
– Господин подполковник, – обратился Деев к Васильеву.
– У вас что-то срочное, штабс-капитан? Я слишком занят теперь.
– Вы знаете баронессу фон Виллов?
– Софию Николаевну? Отлично знаю. Эта женщина – храбрый офицер. И красавица, каких мало. И нам помогла не один раз.
– Контрразведке?
– Именно так.
– Я нашел отчет офицера контрразведки Добровольческой армии Ларионова. Баронесса тогда выполняла задание Председателя военного управления Особого совещания генерала Лукомского.
– И что?
– Но это здание не для простого прапорщика. С чего ей доверили такое важное дело?
– Это не операция контрразведки. Насколько я могу помнить, тогда нужно было переманить обратно некоторых офицеров из штаба красных. Из тех, кто стали военспецами у Троцкого. Возможно, что женщине легче было выполнить задание, чем мужчине.
– Но разве мало было женщин, которых могли использовать?
– Я не знаю мотивов генерала Лукомского. Но зачем вы ворошите старое дело?
– Оно не такое старое, господин подполковник. Прошу вашего разрешения мне посетить Севастополь.
– Сейчас?
– Именно сейчас. Я должен кое-что проверить. И мне нужно попасть в госпиталь, где находится на излечении прапорщик фон Виллов.
– Там сейчас поручик Лабунский. Вам нет нужды ехать.
– Поручик там?
– Да. Он послан с особым заданием в Севастополь.
– А могу я осведомиться о цели его задания, господин подполковник? Или это особо секретная миссия?
– Ничего особо секретного в его миссии нет. Угроза еврейского погрома в Симферополе и ряде других городов Крыма.
– Еврейские погромы? Но это не дело для контрразведки, господин подполковник. Это работа государственной стражи.
– Только в том случае, если погромы не спровоцированы агентами большевиков.
– Господин подполковник! Вы хотите сказать, что большевики Троцкого готовят погромы евреев? Тройский сам еврей.
– Троцкий большевик, господин штабс-капитан. А большевик не еврей. И они готовят не погромы, но провокации в нашем тылу.
– Провокации, господин подполковник?
– Они желают дестабилизировать положение в нашем тылу. И часть ярых антисемитов большевики отпускают из своих тюрем и дают им возможность добираться сюда. Возьмите хоть нашего священника Востокова? Он способен спровоцировать резню. И таких в Крыму сейчас не один и не два. Вы меня поняли, штабс-капитан?
– Понял, господин подполковник. Но поручик встретит там баронессу? Они пересекутся?
– Уверен в этом. Но встреча поручика и баронессы это уже не дело контрразведки, штабс-капитан.
– Вот как? Тогда у меня еще больше оснований попасть в Севастополь, господин подполковник.
Часть 2
У поручика на ментике узор
Глава 10
Поручик Лабунский
Русская армия летом 1920 года достигла определённых успехов. Белые вырвались из Крыма и заняли Северную Таврию. Была разгромлена красная группа войск под командованием комкора Жлобы. Но все эти победы, не смотря, по пафосный тон крымских газет, решающего успеха не имели. Врангель все еще был «заперт» в Северной Таврии. Необходимо было изменить ситуацию кардинально. Пока победы доставались белым благодаря маневру. Но надолго этого не хватит.
Севастополь.
18 июня, 1920 год.
Пётр Лабунский прочитал в газете «Военный вестник» что 11 июня 1920 года по приказу Главнокомандующего за № 4698 Самурский пехотный полк снова сформирован и вошел в состав 6 пехотной дивизии. Командиром полка назначен подполковник Штерн.
– Штерн стал командиром полка, – сказал он Софии, отбросив газету.
– Капитан?
– Подполковник Штерн. И Самурский полк снова на фронте.
– Ты хочешь сказать, что твое место там?
– Думаю, именно там.
– В отношении меня ты иного мнения, Пётр. С тех пор как мы с тобой снова стали читать местные газеты между нами все чаще возникает недопонимание.
– Дело не в газетах, София. Дело в том, что я мужчина. А ты женщина. Не стоит тебе про это забывать.
– Я и не забыла. И старалась быть в последние дни только женщиной. Но это ты взял в руки «Вестник».
– Прости. Я не хотел тебя обидеть. Но у меня с этим полком много чего связано…
***
Лабунский следующим утром явился в военную канцелярию и спросил, нет ли вызова на его имя.
– Господин поручик Лабунский? – капитан в черной форме ударного корниловского полка поднял на него глаза.
– Так точно.
– Запрос на вас пришел еще третьего дня.
– Как же так? Я ничего не знал.
– Вам приказано срочно отбыть в Симферополь и распоряжение штаба Добровольческого корпуса генерала Кутепова.
– В штаб?
– Но вы ведь подавали прошение о переводе вас в действующую армию? Или вы раздумали?
– Но это вызов в штаб, а не в армию.
–Добровольческий корпус в самом пекле боев, господин поручик. Кстати, а мы с вами не могли раньше встречаться?
– Возможно, капитан. Я на войне с 1914 года.
– Нет. Не на германской войне, поручик. Уже на этой, где русские убивают русских.
– Возможно, – повторил Лабунский. – Я начал свой боевой путь в Дроздовской дивизии в 18-ом году в Ростове!
– Вспомнил! Ростов! Тюрьма! Весна 1918 года! Штабс-капитан Рогов, 12-й драгунский полк. Вернее тогда я был штабс-капитаном. Но ныне капитан. А вы все в поручиках?
– В Ростове в мае 1918-го я был корнетом.
– И это вы тогда помогли нам избежать расстрела?
– Я? Нет, нам помогли дрозды. Если бы не они, ни меня, ни вас бы уже не было в живых.
– А вы уже не в Дроздовской дивизии, поручик?
– Пока нет.
– И вы хотите обратно на фронт? Ныне редко кто туда рвется. Это вам не лето 1919-го. Но, так или иначе, вашу просьбу удовлетворили. Вы едете в действующую армию, поручик.
– А вы, капитан? Вы прочно осели в тылу? Корниловская дивизия сражается на фронте.
– Я знаю, поручик. Но я больше не стремлюсь умереть. А вам желаю удачи…
***
Лабунского удивило это назначение. Подполковник Васильев ему не один раз говорил, что он нужен в контрразведке. Хотя возможно большие потери на фронте внесли коррективы в планы подполковника. Севастопольский госпиталь был переполнен. Прибывшие на излечение офицеры и солдаты говорили о том, какой ценой покупается победа.
– Я постоянно был в первой линии, – рассказывал один подполковник. – Добровольческий корпус Кутепова не сменяется и постоянно наступает. Корниловцы, марковцы и дроздовцы. Вот кто ныне воюет, господа.
– А, правда, что Махно ныне на нашей стороне? – спросили его.
– Кто вам сказал такую ерунду?
– Дак в газетах пишут, ваше высокоблагородие. Мол, Махно воюет против большевиков. Да и разве только Махно? Атаман Володин на нашей стороне против советов.
– Эти атаманы плохое подспорье на фронте, – сказал раненый подполковник. – Как крестьян грабить они в первом ряду. А как идти на красные пулеметы, то тут корниловцы! А такой атаке меня и ранило. Половина офицерской роты была расстреляна, но красные окопы мы взяли.
– А, правда, что красные ныне в плен не сдаются?
– Почему? Очень даже сдаются. И даже потом в нашей армии продолжают войну.
– И как?
– В моем батальоне почти половина бывшие красные. Плохого не скажу – воевали геройски…
***
Дома Петра встретила София и сразу поняла, что отпуску поручика пришел конец.
– Тебя отзывают?
– Да. Через два дня я доложен быть в Симферополе.
– Я еду с тобой.
– София!
– Это не обсуждается.
– Полковник Кальве отбывает завтра! И если ты не сядешь с ним на корабль, то возможно такого шанса больше не будет.
– Но ведь полковник уезжает не навсегда. Он едет с дипломатической миссией.
– Не думаю, что Густав Карлович, когда-нибудь вернется в Россию.
– Наши наступают, Петр. Мы с тобой вчера читали газеты. Положение изменилось. Ты сам принес их в дом.
В газетах Крыма писали о триумфах Русской армии. Армия и флот, по словам Врангеля, блестяще выполнили поставленную задачу.
В области политических отношений, как писали газеты, заключены братские соглашения между правительствами Юга России и правительствами Дона, Кубани, Терека, Астрахани. Налаживаются дружеские связи с Украиной. С Дальнего Востока откликнулся атаман Семёнов, добровольно подчинившийся политическому руководству главного командования как всероссийскому.
– Не думаю, что все обстоит так хорошо, София. Да и не в этом дело. Армия обойдется и без тебя.
– В таком случае она обойдется и без тебя, Пётр.
– София! Я мужчина и я давал присягу. Мы уже обсуждали это много раз.
– И я, по окончании Александровского училища, получив погоны, давала присягу. Потому я еду с тобой. Завтра заберу свои документы из госпиталя, и мы уедем из Севастополя.
Поручик понял, что спорить с баронессой было бесполезно.
– Но меня переводят из контрразведки.
– Куда?
– В штаб Добровольческого корпуса Кутепова.
– В штаб?
– Там я получу назначение.
– В корпусе Кутепова и для меня найдется работа, Пётр. Тем более что корпус наступает. И положение выравнивается.
– Ты думаешь?
– Но наши вышли из Крыма и теснят большевиков. Хоть и я согласна, что наши газеты успехи Русской армии сильно преувеличивают.
– Ты же была в госпитале. Там раненые говорят иное.
– Это было до начала нашего наступления…
***
Симферополь.
22 июня, 1920 год.
Подполковник Васильев вынужден был откомандировать Лабунского в штаб Добровольческого корпуса Кутепова. Генерал постоянно жаловался на отсутствие дельных адъютантов. Его старший адъютант капитан Гессен не справлялся со всем сам.
– Я неоднократно докладывал вам, генерал, как необходимы мне помощники. Но кого вы выделили в качестве младших адъютантов? Они ничего не умеют, и помощи от них нет. Только мешают. Мне нужен офицер знакомый со штабной работой.
– И где я возьму такого, капитан? Это проблема не только моего корпуса. Бардак везде. Хороших адъютантов нет даже в штабе Русской армии.
– Я узнал, что в Крым прибыл бывший адъютант полковника Кальве поручик Лабунский. Мне сказали, что он отлично справлялся с этой работой.