–Я узнал, что вы здесь представитель ставки главнокомандующего и решил обратиться к вам.

–Что с вами случилось, поручик?

–Я был офицером штаба генерала Кутепова, но во время нашего отхода едва не попал в плен к красным. Добрался в одежде рабочего до Мелитополя и уже здесь получил задание подполковника Васильева отправиться в Каховку.

–В Каховку? Но там красные.

–Именно, господин генерал. У меня было задание добыть планы оборонительных укреплений Каховского района. И вот я вернулся, но подполковника здесь больше нет.

–Васильев погиб, господин поручик. Неделю назад его авто напоролось на махновский разъезд. С тех пор его никто не видел. Нашли только автомобиль. Но ни Васильева, ни казаков охраны нет.

–Вот поэтому я и пришел к вам, генерал.

–А о задании Васильева никто не знал?

–Никто кроме него и меня, господин генерал.

–И вы добыли то, зачем вас послали, поручик?

–Так точно!

Лабунский попросил лист бумаги и как мог, изобразил укрепления под Каховкой.

–Что это? – спросил Артифексов.

–Я держу все сведения в памяти, господин генерал. Вот прошу вас обратить внимание. Это передовая линия обороны протяженностью в 40 км. По линии Екатеринославка – Софиевка – Любимовка.

–А это что? Окопы?

–Линии окопов, на отдельных участках усиленные проволочные заграждения, взводные опорные пункты. Вот здесь и вот здесь. Затем идет главная линия обороны протяженностью в 30 км и 3-6 км в ширину. Вот здесь, на моем плане от передовой – 3 линии групповых окопов и опорных пунктов. Три усиленных лини проволочных заграждений с ходами сообщения. Артпозиции и блиндажи для укрытия личного состава. Поля с противотанковыми минами, на танкоопасных направлениях.

–У красных есть противотанковые мины? – удивился Артифексов. – Может ли это быть?

–Есть, господин генерал. И это первое их применение, насколько я знаю.

–Меня это удивляет. Но прошу вас, продолжайте.

Лабунский показал еще одну линию обороны на схеме.

– Вот перед вами – Предмостная линия обороны в 2 км. Проходит по окраине селения Большая Каховка для защиты переправы через Днепр.

–Стало быть, красные знают, что союзники поставили нам танки?

–Знают, господин генерал. Да и удивительно было бы, если бы они не знали. Скрыть эти махины трудно.

–Танки станут ударной силой в предстоящем сражении, господин поручик. Поэтому ваши сведения слишком важны. Особенно касаемые расположения противотанковых мин.

–Я ручаюсь за достоверность сведений.

–Хорошо, поручик. Я доложу обо всем командующему Каховским участком генерал-лейтенанту Бабиеву. Он давно желает получить эти сведения. Поверьте, что вас не оставят без награды, поручик. Бабиев произведет вас в капитаны!

Но поговорить с Бабиевым у Артифексова не получилось. На следующий день пришло сообщение о том, что генерал Бабиев погиб в бою…

Мелитополь.

Октябрь 1920 год.

Артифексов помог Лабунскому получить новые документы и новую форму со склада в Мелитополе. Правда, затерялось его производство в чин штабс-капитана, но Лабунского это совсем не огорчило.

Поручик Лабунский хотел вернуться в штаб Кутепова, но представитель ставки главнокомандующего Русской армии удержал его при себе.

–Вам так важно быть в штабе Первой армии Кутепова?

–Но они нуждались во мне. Меня затребовал из Симферополя старший адъютант Кутепова.

–И что? Отчего же они не помогли вам получить новые документы и вернуться к ним? – спросил Артифексов. – Что-то я не заметил особого желания вас вернуть со стороны Кутепова. Сколько вы прослужили в его штабе?

–Неделю.

–Всего-то?

–Так получилось, господин генерал.

–Тогда я предлагаю вам иную службу, поручик. Оставайтесь при мне офицером для особых поручений. Мне как раз нужен такой офицер.

–И чем я стану заниматься, ваше превосходительство?

–Господин генерал. Не стоит величать меня превосходительством. Хотя в Крыму ныне это принято.

–И что я стану делать, господин генерал?

–А что вы делали при ставке Кутепова? Тоже будете делать и при мне.

–А что планы?

–Те, что вы передали?

–Которые хотел получить генерал Бабиев.

–Подтвердились. Проверили все еще раз. Ныне все на шпионах просто помешались. Хотя красные особенно и не скрывали укрепления. Строились они силами гражданского населения. И любой знакомый с топографией человек, легко сможет нанести их на карту. Хотя…

Поручик догадался. Что хотел сказать генерал.

–Вы не верите в успех, господин генерал?

–В успех нашего наступления мало кто верит из тех, кто мыслит здраво. Но многие в штабе мыслить здраво отказываются. Они надеются на чудо. А вы, поручик?

–Но главнокомандующий ведь приказал наступать, а это значит…

Артифексов прервал его и продолжил:

–Это значит, что он или надеется на чудо или не владеет обстановкой в достаточной мере. Начальник штаба 1-й армии генерал Доставалов заявил, что у Каховки мы увидим перед собой уже не латышские и китайские части. Это русские дивизии. И они поразят нас своей выучкой, умением наступать и обороняться, стойкостью и дисциплиной.

–Его не послушали?

–Нет. Наши станут наступать, и это приведет только к новым потерям.

–Но почему вы, генерал, не скажете…

–Да потому, что меня никто не станет слушать, поручик. В Крыму экономической коллапс! Деньги обесцениваются с каждым днем. Дикая дороговизна. Особенно на продукты питания. А хлеб между тем продолжают вывозить. Да разве только это! Вот вы газеты читаете, поручик?

–Читаю. Мне в последнее время и делать нечего кроме чтения газет. Они кричат о неприступности Перекопкой крепости. Красным в Крым не войти. Это заявление генерала Слащова в газете «Время», господин генерал.

–И что он пишет?

–Слащов сообщает жителям полуострова, что русская армия в Крыму настолько велика, что одной пятой её хватит для защиты Крыма. Укреплениям Сиваша и Перекопа это крепость! И крепость неприступная. Войска всей Совдепии Крыму не страшны.

Артифексов захохотал.

–Хорошо, что я не трачу времени на чтение подобной ерунды. Никаких укреплений на Перекопе нет! Хотя это тайна, поручик. Тайна, которую знают все, но говорить про это открыто нельзя. И сам Слащов хорошо знает это. А между тем приказ укрепить Перекоп вышел еще летом 1920 года! Летом! А что сделано? Ничего!

–Но…

–Никаких «НО», поручик. Укреплений способных противостоять огню тяжелых орудий на Перекопе почти нет. Да что там укреплений. Там и окопов нет. А вы посмотрите у красных под Каховкой какие окопы! А на Перекопе канавы, а не окопы. Блиндажи есть только на Перекопском валу и больше нигде. Вначале лета был приказ Врангеля построить для подвоза боеприпасов железнодорожную ветку от Юшуня к Перекопу. Всего 20 верст. И что? Не построено и четверти! А как подвозить по раскисшим осенью дорогам боеприпасы? Артиллерийских укреплений нет. А те, что есть, это такой примитив, что становиться просто смешно.

–Но если вы знаете это, то знает и главнокомандующий?

–Наверное, знает.

–Наверное? – удивился Лабунский.

–Докладную записку о катастрофическом состоянии Перекопского укрепрайона подал генерал-лейтенант Макеев, командующий Перекопско-Сивашскими укреплениями. И что? Никакого результата. Такое ощущение что всем всё равно, кроме небольшого количества фронтовиков, что прикрывают нас на фронте…

***

В город прибыли пополнения, дабы немного усилить части, которые готовились наступать. Прапорщик София фон Виллов пыталась добиться перевода в действующую дивизию из штаба 1-й армии, но согласия не получила.

Генерал Витковский решительно отказал:

–Хватит с вас войны, баронесса. Это вам не 18-й год.

–Но господин генерал, я…

–Я не переведу вас в кавалерию, баронесса. Да и чего вы ждете собственно от службы в кавалерии? Ныне она отходит на второй план. Масштабы боевых действий совсем не те, что были год назад. Я дам вам хороший совет. Уезжайте.

–Уезжать?

–Из Крыма. Переждите, пока мы не завершим эту войну, а затем вернетесь.

–И как надолго затянется мое изгнание, ваше превосходительство?

–Год или два. Кто знает?

***

Баронесса прибыла в Мелитополь с пакетом для штаба армии. Она нашла Лабунского и отметила про себя, что Пётр отлично выглядит в новой форме и с аксельбантами.

–Пётр!

Поручик оглянулся на голос и увидел её. Красивая девушка с круглым лицом с большими глазами в военном мундире прапорщика, казалась мальчиком. Он сейчас прошел бы мимо и не обратил бы внимания, не окликни она его.

–София?

–Я так изменилась за последний месяц?

–Ты здесь? Давно тебя не видел.

–Давно? Всего около месяца прошло, – ответила она.

–На войне это целая жизнь.

–Ты снова в адъютантах? – она тронула его аксельбант.

–Так получилось, что генерал Артифексов сделал меня таковым. Хотя в этот раз я не сопротивлялся. А как ты?

–Просила о переводе в кавалерийскую часть. Мне отказали. И генерал Витковский не желает меня больше видеть в штабе, как и генерал Кутепов. Прямо отсюда я должна отбыть в Севастополь.

–В Севастополь? В штаб Русской армии?

–Нет. Прикомандирована к миссии Красного Креста. Они не хотят, чтобы я служила.

–Я их понимаю, София. И ты выполнишь приказ?

–А я могу его не выполнить? Передала пакет для твоего генерала и завтра должна отправиться отсюда.

–Санитарным поездом?

–Да. Ты знаешь?

–Отсюда отправляют документы штаба. И раненных из местных госпиталей.

–Но ведь готовится наступление, а не эвакуация. Разве не так?

–По официальной версии освобождают места в госпиталях для новых раненых, поступление которых неизбежно. Но я думаю, начинается именно эвакуация наших из Мелитополя.

–Неужели?

–Мало кто верит в успех этого наступления, София. Ты где остановилась?

–Нигде.

–Тогда могу пригласить тебя к себе.

–А ты где устроился?

–В хорошей квартире, наподобие той, что была у меня в Воронеже при полковнике Кальве.

–Идем! Я страшно устала, – сразу согласилась баронесса…

***

Ночью они лежали без сна на кровати, и каждый думал о том, что будет впереди.

София фон Виллов дочь обрусевшего немца генерала барона Николая Андреевича фон Виллов, участника русско-японской войны и командира 57-й дивизии во время германской войны. В 1917 году София училась на офицерских курсах Александровского училища, после окончания которых была произведена в прапорщики. Командовала отрядом юнкеров во время октябрьских боев в Москве в 17-ом. Участница Второго Кубанского похода. Она желала победы Белой России и все делала ради этого. Но вот эта самая Россия выталкивает её с последнего клочка русской земли.

–Странно все это, Пётр, – сказала она.

–Странно?

–Все что происходит вокруг нас с тобой.

–А что происходит? Идет война. Гражданская война. А в такой войне все странно. Русские убивают русских. Да еще с такой ненавистью. Так даже к немцам не относились на той войне. На поле боя они враги, но если попадали в плен, то я никогда не чувствовал ненависти. Только жалось к побеждённым.

–Это потому что большевики не убили никого из твоей семьи.

–Белые тоже много кого убили, София. Тебе ли этого не знать.

–Я никого не оправдываю, Пётр. Просто сейчас все кажется странным. Я больше не нужна в армии.

–Скоро в ней никто не будет нужен.

–Ты снова о том, что мы проиграем?

–Мы уже проиграли, София. Давай не будем врать друг другу. Я вот сейчас представил, что стану делать в Константинополе, если, конечно, смогу туда попасть.

–А почему именно в Константинополе?

–А где?

–Из Константинополя можно попасть куда угодно. Например, в Берлин. Или в Париж.