Ритм музыки подстегивал желание сделать что-нибудь пакостное. И я не стала сдерживаться.

Конечно, стриптиз танцевать не собиралась, но станцевала так, что даже сквозь полумрак в зале, заметила, как был взбешен Македонский.

О-о, а как смотрела на меня Виктория и ее гости! Это стоило выходки!

А когда собиралась присесть отдохнуть, то Ярослав буквально вывел меня из зала под руку.

– Что ты себе позволяешь?!– возмущенно бросил он мне в лицо.

А я была так спокойна и равнодушна, что вызывала у него еще большее возмущение и ярость. И меня это веселило.

– Я просто танцевала.

– Не смей больше так танцевать!

– А ты мне не указывай,– все с тем же спокойствием ответила я.

– А что, ты мне предлагаешь смотреть, как все вокруг пускают слюни? Мне противно, понимаешь?

– Так не смотри по сторонам…

– Полина!

– Что, Ярослав?

– Полина!

– Да что, мой дорогой?!– усмехнулась, упрямо вызывающе глядя ему в глаза.

Тут он неожиданно навалился всем весом и жадно, яростно захватил мои губы своими. Я возмущенно оттолкнула его и звонко ударила по щеке. Сама не ожидала, что сделаю это.

Ярослав будто пришел в себя и изумленно уставился на меня. Его щека тут же покраснела.

– Что, нравится наряжать меня, как куклу, выводить в свет, как диковинную обезьянку?– не зная, как поступить дальше, съязвила я.

Ярослав растерянно погладил щеку, подбородок и встряхнул головой. На удивление, он мгновенно остыл и разочарованно ответил:

– Нравится смотреть на тебя, когда ты сияешь от удовольствия в новом наряде, и как ты строишь всех вокруг себя.

– А вот твоей Кактусихе это не очень нравится,– наоборот разгорячилась я.

– Полин, перестань ее так называть. И она не моя… Мы просто хорошие знакомые…

– Ой, да ладно, ты мне никто и не обязан отчитываться по этому поводу,– еще острее заметила я и холодно посмотрела ему прямо в зрачки.

Последние слова задели его самолюбие. Он явно разозлился, но вот тон его показался не возмущенным, а огорченным.

– Очень искренне! Я все понял: все четко по накладной? А сколько же тогда стоит твоя настоящая любовь?

От него такого оскорбления не ожидала. От злости проморозило до костей, но я усилием воли сжала челюсти, чтобы не открыть рта, и талантливо изобразила издевательски любезную улыбку. Она всегда действовала на него сильнее, чем любой укол. А потом просто развернулась и вышла вон.

К началу весны действительно новое здание почты было готово к сдаче. И Антоновна тут же мне позвонила.

– Работать начинаем с понедельника. Ты еще не передумала?

– Да нет, что ты, Тань? Я только и жду этого,– слукавила я.

– Может, еще кого приведешь? Нам курьеры нужны.

– Я подумаю…

– Ага, давай приходи.

– Отмечать будем?

– А как же ж!

На том и свершилось.

Рабочий график, в принципе, меня устроил, и должность сортировщика почты и выписки корреспонденции – тоже. Рабочий день начинался с 9.00 и заканчивался в 18.00. О том, что я официально устроилась на работу, знала только мама. Я попросила ее никому не говорить, где и кем работаю. Была уверена, что Ярославу эта новость, мягко говоря, придется не по душе.

Кстати, после дня рождения Кракенус мы в очередной раз помирились. Я не могла на него долго дуться, когда он завалил мой дом цветами и игрушками.

Так вот, на одном из ужинов, куда пришлось пойти с Ярославом и его коллегами по бизнесу, ему прямым текстом сообщили, что его очаровательная дама работает на почте сортировщицей.

У меня в горле кусок мяса застрял от возмущения тем, что какие-то проходимцы совали нос в мои дела. Этим самым они вынудили меня пойти на скандальный разговор. Ярослав почему-то молчал, продолжал есть и подозрительно спокойно смотрел на меня.

Ну а потом и ему досталось.

Мы молча вышли из ресторана, он медленно надел перчатки и поправил воротник куртки.

– Мне показалось, ты моя женщина? Или у меня давно и безнадежно повело крышу?

– О-о, какие слова-то в кучу собрал!– усмехнулась я.– Что, опять тебе стыдно за меня?

– Мне стыдно за себя,– не повышая голоса, но с напряжением высказал он.

– Ну это твои проблемы. И я больше не хочу с тобой об этом говорить!

Я холодно посмотрела на него и отвернулась в сторону. Ярослав напряженно выдохнул и потоптался на месте.

– Чем дальше в лес, тем злее волки,– пробормотал он.

Я качнулась на каблуках, оглянулась, прожгла его непримиримым взглядом и жестким тоном спросила:

– Тебе еще от меня что-то нужно?!

– Ты о чем?

– Сегодня мои услуги в постели не нужны?

От моих слов по его лицу пробежала нервная дрожь. Ярослав нахмурился и сжал губы.

– Ну раз нет, то у меня дела,– без эмоций отчеканила я, решительно спустилась с крыльца и пошла к автобусной остановке напротив.

– Не очень-то и хотелось!– с какой-то обидой, отчаянием крикнул вслед Ярослав и зашагал к своей машине.

И отлично! И не хотелось вовсе!

Три дня молчания в эфире.

Ну прямо ясли-сад какой-то! Все равно ведь придет, коротко извинится и снова потащит к себе. Устала я от наших с ним перепалок, сил просто нет! Дожить бы до лета, и… к чер-р-товой матери!

И вот оно, ясно солнышко, явилось, не запылилось! Восьмое марта Ярослав не мог пропустить.

Обеденный перерыв уже закончился, но мы с Антоновной решили еще подышать на скамейке перед почтой. Солнце было такое яркое, день теплый. Трава так и зеленела. Еще неделя, и тюльпаны расцветут.

– Ну надо же, какая здесь чудесная весна!– восхитилась я, подставляя лицо солнцу.– Давай сходим в кафе? Отпразднуем наш женский праздник?

– Ой, не знаю, у меня сейчас с грошами туго,– расстроено сказала Антоновна.

– А ты не думай о них. Я угощаю.

– Да как-то неудобно…

– Ты меня уважаешь?– я кольнула ее в бок пальцем и весело засмеялась.

– Полина…

Я оглянулась, и улыбку сдуло с лица.

Весь такой чистенький, аккуратненький хахаль нарисовался у нашей скамейки.

Я сложила руки в замок и повернулась к Татьяне. А она вдруг недобро прищурилась и присмотрелась к мужчине за моей спиной.

– Пойдем, у нас давно закончился обед?– сухо сказала я и встала.

Антоновна молча нахмурилась и пошла к крыльцу почты.

– Здравствуй, Полиночка,– мягко произнес Ярослав и присел на край скамьи.

Я осталась на месте.

– Тань, я щас…

Повернулась к Ярославу и посмотрела на его руки. Он держал в руках маленький блестящий пакет.

– Взятка?– язвительно кивнула на него.

Он усмехнулся, опустил глаза и стал вертеть пакет в пальцах. А мне вдруг стало жутко любопытно, чем же на этот раз он удивит. Ведь его подарки всегда были очень дорогими и эксклюзивными.

– Это подарок женщине, с которой я очень хотел бы провести сегодняшний вечер,– нежно произнес он.

– Слушай, так ты не по адресу?– с издевкой начала я.– Здесь нет фиф с манерами, да и дешевок тоже. А сортировщицы-то – это же низший класс. Как тебе в голову пришло-то здесь появиться? Или, подожди, ты, наверное, не ко мне-то приехал, а я, глупая, приняла на свой счет?

– Полина, я соскучился,– не поднимая глаз и с укором качая головой, тихо проговорил он.– Правда, я очень соскучился. Мне тебя не хватает.

И, видимо, что-то в его голосе заставило меня смягчиться и перестать ерничать.

– Ярослав, что тебе надо?– выдохнула я.

– Для начала взгляни на подарок?

Я протянула руку ладонью вверх. Ярослав положил маленький пакет на ладонь и осторожно обхватил пальцами кисть. Я легко поддалась на его притяжение, но не села рядом с ним.

– Спасибо, конечно. Ты всегда очень щедрый, но я с тобой никуда не поеду,– проговорила спокойно.

– Но я еще ничего и не сказал…

– Так скажешь.

– А ты все знаешь наперед?

– Все просто, новых пунктов не добавишь.

Он молча нахмурился, поводил глазами по сторонам и внимательно посмотрел в глаза.

Конечно, он понял, что я имела в виду, и заметно расстроился.

– И что ты предлагаешь?

– У меня нет таких полномочий,– снова усмехнулась я.

– В таком случае, слово остается за мной,– твердо заключил он.– И я сейчас хочу, чтобы ты поехала со мной.

Я тут же рассмеялась. Его это напрягло.

– Что и требовалось доказать,– сказала я и отдернула руку.– Я в подарках не нуждаюсь. Забери это.

Наклонилась и положила твердый пакет на скамью.

– А сейчас, как вы выразились, глубокоуважаемый Ярослав Александрович Македонец, я не могу. Я, видите ли, работаю. У меня обязанности, ответственность. И кстати, я уже непростительно опаздываю.

Он так резко поднялся, что еле успела отклониться назад, чтобы не стукнуться головами, и округлила глаза.

– Если ты так стремишься быть независимой, то я могу подсуетиться и устроить тебя на приличную работу, с приличной зарплатой, а не с этими грошами?– неожиданно серьезно заметил Ярослав.

– Официанткой, например?– беззлобно усмехнулась я.– Или певичкой? О, а еще лучше – стриптизершей! А то тебе никак не удается меня раздеть. Или вот, скажем, гейшей в твоем новом ресторанчике, а? Это более окультуренная форма высокооплачиваемого удовольствия?

– А ты не можешь без сарказма, да?

– Какой сарказм?! Очнись!– возмутилась я.– Мне прекрасно работается здесь. А если, конечно, мой выбор задевает твою репутацию, то у тебя всегда есть право нарушить первое условие договора?

– А ты его наизусть выучила?– вспылил Ярослав.

Я отвернулась и быстро пошла к крыльцу. У двери он поймал меня за локоть и повернул к себе. Я вопросительно сдвинула брови и, отмахнувшись от его руки, предупреждающим тоном поинтересовалась:

– Слушай, ты чё приперся? Настроение мне испортить?

– Нет,– все еще сердясь, сдался он,– я пришел сказать, что сегодня вечером мы идем на концерт.

– Ну и отлично! Я его уже увидела.

– Полин, перестань издеваться!– сдерживая эмоции, попросил Ярослав.

– А тебе что, меня мало?

– Слушай, достала!– снова вспылил он и отвернулся.

– Интересно, до куда?!– также резко бросила я и хлопнула дверью.

Ну, все, достал, урод!

Бурча под нос, вернулась к своему столу и раздраженно занялась работой.

А вообще-то, я бы лучше с ним куда-нибудь поехала, чем заниматься этой ерундой!

Я злилась: на него, на себя, на обстоятельства!

И чего все тянула с решением порвать? Да нет, вообще-то, мне и мысли-то толком такой не приходило. Или приходило, да все суета какая-то? Ну вот, сижу здесь, как привязанная, и в глазах уже рябит от почерков и адресов. А скукотища-то какая! Лучше бы я пела или танцевала на сцене в его баре или клубе – хоть душа бы радовалась.

Твою налево, Сосновская, о чем ты думаешь? Чего тебе надо? Кирилла видеть не можешь, с Ярославом спать не можешь, а одна – места не находишь. Кто бы шило вынул?!

– Так ты дивчина Яры?– отрезвил меня вопрос Антоновны.

– А что, он действительно такой популярный на этом побережье? Все, кто видит меня с ним, в престранной манере задают этот вопрос?

– Да уж не рак-отшельник.

– Хм, подумаешь, велика птица!

– Ой, дивчинка, не играй в таки игры,– как-то странно тоскливо проговорила Антоновна.

– Не надо говорить загадками. Если ты хочешь что-то сказать, то говори прямо. Я тебя уверяю: обидеть меня трудно.

Антоновна отложила стопку писем и подкатилась ко мне на кресле.

– У меня е доча, Валя. Ну, ты знаешь. Ей девятнадцать. А два года назад было семнадцать…

Начало было интересным!

– … Она скончила школу с медалью, но поехать учиться не смогла, потому шо у нас грошей нет на хату в другом городе. Вот она и решила подзаработать: устроилась официанткой в ресторан Македонца. Там-то он ее и словил…