– Слушай… Зачем ты ходишь в секцию? – спросил Панферов. – Наверное, для девушки найдется много других занятий куда интереснее. Зачем мучить себя?

Саша не была готова к этому вопросу. Она продолжала молча заправлять патроны в магазин учебного пистолета, попутно собираясь с мыслями, что на это сказать.

– Ну, серьезно… – продолжал Никита. – У тебя неплохая работа. Отдай, так сказать, обществу свой «долг» и зависай себе в игровых центрах, болтай с подружками, или что там у нас обычно делают в Агломерации в свободное время.

– Да уж, работа у меня точно «неплохая», – иронично ответила Саша, – разнорабочий на конвейере. Мечта каждого.

Выпустив еще одну очередь, она вернулась к столу надеясь, что Никита не станет продолжать эти расспросы. Но он не торопился менять тему разговора.

– И что? Ради чего ты торчишь часами в спортивном зале?

Александра тяжело вздохнула.

– Дело в том, Никита, что я хочу уйти с завода, где сейчас работаю, – сдавшись, призналась она, – и поступить на службу в Гвардию Третьей Агломерации.

Панферов умолк. Он не знал, что на это ответить.

– Интересный начался разговор, – произнес наконец Никита после долгой паузы. При этом он тщательно подбирал слова, не желая обидеть Сашу. – Ты ведь понимаешь, что это очень сложная работа? Будущие рекруты проходят жесткий отбор. Даже не знаю, что и сказать…

– Я все это знаю. Поэтому и пришла в секцию к Сергей Сергеевичу, – ответила Александра оправдывающимся голосом. – Он участвует в предварительном отборе ребят, подающих заявление на службу – это раз. И его воспитанники почти всегда проходят вступительные испытания – это два.

– Да, но тренировки у Минаева ничего никому не гарантируют, – покачал головой Никита. – Тебе придется тягаться с ребятами, которые в десять раз крепче и выносливее тебя. Помимо тестов на общую физическую подготовку, нужно будет сдать экзамен на владение новейшими видами оружия. И если с этим экзаменом ты справишься, то несколько спаррингов с другими кандидатами вряд ли вытянешь. Понимаешь, о чем я? Да если тебя и возьмут, потом надо будет как-то тянуть лямку.

– Я понимаю, – тихо ответила Александра.

– Сань, я, – Никита замешкался, но все же продолжил, – я, например, уже второй год подряд проваливаюсь во время отбора.

– Как второй год?

– Вот так.

– Почему?

– В первый год было мало свободных мест и взяли только ребят с профессиональной подготовкой. Во второй год меня вырубили во время спарринга на первой же минуте. Больше я не поднялся. Чтобы этого не повторилось, сейчас я стараюсь спарринговаться как можно чаще и только с теми, кто сильнее меня.

– Понимаешь, – добавил он, немного помолчав. – Здесь главная сложность в том, что при прохождении отбора приходится доказывать, что ты во всем можешь быть наравне с цивилизованными. Но это же не так! Они обучаются в специальных школах и корпусах в практически идеальных условиях, а мы тренируемся своими силами, используя устаревшие модели оружия, в плохо оборудованных залах и уже валясь с ног после работы. К счастью для нас, в Гвардии Агломерации постоянный недобор. Из цивилизованных мало кто хочет жить в этой дыре, отказавшись от тех удобств, что есть за пределами нашего города. Поэтому господа офицеры просто вынуждены набирать себе рекрутов из таких «недопретендентов», как мы.

– Не надо так… Со мной все понятно. Но ты очень подходишь для этой работы, – совершенно искренне сказала Саша.

Никита промолчал. Он и сам знал, что подходит для службы в гвардии, но, в отличие от Саши, у него было больше понимания, насколько сложно получить там место.

– Никит, а из девушек кого-нибудь в прошлом году взяли?

– Взяли. Одну.

Александра громко выдохнула и уткнулась лбом в высокий стол, за которым они сидели.

– И кого? – спросила она.

– Катю Резник.

– Нашу Катю?

– Ее самую.

Катерина Резник тренировалась в спортивной секции Минаева около пяти лет. За все время не проиграла ни одного боя. Легко понять, почему ей отдали предпочтение. Для Саши тягаться на вступительных испытаниях с претендентами такого уровня было за гранью возможного.

– А в этом году ты тоже будешь пробоваться? – спросила Арефьева.

– Да. Однозначно.

– Думаешь, в этом году получится?

– Не знаю. Я, конечно, подготовлен лучше, чем в прошлом году. Но этого все равно недостаточно. Тренироваться особо некогда. Впахиваю с утра до вечера. Впрочем, как и все.

Услышав это, Саша сразу испытала неудобство за то, что отбирает у Никиты время.

– Ты можешь отказаться от занятий со мной. Я пойму, все нормально.

– Да брось ты, – широко улыбнулся Панферов, и дружелюбный огонек промелькнул в его карих глазах. – Пару часов с тобой точно ничему не вредят. Главное, чтобы все это было не зря.

– Я понимаю, что я не самый лучший кандидат на службу в гвардии, – запинаясь, ответила Александра, – но точно знаю, что должна попробовать. Следующей осенью я обязательно подам заявку на прохождение отбора в гвардейские формирования. И тренировки, сам понимаешь, мне нужны как никому другому. Твое время точно тратится не зря, – заверила она Никиту.

– Хорошо, хорошо, – успокоил ее Панферов жестом руки. – И все же не могу понять, зачем ты туда рвешься? Объясни мне, что изменится, если ты пройдешь отбор?

– Все, – воодушевленно ответила Саша. – Здесь, в Агломерации, место в гвардии – это лучшее, что можно получить. Билет в другую жизнь. Хорошо платят. Больше, чем ты или я можем получить где-либо. Бойцам гвардии разрешено жить не в гетто, а в лучшей части города. Не в комнате метр на метр, а в апартаментах или даже в своем доме. Это единственное место, где можно общаться со свободными людьми, которые, в отличие от меня, видели другую жизнь. Мне кажется, ради этого всего стоит постараться.

Пока Арефьева говорила, она тщательно следила за реакцией Никиты. Ей хотелось увидеть в его глазах принятие и поддержку. Панферов внимательно слушал, склонив голову набок. Но было ли его молчание обычной вежливостью или знаком согласия, Александра так и не поняла.

– И потом, – подвела итог она, – даже если служба в гвардии – не мое, я все равно не знаю, куда еще я могу податься. Ни одной мысли нет в голове, чем хочу заниматься.

– Слушай, так может и не стоит ничего менять? – предположил Никита. – Живи так, как жила раньше.

– Нет, – покачала головой Арефьева, – мне кажется, как раз наоборот: в моем случае нужно хоть что-нибудь да менять! Здесь, в Агломерации, нам все предписано «сверху»: дело, которым ты будешь заниматься, распорядок, по которому ты будешь жить, длинный список того, что можно, и еще длиннее список того, что нельзя. Каждый день я трачу много сил и времени, чтобы соответствовать этим правилам и делать вид, что понимаю, зачем все это нужно. Но на самом деле – я не понимаю. Я хочу хотя бы один раз сделать выбор самостоятельно. Пусть он будет неправильный. Но зато я буду понимать, что каждое утро я встаю и отправляюсь заниматься тем, что выбрала для себя сама. И я буду знать, что все, что со мной происходит на службе, я тоже выбрала сама.

– В таком случае обязательно надо пробовать, – утвердительно кивнул Панферов, – и чаще тренироваться. Начни бегать по утрам. У тебя большие проблемы с дыхалкой – бег научит контролировать дыхание. А то слушать, как ты задыхаешься на тренировках, так себе удовольствие. Не знаешь, то ли продолжать, то ли скорую вызывать, чтобы тебя откачали, – улыбнулся он.

Арефьева понимающе кивнула головой в знак того, что готова работать над этим.

– Кстати, тренер всех нас приучил к бегу, – Никита поднялся с места и направился к мишеням, разминая уставшие плечи. – Лучшего способа тренировать дыхание и выносливость еще, наверное, люди не придумали. Я тоже несколько раз в неделю делаю забег на длинную дистанцию. Напишу тебе на днях присоединяйся, если сможешь, – предложил он, перезаряжая тренировочные пистолеты.

Александра не ожидала получить от Никиты такой поддержки. Ведь они даже толком не общались за пределами тренировочного зала. Она торопливо согласилась, несколько раз кивнув головой, будто опасаясь, что он передумает. Панферов и Арефьева еще немного постреляли по мишеням и, договорившись о следующей тренировке, вскоре распрощались.

Глава III

– Арефьева, сейчас сильно занята?

– Ну, так… – замешкалась с ответом Саша, разглядывая ворвавшегося в ее рабочее пространство незваного гостя и одновременно соображая, кому и зачем она могла понадобиться.

– У нас конвейер взбесился, – взвинчено объяснил рабочий из цеха. – Брак штампует. Уже четверть партии затворов запорол. Из технической службы, как назло, не торопятся идти. Нам сказали, что можно обратиться к тебе. Ты что делаешь в таких случаях?

– Перезапустить контроллер пробовали? – спокойно спросила Арефьева.

– Он не реагирует на команды, – нетерпеливо пожал плечами рабочий.

– Сейчас, иду.

Саша окинула взглядом свой участок. Убедившись, что все в порядке, она метнулась к соседям посмотреть, что там приключилось.

Контроллером у них на производстве назывался робот, который с утра оценивал исправность систем, выдавал отчет о готовности конвейера к старту и в течение дня следил за техникой в процессе работы. Дела и правда шли неважно. Контроллер заклинило, и он перестал адекватно оценивать ситуацию. Остановить штамп бракованных деталей, несмотря на все усилия ответственного за участок, не удавалось – контроллер по какой-то причине был уверен, что все идет, как надо.

– Ну, что тут? – спросила Александра, переводя дыхание то ли от волнения, то ли от того, что ей пришлось немного пробежаться по цеху.

– Ц-38, – повторял ответственный за участок, – остановить конвейер! Ц-38, остановить конвейер!

Робот не реагировал.

– Ц-38!!

Никакой реакции. Тумблер перезапуска на корпусе робота не срабатывал.

– Так, ясно, – нахмурилась Арефьева. – Если с контроллером не получается договориться, решим по-другому.

Александра направилась к щитку электропитания.

– Саш, ты куда? Давай дождемся специалиста, он сейчас придет.

– Пока он будет перезапускать систему, следуя всем правилам и регламентам, у вас количество бракованных деталей перевалит далеко за норму, – бросила Арефьева в ответ. – Выбирайте: будем слушать в очередной раз бред о том, что робототехнику нужно щадить, и платить штраф за убытки или все-таки вырубим уже питание?

– Ладно, вырубай… – почесал затылок ответственный за участок.

Саша поспешила к щитку, сняла с него замок и потянула вниз большие рубильники. Обесточенный конвейер резко остановился.

Через несколько минут в цехе появился инженер техслужбы и начал громко возмущаться, что в этой ситуации присутствующие действовали не по протоколу.

– Если уж речь зашла о протоколе, – с плохо скрываемым раздражением подхватила Арефьева, – давайте поговорим о том, когда же на вас заведут отдельный «протокол», по которому вы будете своевременно реагировать на наши жалобы?

– Что это значит? – у инженера возмущенно округлились глаза.

– Это значит, что контроллеры регулярно допускают производственный брак. И мы об этом говорим и пишем еженедельно. Но этого, видимо, недостаточно, чтобы вы начали хоть что-то делать, – едко заметила Александра. – Вот и объясняйтесь теперь сами перед начальством, откуда у нас сотни бракованных затворов валяются на конвейерной ленте! Потому что никто из нас, – обвела она рукой присутствующих рабочих, – платить из своего кармана за ваши косяки не будет. Накосяпорили – разгребайте. Успехов в перезапуске участка, работу которого вы сегодня успешно завалили!