Девушка весело засмеялась невольному поведению мужчины, отвела руку от его пальцев и, взволнованно погладив свое запястье, на котором еще ощущалось теплое прикосновение незнакомца, выбежала из кустов.

Мужчина еще долго лежал, вслушиваясь в шелест листьев, травы, утренний щебет птиц. Все было ясно и понятно. Он мог говорить, думать, шевелить конечностями, но чувство полной дезориентации в пространстве и времени наводили на мысль, скорее, о переживании сна, чем реальности. А значит, не было нужды суетиться. Ведь ничто ему не угрожало. Утренний холодок приятно бодрил. Легкая тревога сменилась задумчивостью, ощущением покоя… Сладкая дремота…

***

Школьные занятия тянулись словно неделю. Раздражало буквально все: голос преподавателя, солнечный свет, падающий на парту, тупой карандаш с обгрызенным концом, нечаянные взгляды одноклассников в ее сторону. Это было невыносимо. Вот-вот ее незнакомец откроет глаза, и она бы хотела быть первой, кого он увидит рядом и, возможно, будет благодарен, а за этим может последовать… «А что может последовать?– вдруг смутилась София.– Он старше меня вдвое! Он должен быть сумасшедшим, чтобы поступить так, как я хочу. Возможно, он вовсе не такой, каким я его себе представляю? И все же Мистер «Х» всегда будет очаровательным принцем. Потому что я так хочу! Ну, хоть помечтать-то мне можно?»

После занятий София, как ветер, вылетела из здания школы. Ожидавший во дворе школы Рискин был изумлен поведением девушки, которая не только не поприветствовала его, но и вовсе не заметила, пробежав в нескольких метрах от него в неизвестном направлении. А ведь с того момента, как они начали встречаться, Крис каждый день встречал ее у школы. Но сегодня он так и ушел ни с чем, взвинченный своими ревнивыми догадками.

София в два счета оказалась у дома доктора Логана и с надеждой заглянула в гараж, где стояла его машина. Она была на месте.

У Бенджамина был обеденный перерыв, и он собирался мирно перекусить яичницей и сандвичами с ветчиной. В тот момент, когда он сел за накрытый стол, в его кухню вбежала София с безумно взволнованным взглядом и выражением нетерпения на лице. Ее громкий рассказ получился сумбурный, путаный, почти нереальный. Словом, Бен не дал выхода первым эмоциям, понимая, что половина из рассказа крестницы – вымысел. Но та упрямо топталась у порога, нервно одергивая свою одежду и беспокойно закладывая выбившиеся локоны за ухо, готовая ринуться в путь, как только получит ответ.

– Так, спокойно, Фисо. Если это правда, почему ты не вызвала меня еще вчера?– строго спросил Бен, обрывая девушку на полуслове.

– Ты мне не поможешь?– запыхавшись от волнения, разочарованно спросила София.

– Как зовут этого человека, и кто он?

– Откуда я знаю! Бен заводи свой драндулет и поехали со мной… ну, пожалуйста, скорее…

– Что-то я не понял, кто здесь хозяин?– улыбнулся Логан и медленно поднялся из-за стола.– Ты даже пообедать мне не дашь?

Он внимательно посмотрел на крестницу. София насупилась, как капризный ребенок, и безмолвно продолжила настаивать на своем.

– Хорошо, едем за твоим беднягой,– согласился Бен, видя, как необычно сильно переживает девушка.

Машина с трудом преодолела расстояние от Эль-Пачито до небольшого островка деревьев по неровной каменистой поверхности долины и местами очень высокой траве. Наконец остановилась в нескольких метрах от зеленой пещерки из шиповника. София довольно и взволнованно выпрыгнула в высокую траву и, лихо перепрыгивая заросли, побежала к кустам. Бенджамин последовал за ней.

Остановившись позади девушки, он попытался разглядеть, что прячется в кустах шиповника, но неожиданно разочарованный возглас Софии, а потом и досадное недоумение на ее лице смутили его.

– Он исчез!– чуть не плача объявила София.– Но он еще и ходить не мог! Как же так, я даже не успела…

Она замолчала и опустила глаза. Логан прошел вперед, наклонился и просунул голову в кусты. Внутри он обнаружил смятое одеяло, на котором и впрямь мог лежать человек, достаточно крупного телосложения. Все необходимые средства помощи были рядом: и аптечка, и миска с лимонным раствором, и полотенце, и кучка использованных ватных шариков.

– Я верю тебе, но, вероятно, твой пациент скрылся. Или ему кто-то помог. С твоей профессиональной помощью он мог справиться и сам. Не мог же он лежать здесь несколько дней…

Бенджамин весело улыбнулся и обнял загрустившую девушку.

– Эй, что же ты так расстроилась?

– Честно?

– Если хочешь…

– Было в этом что-то романтичное, сказочное. Но, конечно же, я все преувеличила… Совершенно чужой человек привиделся мне неотразимым, обаятельным… Но, возможно, мне даже повезло, что я его так и не узнала… Все равно бы он меня разочаровал. Сколько ему и сколько мне! Фу, какая же я глупая и впечатлительная!

После напряженной гонки София сидела на переднем сиденье «пикапа» и угрюмо считала мелькающие вдоль обочины деревья. «Все равно очень жаль, что я его не узнала. И как не любезно с его стороны… Просто неблагодарно! Мог бы дождаться меня и хотя бы попрощаться. Я ведь хотела так мало – всего лишь встретиться с ним глазами?!»

Грусть росла с каждым прожитым днем. Наступил период обид и разочарований. Жаль было расставаться со своими надеждами и мечтами, с образом милого незнакомца, который она придумала себе сама и упрямо не отпускала. Невыносимо печально было осознавать, что то, чего хочется больше всего на свете, не имеет привычки сбываться. Однако все, чему противилась София, грозным маршем наступало на горло и требовало огромных душевных затрат.

После размолвки с Крисом у нее сложилась легкая неприязнь к нему, трудно было уже поддерживать даже дружеские отношения. Рискин ожидал от нее слишком большего, настолько большего, что при каждой встрече с ним она задыхалась от бессилия и немой злости в попытке мягко доказать ему несостоятельность их отношений и разорвать дружбу. Он не понимал ее решения. А она не могла набраться смелости и категорично сказать ему «нет».

Вскоре его поведение стало вызывать раздражение и даже агрессию, особенно когда он откровенно заявил о нежелании отпускать Софию в мир, который не совпадал с его интересами и традициями ее же семьи, бытом, миропониманием. Все их беседы начинались и заканчивались одинаково. Он упрямо настаивал на том, чтобы София осталась в Эль-Пачито, а она была непреклонна в своем решении и не понимала, какое Крис имеет право умолять ее строить свою судьбу иначе, когда это была ее жизнь и ее право выбора.

Разговоры становились скучными, превращались в спор, а иногда и в крик. В конце концов, Софию стали нервировать их напряженные встречи, и она попросила Рискина больше не появляться у стен школы и ворот их поместья. Конечно, она понимала, что отстраняет от себя единственного парня, который проявлял к ней симпатию, но его нападки на ее мировоззрение и убежденность в своей правоте стали напоминать ей собственного отца. Вынести давление в двойном размере было слишком тяжело. К тому же к началу мая мысли Софии были заняты только выпускными экзаменами и своевременной подачей резюме в колледж Хьюстона. От того, насколько успешно она сдаст контрольные тесты, зависела ее финансовая независимость от семьи. А это дорогого стоило.

Рискин пришел в ярость от прямого отказа Софии встречаться с ним. Таким его она не видела никогда. Звонкий шлепок ладони по щеке оглушил Криса. София приняла угрожающую позу, смело выставив руки на бедра, грозно нахмурив брови и прищурив глаза. Это яснее всяких слов дало понять, что надеяться не на что. София подтвердила это и на словах – коротким бесповоротным отказом.

– Но ты же говорила, что тебе хорошо со мной?! Значит, ты решила променять меня на Хьюстон, диплом и всякую мишуру?– сердито воскликнул Крис.

– Ты послушай себя. Ну что ты говоришь? Ты жалок, Крис. Я не меняю тебя, я меняю образ жизни… И случайно обнаружила, что ты в него не вписываешься. Поэтому отойди и дай мне уйти. Это последний твой шанс остаться со мной в хороших отношениях,– на удивление себе, София была настроена враждебно.

– Да? Ты уверена?

– Уверена!

– Ладно… подумай еще. А потом мы вернемся к этому разговору.

Рискин попятился и скрылся из виду.

– Нет, не вернемся!– категорично ответила София в пустоту.– Жаль, что ты так и не понял меня! И, слава богу, что я не успела познакомить тебя со своими родителями.

София усмехнулась своей хладнокровности. Но Рискин оказался невежественной пустышкой. И все его отношение к ней теперь уже ничего не значило. София не жалела о том, что порывает с парнем. Уж лучше она останется одна, без мужского внимания, чем терпеть такое неуважение к себе.

***

Несмотря на все передряги София стойко и с гордостью пережила свой первый шаг в новую жизнь. Окончились экзамены. Школьный выпускной бал прошел на должном уровне, родители гордились дочерью, ее наградами за информационные разработки и знание языков. В характеристике администрации школы было отмечены особо развитые логические и математические способности в области компьютерных технологий, высокая успеваемость по предметам, имеющим статус повышенной сложности. Именно эту характеристику и ряд других документов София со светлыми надеждами отправила в приемную комиссию колледжа Хьюстона имени Билла Гейтса, человека подарившего миру уникальную технологию программирования. Мечта наполовину сбывалась, София скрещивала пальцы, отдавая пакет с документами служащему почтового отделения.

Все обсуждения будущего девушки проходили только в ее комнате с Лин или Хелен, а наедине с крестным София визжала от удовольствия и предвкушения радостных перспектив: свобода мысли, чувств, свобода движений, действий и, безусловно, свобода слова.

Меньше, чем через месяц, ей должны были прислать ответ из колледжа, заверенный подписью и печатью приемной комиссии. София считала дни и часы и почти собирала чемодан, по крайней мере, ежедневно составляла список вещей, которые необходимо взять с собой.

Ожидание, нетерпение и радостная взвинченность сопровождали ее весь следующий месяц. А по его исходу в мыслях начинали возникать тревожные сомнения. Те немногие одноклассники, которые послали свои резюме и тесты в колледжи и университеты разных городов уже получали свои ответы: положительные или отрицательные. Но молчание Хьюстона для Софии означало только одно – отказ, который администрация колледжа не сочла нужным оформить письменно.

Вдохновение и энтузиазм стали угасать. София с ужасом думала о том, что все кончено и что делать дальше. Она поникла духом и отгородилась от домашних. В ее комнате царил беспорядок, как и в ее мыслях. Ее ничто не радовало и не увлекало. Хелен и Лин не могли достучаться до нее и заставить взглянуть на ситуацию с другой стороны. София вбила себе в голову одно – глупо планировать королевскую жизнь, не имея голубой крови. Жизнь семьи отошла на второй план, София совсем перестала реагировать на родных.

Хелен и Ланц жили относительно мирно, похоже, внутреннее напряжение ослабло и появилась приветливость и радушие.