– Барышников этот постоянно ночует у себя на квартире. Вот его маршрут на плане. Здание военного совета потом вдоль по этой дороге и вот его дом.

– А дом как охраняется? – спросил Зотов.

– Охрана солидная. Там они почти все проживают. Члены РВС. Взорвать их всех было бы просто здорово. Но для этого нужны люди. И много людей. Поэтому остается ли стрелять по пути, или бросать бомбу в авто.

– И где это сделать лучше всего?

– Вот здесь есть поворот и ниша между домами. Место отличное, неприметное. Особенно если использовать револьвер.

– Мне нужен план с гарантией! Минимум рисков. Минимум. А вы что принесли? Сколько метров от этой нищи до авто Барышникова?

– Метров сто.

– Сто? Шутишь? Прицельный выстрел из револьвера, который можно гарантировать, 25 метров. Можно ли подойти ближе?

– Нет. Слишком рискованно. Охрана Барышникова среагирует.

– А граната? – спросил Зотов.

– Еще хуже.

Зотов ещё раз взглянул на план и сам понял, что сказал глупость.

– Все это по Барышникову никуда не годится! Слишком банально. Даже в случае успеха. Нужно придумать еще что-то.

– На это нужно время. Вам это известно!

– Белые наступают! – Зотов стал ходить по комнате. – Если готовить теракт основательно, то может не хватить времени. Красные уйдут из города и наши цели останутся живы!

– А средства! Слишком многих придется подкупать. Но ныне все хотят золота! За бумажные деньги никто не работает.

– Средства будут. За этим они не постоят, – ответил Зотов. – Но времени для подготовки нет! Хорошо, Отложим пока Барышникова! А что по Чуеву?

– С этим просто.

– Просто? – не понял Зотов. – Он председатель Ревтрибунала. К нему подобраться еще сложнее!

– Все верно. Достать его в самом трибунале невозможно. Для организации взрыва понадобиться изрядное количество взрывчатки и время. Снова время, которого мало.

– Все верно, – повторил Зотов. – Времени мало.

– Чуев идеальный служака. Всё своё время отдает работе. Но есть у него маленькая слабость.

– Женщина? – догадался Зотов.

– Именно так. Женщина. Она из местных и Чуев свою связь с ней тщательно вскрывает.

– А почему скрывает?

– Она из чуждого класса.

– Дворянка?

– Дочь действительного статского советника.

– И она добровольно спит с чекистом? – спросил Зотов.

– И что? Он её сытно кормит. Она и её семья не голодают и не бояться оказаться у стенки. Как другие чуждые советской власти элементы.

– Где проживает эта женщина?

– Губернаторская, дом 8, в квартире под номером 13. Чуев, к счастью для нас, пунктуален. Одно удовольствие с таким работать. Все делает практически по часам. Ценит время.

– Дом на Губернаторской имеет охрану, – сказал Зотов. – Но это даже хорошо. Я люблю сложные задания. Там ведь имеется черный ход.

– Он заперт. Но есть ключ.

– Удалось достать? Или денег не хватило?

– Обижаете, товарищ Зотов! – агент выложил на стол ключ.

– Отлично! Вот! – Зотов выложил на стол десять николаевских золотых червонцев. – Здесь половина. Остальное после работы!

– Но мы своё сделали!

– Вот и получите после того, как своё сделаю я. Но это еще не всё.

– А что?

– Нужно будет вручить Чуеву одну бумагу, – сказал Зотов.

Его не поняли:

– Какую ещё бумагу?

– Приговор!

– Приговор?

– Чуев должен знать, что он скоро умрет.

– Вы шутите, товарищ Зотов? Если ему вручить подобную бумагу, он станет в десять раз осторожнее. Тогда можно поставить крест на акции.

Зотов возразил:

– Нет. Он ведь думает, что о любовнице никто не знает. И осторожничать станет только на службе. Я уже приготовил приговор. Вам нужно передать его через вестового. Что здесь страшного? В трибунал носят сотни доносов ежедневно…

***

Воронеж.

Улица Пролетарская.

7 сентября, 1919 год.

Зотов рассказал Штерну и Лабунскому о работе агентов по наблюдению. Они согласились, что план по Барышникову был слишком рискованным. Шансы выполнить задание были совсем невелики.

– Пока будем работать Чуева! – сказал Штерн. – С Барышниковым подождём.

– И я так думаю, – сказал Зотов. – И сработаем, его мы так виртуозно, что большевики запомнят это надолго.

– Я не думаю, что нам стоит усложнять дело, – сказал Пётр Лабунский. – Но вы ещё не изложили план, товарищ Зотов.

– Посещает он свою пассию по вечерам в четверг. И аккуратен сволочь. Приходит в половину девятого вечера. Остаётся до утра.

– Четверг уже послезавтра!

– Значит послезавтра и сделаем его.

– А время для подготовки? – спросил Лабунский.

Зотов с уверенностью сказал в ответ:

– У меня все готово.

Штерн засомневался:

– Но стоит ли торопиться?

– А зачем тянуть время? – спросил Зотов. – Вы же сами твердили мне о срочности дела. Что и изменилось?

– Ничего! Все остается в силе.

– Я беру на себя техническое исполнение приговора, товарищи. Вы ведь не против, если точку в жизни товарища Чуева поставлю я, а не вы.

– Как будет угодно, господину… простите, товарищу Зотову.

***

Когда они покинули жилище Зотова, Лабунский спросил друга:

– Товарищ Зотов задумал избавить нас от всей грязной работы.

– Он и ранее говорил это! Но меня пугает его одержимость.

– С чего это?

– Одержимость убийством ради самого убийства. Есть в этом что-то нездоровое. Не находишь?

– Возможно. Но Зотова породила революция. Вот и пусть она борется со своим порождением.

– Я сомневаюсь теперь, что он способен мыслить трезво, – сказал Штерн.

– Во всём, что касается террора, он разбирается. Это заметно.

– Но не слишком ли скоро? Я рассчитывал, что акция не ранее чем через неделю. Всё стоит делать обстоятельно, а этот полагается на русский авось.

– Не думаю, что ты прав. Он хоть и авантюрист, но дело знает…

***

Воронеж.

Меблированные комнаты Климкина.

7 сентября.

Анна Губельман появилась в меблированных комнатах в полдень. Этот дом не был уплотнен и в него не поселили пролетариев. Советы словно для чего-то берегли доходный дом и пока не трогали прежнего владельца.

Анна на этот раз была одета как барыня. Хотя одежда её довольно потертая и чинена во многих местах. Но разве ныне кого-то можно было этим удивить? Город жил в тревоге приближающегося фронта и не обращал внимания на заплаты.

Губельман опустила вуалетку и вошла в дом. Её встретил расторопный молодой парень.

– Чем могу-с, мадам?

– Номер 12 зарезервирован. Мадам Соколова.

– Так точно-с, мадам. Все приготовлено-с, как при старом режиме-с! Через полчаса в номер подадут водку, хлеб и астраханскую селедку-с! Вас никто не побеспокоит, мадам.

Анна изображала сейчас очередную жертву времени, которая в обмен на еду торгует своим телом. Это не вызывало ныне вопросов. Дамочка стыдится своего ремесла, боится быть узнанной – вот и опускает вуалетку.

Вскоре в номер явился господин в пиджаке, под которым была гимнастерка. Его гражданские брюки были заправлены в сверкающие отполированные гуталином сапоги.

Он вошел и запер двери.

В дальнем углу комнаты в полумраке (на окнах были плотные темные шторы) его ждала женщина.

– Заставляете себя ждать, – строго сказала она. – Я опустила шторы как вы и хотели.

– Это в интересах дела, товарищ Анна. Времени у нас с вами теперь много. Нам нельзя покидать апартаменты ранее, чем через два часа. А иначе, зачем бы я отвалил столько денег этому халдею. У него не должно быть вопросов по тематике нашей с вами встречи.

– У нас с вами много вопросов для обсуждения.

– Начну с самого главного. В штабе Ударной группировки командарма Смеливачева есть агент Деникинской контрразведки. И это не предположение. Это уверенность.

– Приняла к сведению. Кто он вы не знаете?

– Нет. Я не допущен в штабе Добровольческой армии к таким секретам. И потому мне нужно выполнить моё нынешнее задание, чтобы подняться там. Вы понимаете всю важность дела, товарищ Анна? Для этого меня и внедрили к белым в 1918 году.

– Но откуда вы знаете, что деникинский агент именно в штабе нашей Ударной группы?

– Я случайно узнал, еще, будучи в Харькове, что сведения поступают из Воронежа. Этот человек владеет оперативной информацией.

– Значит штабист?

– Скорее всего штабист.

– Вы с какой целью прибыли сюда? – спросила она.

Мужчина ответил:

– Воронеже сейчас находится группа из офицеров Добровольческой армии. Их цель организация покушений на членов Реввоенсовета.

– Имена?

– Офицеров?

– Тех на кого будут организованы покушения.

– Члены Реввоенсовета Ударной группы Барышников и Чуев.

– Чуев? Из Ревтрибунала? – удивилась Анна. – Зачем нужно Май-Маевскому его устранение? Кто такой Чуев? Это председатель Ревтрибунала. Он не командует армией.

– Этого я не знаю.

– Но вы возглавляете группу?

– Боюсь, того, кто всё это возглавляет, никто не знает. Возможно, что это операция прикрытия. Возможно, что ни Барышников, ни Чуев не имеют значения для контрразведки белых. Я сообщаю лишь то, что мне известно. У вас ведь есть особые полномочия?

– Есть.

– Вы можете принимать ответственные решения?

– Да, но к чему вы клоните? – спросила она.

– А если дать им выполнить задание?

– Убить Барышникова и Чуева?

– Я не о том, чтобы убить. Можно все устроить так, чтобы все подумали, что они убиты.

– Это сделать нетрудно, но правда все равно скоро всплывет. В штабе Май-Маевского узнают. А если это проверка или прикрытие, то нужно действовать хитрее.

– Вы правы, – сказал он.

– Вы сделали предположение, что это задание может быть проверкой? Почему?

– Всех офицеров группы резко сорвали с мест и отправили сюда.

– Вам кажется это странным? Но ведь эти офицеры и ранее выполняли задание контрразведки. Разве не так? Это не новички?

– Так. Они не новички. Возможно они здесь только для прикрытия. А возможно, для них в будущем готовят иную миссию. И сейчас их хотят проверить «кровью». Если они провалят задание, то полковник Вольский найдет иных исполнителей. Да и я перестану пользоваться доверием. Что меня ждет в случае провала? Мелкие задания уровня полка? А так я смогу попасть в штаб Добровольческой армии.

– Но не можем же мы позволить убить члена Реввоенсовета и Председателя ревтрибунала!

– Ведь ваши действия здесь не контролирует никто. Это так?

– Почти! – ответила Анна.

– Значит, вы можете принимать решения, и мы сумеем выработать план действий, который устроит всех.

– Нужно думать. Какими силами здесь располагают вражеские агенты?

– Их четверо.

– На кого они полагаются здесь?

– Я не назову вам их имена. Пока не назову. Инженер Г, бывший эсер З, складская группа штабс-капитана Ч.

– «Складская группа»?

– «Законсервированный» склад оружия и боеприпасов.

– У вас есть адреса, я полагаю?

– Конечно. Но я пока не сообщаю их, дабы вы не наделали глупостей. Уж простите меня за откровенность.

– Инженера я, пожалуй, знаю. Это Горинский. Верно? Я давно подозревала, что он враг.

– Вы правы, но прошу вас, его не трогать. Он на особом контроле у контрразведки, и лично у полковника Вольского.

– Когда первый акт?

– Завтра.

– Что? Вы сошли с ума? Уже завтра? Против кого?

– Чуев!

– Нужно подождать. Завтра рано.

– За нами Вольский наверняка прислал «смотрящего». Знаете, чего мне стоило сегодня попасть в меблированные комнаты.

– Вы заметили слежку?

– Нет. Но это не значит, что её нет. Хотя сегодня я был очень и очень осторожен.

– А если он будет ранен?

– Боюсь, это не устроит полковника Вольского и штаб-ротмистра Ларионова.

– А это кто?