– Довольно грубоватая простецкая тётка. Вот у неё я и выяснила причину отказа мамы. Начальник, оказывается, предложил не только работу, но и роль любовницы. Не за бесплатно конечно. В молодости мама была очень красива, да ты видела: она и в старости хорошо выглядела. Получается, жить в нищете не стыдно, а оказать услуги начальнику стыдно. Мама настолько порядочная, что не могла пожертвовать собой ни ради мужа, ни ради дочери. А ведь можно было поступить по-умному, никто бы и не узнал ничего. Вот это, я понимаю, жертва ради семьи, а так – одни слова. Доконал меня выпускной, деньги, что копили на платье и туфли, ушли на лекарство отцу, ему стало хуже. Я пошла на выпускной в платье, перешитом вручную из маминого свадебного наряда. После девятого класса я уехала в город. Поступила на курсы секретарей машинисток. Через год умер отец. Что ещё ты хотела выяснить? – Ася Ивановна сощурила глаза и пристально посмотрела на побледневшую дочь. – Я дала себе слово. Сделать всё для того, чтобы жить обеспеченно и больше никогда не терпеть лишения. Деревня осталась для меня местом боли и унижения. Я спросила маму, почему она не захотела помочь собственной семье, пусть и таким способом. Она ответила: мол, не могла осквернить свои чувства к отцу и ей очень печально, что я сделала неправильные выводы. Правильные! Ты вот, доченька, сидишь сейчас в большом доме, не печалишься о деньгах и впереди у тебя интересная обеспеченная жизнь. А если бы я послушала мать, ты бы сейчас жила в Захарьино, копалась в огороде или за копейки работала в городе, где-нибудь продавцом или уборщицей. И ни жилья нормального, ни одежды, ни перспектив бы у тебя не было.

Кармель хмыкнула:

– Вряд ли я тогда бы родилась. Получается, ты выбрала папу в мужья, как товар в магазине. Приценилась и решила: этот сможет обеспечить.

Мать не смутилась.

– И что здесь плохого. Я руководствовалась трезвым расчётом. После курсов, поработала пару лет в разных конторах, набила руку. Приобрела кое-какую одежду, пообтесалась и устроилась на мебельную фабрику. Натан при виде меня просто обалдел. Целый год я изображала из себя недотрогу и деревенское патриархальное сокровище. – Ася Ивановна глянула на хмурое лицо дочери. – Зря ты состроила недовольную гримасу. Твоего отца я сделала счастливым, он влюбился в меня по уши. Даже родителей не послушал, женился на мне. А уж как его матушка Кейла⁷ противилась, но ничего не смогла сделать. А теперь скажи, разве я неправильно поступила? И не надо чистоплюйствовать, Кармель! Ты никогда не нуждалась и не знаешь, что это такое. Даже не догадываешься, чем мне пришлось пожертвовать. Привыкла всё получать по первому требованию и не задумываешься, как живётся другим.

Кармель смотрела на всё ещё красивое и молодое лицо матери, успехи косметологов, что называется на виду и не знала, что ответить. На душе от её рассказа остался тяжёлый осадок, и ощущение, будто она наелась всякой дряни.

Мать покраснела от негодования и возмущения.

– Молчишь? Ну тогда отправляйся в Захарьино и поработай немного. Тебе полезно окунуться в деревенскую жизнь, будет с чем сравнить. – Ася Ивановна направилась к выходу из кухни, на пороге задержалась и добавила:

– А как назвать твоё соревнование с Леной Стриж? Скольким мужчинам вы сделали больно? Прежде чем осуждать, подумай, доченька, о своих поступках.

***

Кармель упаковала вещи в сумки. Из гаража принесла садовые ножницы, секатор и ножовку, уложила в багажник. Постояла, размышляя, не забыла ли чего-нибудь. Рабочая одежда взята, продукты тоже, деньги с карточки сняла, вроде бы всё. Утром она попрощалась с отцом и матерью, сообщила, что уезжает в Захарьино на неделю. Отдохнуть на природе и немного привести в порядок дом. Натан Михаэлевич с огромным удивлением выслушал дочь, раньше он не замечал за ней тяги к деревенской жизни, но возражать не стал, посоветовал быть осторожнее. Мать с насмешкой смотрела на приготовления дочери.

– Поезжай. Посмотрим, сколько ты протянешь без интернета. И поосторожней с пилой, спроси у кого-нибудь с какого конца за неё браться. А ещё лучше не изображай из себя героиню-декабристку, найми местных, они и вычистят сад.

На этот раз в Захарьино Кармель добралась без происшествий. Остановила машину у калитки, критически оглядела заросший повиликой и хмелем забор. «Наверно нужно начать уборку со стороны улицы» – решила она и принялась переносить вещи в дом.

– Ну и кто тут у нас нарисовался? – послышался знакомый голос.

Кармель повернула голову – Ираида Кимовна в розовом спортивном костюме, держала в руке мундштук с незажжённой сигаретой.

– Как бы то ни было, но я рада видеть тебя, – заявила старушка снисходительно. Из открытой калитки соседского дома выскочила такса и рванула к Кармель. Не добегая пары метров, она оскалила зубы и зарычала.

– Я ей не нравлюсь, – взвизгнула девушка и попыталась прикрыть голые ноги сумкой.

– Фу, Инквизитор! Она невкусная.

Кармель хихикнула:

– Это ещё почему?

Собака села на задницу, подняла узкую мордочку и принюхалась.

– У тебя есть конфеты? Только не сосательные, – предупредила старушка.

– Шоколадка.

– Пойдёт. Дай Инквизитору. И пусть понюхает твою руку.

Кармель полезла в сумочку, достала «Алёнку». Пёс, услышав шуршание обёртки, взвился в воздух и выхватил наполовину открытую шоколадку из руки девушки. Она вскрикнула от испуга, почувствовав горячее дыхание собаки на коже. Инквизитор в два счёта расправился с плиткой шоколада и более благосклонно посмотрел на дарительницу сладости. Кармель протянула дрожащую руку, пёс обнюхал, фыркнул и потрусил прочь.

– Вот и познакомились. С чего начнёшь уборку подворья? – поинтересовалась Ираида Кимовна. – Я, честно сказать, больше не надеялась тебя увидеть.

Кармель улыбнулась и заправила за ухо прядь волос, упавшую на глаза.

– Начну сначала. Ираида Кимовна, не подскажете, у кого можно купить газовый баллон и кто может подключить его к печке. Я взяла спиртовку. Но на ней много не приготовишь.

Бабулька сначала закурила сигаретку, разогнала дым перед лицом и только потом ответила:

– Попроси Сашку Кузнецова. Он на все руки мастер. Как устроишься, приду на чай, поболтать, – заявила она королевским тоном и чуть шаркающей походкой направилась к своему дому.

Кармель занесла вещи, развесила одежду на плечиках. Крохотную сумку-холодильник, работающую от аккумулятора, поставила вплотную к обычному холодильнику. Спиртовку расположила рядом с газовой печкой. Сняла модный наряд, переоделась в футболку и удобные брюки-капри. Волосы завязала в высокий хвост, чтобы не падали на глаза.

У ворот дома Кузнецовых пыхтел трактор, который ранее вытаскивал её машину из канавы. Кармель, перекрикивая шум, позвала Сашку.

– Чего орёшь? – Сашкин отец, не открывая калитки, выглянул через забор. – Нужна помощь?

– А Крыжовник, то есть Саша дома? – Кармель честно попыталась вспомнить, как зовут его отца.

Мужичок почесал лохматую голову.

– Нет его. В город за запчастями уехал. Говори чё надо, я помогу.

– Мне нужен баллон для газовой печки и ещё… свет подключить надо, – досадуя на вдруг возникшую косноязычность, пояснила Кармель.

Мужичок оживился.

– Так это я мигом спроворю. Есть у меня запасной баллон и как раз недавно заправленный – Он, ухмыляясь, назвал заоблачную цену.

Кармель покачала головой.

– Дорого.

– Ладно, только для тебя. От сердца отрываю. Три тысячи и по рукам.

– Как вас зовут? – поинтересовалась Кармель.

– Петрович.

– Петрович, даю тысячу за баллон и тысячу за подключение к свету.

– Две с половиной, иначе не сдвинусь с места.

– Хорошо, – смирилась Кармель. – Пойдёмте.

– Щас не могу. Вечерком. Приеду и всё сделаю. Монеты вперёд.

Кармель отдала деньги.

Дома она нацепила рабочие перчатки и попробовала вырвать бурьян у забора. Не получилось. Притащила садовые ножницы и стала понемногу состригать лебеду и молодую кустистую амброзию. За час работы ей удалось очистить метра три не больше.

– Ты кто такая? – услышала девушка низкий голос и не сразу сообразила, что он принадлежит крупной полной старухе, которая с любопытством разглядывала её.

– Внучка бабушки Маши – Кармель.

– Вот ты, значит, какая. А уж Маша расписывала тебя: умница, красавица. И что? – Бабка хмуро оглядела её и пробурчала: – Ничего особенного. Аська, да и Маша в молодости покрасивее тебя были.

Кармель смутилась.

– Ну, я вроде и не претендую на звание красавицы. А вы, наверно, бабушка Маня?

– Она самая. А претендовать и не на что. Глазищи у тебя бесовские, чёрные, чего уж тут хорошего. Слышала, дом надумали продать?

Кармель кивнула.

– Пытаешься подворье в божеский вид привести? А не надо было допускать до такого состояния. Машу бросили без помощи, а она глупая оправдывала вас. Небось теперь оттуда наблюдает, – Баба Маня подняла указательный палец вверх, – во что превратился двор. Ну лучше поздно, чем никогда. – Голос старухи вдруг смягчился. – Пойдём, дам острую тяпку. Сподручнее будет бурьян спалывать.

Кармель вздохнула и направилась за ней следом. Пожилая женщина двигалась медленно и плавно, словно гружёная баржа по реке. Длинный цветной халат соседки клумбой колыхался перед глазами. Кармель нетерпеливо притоптывала позади, не имея возможности обогнать старуху. Тропинка пролегала сквозь заросли травы и была довольно узкой.

– Тут подожди. Сейчас вынесу инструмент, – заявила баба Маня, останавливаясь перед кованой калиткой, выкрашенной в яркий жёлтый цвет.

Кармель посмотрела на клумбы перед двором, на аккуратно подстриженную траву, на сам нарядный домик под шубой кремового цвета и поняла насколько убого выглядит дом бабушки по сравнению с соседскими. Даже дом Ираиды Кимовны не произвёл на неё такого впечатления, как этот. Здесь все дышало любовью к родному гнезду: резные ставни на окнах раскрасили в несколько цветов, забор сверкал свежей краской, виноградная лоза аккуратно подвязана, а железные столбики беседки стилизованы под стволы березы.

– Держи, – баба Маня протянула Кармель тяпку. – Чтобы огород в порядок привести, найми Толика Егорова, у него косилка имеется. Сама не справишься. И это… За могилками твоих деда и бабки я слежу, а вот за двумя другими никто не смотрит уже несколько месяцев. Мне не добраться в Благодатный, сама сходишь и обработаешь.

Кармель округлила глаза.

– Какие две другие?

Баба Маня поджала губы, её желтоватые, как у кошки глаза сердито засверкали.

– Родители твоей бабушки родом из хутора Благодатный, там они и похоронены. Ты прямо как безродный Ваня, не знаешь своих корней.

Кармель насупилась, пробормотала слова благодарности за тяпку и поплелась назад.

С помощью тяпки и садовых ножниц к часу дня она убрала все заросли перед домом. Открылся неприглядного вида ржавый забор из сетки рабицы. Кармель расстроилась. Оказывается: бурьян скрывал не только некрашеный забор, ставни с облезшей краской, но и давно небелёные стены дома. Настроение испортилось, она в сердцах стянула перчатки и обнаружила пару сломанных ногтей. Кармель посмотрела на руки – выявила ещё несколько царапин. Опустила взгляд на голые до колен ноги – их тоже украшали царапины. В пылу работы не заметила, как поранилась. Оглядела будущий фронт работ и окончательно упала духом. Усталость, расставание с подругой, неприятности последних дней и то, что ей пришлось выслушать столько заслуженных упрёков за всю свою семью – всё это вылилось в неудержимый поток слёз. Кармель, всхлипывая, зашла во двор и всласть наревелась, сидя на крыльце. Когда слёзы иссякли, она почувствовала, что жутко проголодалась. Умыла опухшее лицо холодной водой из-под крана, на кухне разожгла спиртовку и поставила на огонь кастрюльку с водой. Пока вода закипала, обрезала все ногти, обработала ранки на ногах и руках перекисью водорода.

Через полчаса, поев пельмени, сытая и повеселевшая Кармель села в машину с намерением купить в магазине эмалевую краску и известь для побелки дома. В магазине ей удалось приобрести щётки, две банки эмали цвета морской волны и несколько пакетов с известью и синькой. На заднем сидении «Ауди» лежали подарки для близнецов Марины. Из двора Егоровых раздавались радостные крики. Кармель открыла калитку и позвала Марину, на её голос из сада выбежали мальчишки с игрушечными автоматами в руках.

– Злой монстр пытается прорваться к нам, – завопил один из близнецов.

– Мочи его, – поддержал его второй брат, нажимая на гашетку пластикового оружия.

Раздался громкий треск. Кармель сделала вид, что в неё попали, картинно сползла вдоль забора и опустилась на траву.

– Монстр убит! Ура! – заорали близнецы.

– Привет, Ириска, – услышала Кармель.

Поверженный монстр открыла глаза и под протестующие крики малышни смущённо вскочила на ноги.

– Привет, Марин. Я по делу. Баба Маня сказала, что у вас есть косилка. Мне нужно траву в огороде убрать.

В открытом окне показался Толик.

– Здорово, Карамелька. Что-то ты зачастила в Захарьино, – съехидничал он. – Я слышал, – остановил он повторение просьбы гостьей. – Косилкой ничего не сделаешь. На огороде бурьян в человеческий рост, а иные кусты лебеды со стволами в человеческую руку. Нужен трактор. Попроси Кузнеца, пусть цепями перебьёт.

Кармель отряхнула бриджи от песка и земли.