– Мама? Фрау Шварц с тобой? Ты ее не выгнала? – Голос Джакоба звучал удивленно.

– Э-э-э… нет… Она приехала ко мне сегодня. Я не смогла ее прогнать… Кстати, мама постоянно твердит, что я странно вела себя в последнее время… Ты не можешь сказать, что случилось между мной и мамой? – Девушка сморщила лоб.

– Попробуй сама с ней поговорить на эту тему. Если честно, для меня странно, что ты ее не выгнала. Если бы ты помнила все события до аварии, то поняла бы, почему я удивился.

– В том-то и дело, что я не помню…

– Ну, с другой стороны, это и к лучшему, – задумчиво сказал Джакоб. – Я давно хотел помирить тебя с мамой, но ничего не выходило. Видимо, уж слишком сильную боль она тебе причинила. Ладно, дорогая, я не могу долго говорить, мне нужно возвращаться на встречу. Я приеду завтра после обеда. Обещаю, что помогу тебе все вспомнить.

По голосу Эрна поняла, что ее муж улыбнулся, отчего на ее лице тоже засияла улыбка. Было в его голосе что-то притягательное и в то же время отталкивающее. Девушка попрощалась и положила трубку, пытаясь смириться с мыслью, что теперь она замужняя дама, как бы странно для нее это ни звучало. Представляя белоснежную улыбку Джакоба, она улеглась на спину, направив взгляд в потолок. Только сейчас она заметила, насколько он высок. Круглая люстра в форме тарелки, располагавшаяся ровно посередине, держалась на позолоченной цепи. После разговора с мужем Эрне захотелось найти фотоальбом. У них ведь должны быть совместные фотографии? Было бы неплохо дать себе шанс. Попробовать возродить чувства к мужу. Ей захотелось узнать Джакоба. Чем занимается его фирма, есть ли у него хобби, где прошла их свадьба?

Она поспешно встала с кровати и направилась к лестнице. Пробежала по ней, перескакивая через ступеньку. Прошла большой зал и свернула вправо, где располагалась кухня.

Мама стояла возле плиты в белом переднике, завязанном на спине в неаккуратный бантик, и помешивала макароны, одновременно с кем-то разговаривая по телефону. Эрна не слышала всего разговора, лишь отрывок:

– …стал ли ты рассказывать ей об этом. Поэтому, пожалуйста, перезвони, как сможешь. Я не знаю, что видела и стоит ли с ней поднимать эту тему.

Услышав за спиной торопливые шаги дочери, женщина в спешке положила трубку и обернулась.

– С кем разговариваешь? – поинтересовалась Эрна.

– Да так. Оставляла голосовое сообщение для моей работницы, которая сейчас меня заменяет. Одна из бухгалтеров напортачила, хорошо, что я заметила и все исправила. Но вот теперь не знаю, стоит ли ей рассказывать об ошибке.

– Думаю, стоит, – ответила дочь. – Джакоб только что звонил. Говорит, что приедет завтра после обеда.

– После обеда… – протянула мама. – Хорошо. Тогда мне будет не страшно оставить тебя завтра в этом большом доме. – На ее лице мелькнула еле заметная улыбка, но мама была явно чем-то расстроена.

– Мам, а ты не знаешь, есть ли у нас семейный альбом?

– Думаю, что есть. Правда, я не знаю, где вы его храните. – Мама отвернулась и выключила плиту.

Эрна сделала пару шагов к выходу, но, дойдя до дверного проема, оглянулась. Мама, нагнувшись, сливала воду, обхватив ручки кастрюли полотенцем и накрыв ее крышкой. Густой пар летел прямо маме в лицо, из-за чего она повернула голову, боясь обжечься.

– Мам, я понимаю, что тебе неприятна эта тема, как мне прошлое… но что произошло между нами до аварии?

Та выпрямилась и поставила кастрюлю на плиту, положив возле нее полотенце. Эрна увидела помрачневшее лицо матери. Она как будто ожидала серьезного разговора.

– Я бы задала вопрос по-другому: что с тобой произошло? – Мать не сводила взгляда с дочери.

Девушка нахмурила лоб, но ничего не ответила.

– Да, я не была хорошей матерью, Эрна, признаю, – после долгой паузы выдавила из себя женщина. – Я не была рядом, когда ты в этом нуждалась. Я не умела быть матерью. Когда после развода ты выбрала отца, я испытывала сильную обиду. Хотя на самом деле мне не на что обижаться. Я сама виновата… А еще я поступила дико некрасиво, оставив тебя одну в горе. Если бы могла вернуться в прошлое, я бы все бросила и поехала к тебе, но, к сожалению, время нельзя повернуть вспять. Что было, то прошло. Я могу лишь сделать выводы. Как мать я была и, скорее всего, остаюсь ужасной. Ты имеешь полное право злиться на меня. Полное право игнорировать и не интересоваться моей жизнью.

Эрна молча слушала маму, впитывая каждое слово. В прошлом она мечтала об этом разговоре. Мечтала, чтобы мама признала свою ошибку и попросила у нее прощения. За то, что считала ее лишней, за то, что в самые трудные периоды жизни ее не было рядом. И вот спустя почти двенадцать лет это случилось.

– Два года назад ты просто исчезла. Я думала, что все пройдет. Нужно дать немного времени, чтобы ты пришла в себя после трагедии. Но ничего не менялось. Ты не просто вычеркнула меня из своей жизни, ты считала меня мертвой! Когда я смогла до тебя дозвониться, ты сказала по телефону, что я ошиблась номером, что ты не та Эрна, которую я ищу, что твои родители погибли в автокатастрофе!

– Очень странно… Да, я до сих пор зла на тебя, но чтобы считать мертвой… – удивилась дочь.

– Я сама не знаю, что это было… Я пыталась как-то доказать тебе, что ты ошибаешься, но ничего не выходило. Твое состояние было похоже на временное помешательство…

– Ладно, допустим, после моего резкого переезда я… как это сказать правильно… ну, решила считать тебя мертвой… Как тогда ты узнала, что я живу в Берлине?

– Мне помогла чистая случайность. Ты забыла у Джакоба телефон. Я так поняла, он смотрел его, так как сам позвонил мне. Сказал, что прочел переписку, где я слезно прошу тебя ответить и дать возможность поговорить. От него я узнала, что вы встречаетесь, скоро свадьба, что твои родители мертвы. – Мама подчеркнула последнее слово интонацией. – Я испытала жуткий шок, услышав это! Я думала, такую чушь ты сказала только мне, но нет… Ты жила этой мыслью! Мне захотелось поговорить с тобой, узнать, что происходит в твоей душе, но даже когда Джакоб просил тебя поговорить со мной, ты поднимала скандал. Утверждала, что я сумасшедшая, которая преследует тебя! Что тебе это уже надоело, ты заблокируешь мой номер и вообще обратишься в полицию.

Она замолчала, глядя прямо в глаза дочери и не отводя взгляд.

– Я попросила, чтобы Джакоб следил за тобой, чтобы по возможности писал мне. Он так и делал. Через несколько месяцев он пригласил меня на вашу свадьбу. Втайне от тебя, конечно. Я прилетела, думала, мы сможем поговорить, но… Я до сих пор не понимаю, почему ты так поступила. Ты выгнала меня, обозвав перед всеми сумасшедшей. Неужели я так ненавистна тебе?

– Я не понимаю… Это совсем на меня не похоже…

Губы Эрны задрожали. Она не помнила ничего, что говорила сейчас мама. Она не верила этому. Такое чувство, что ей рассказывали о совершенно другом человеке. Да, пусть она была зла на мать, пусть считала ее виновной в том, что случилось два года назад, но хоронить заживо, да еще выгонять с собственной свадьбы?! Насколько сильно нужно ненавидеть человека, чтобы так поступать?!

Эрна молча проглотила нахлынувшие слезы и спустя минуту, обдумывая услышанное, обратилась к маме:

– Мне все еще больно от того, что случилось в марте… Я никогда не смогу забыть этого… Я не обещаю, что быстро поменяю свое отношение к тебе, но мне правда ужасно стыдно. Не верится, что я могла так поступить с тобой. Пусть мы не ладим, пусть мы не близки настолько, насколько хотелось бы, но никто не заслуживает такого.

Проговорив это вслух, она осознала, что как бы ни хотелось обвинять мать в том, что случилось с ней в марте, та не виновата. Никто не виноват. Это было не более чем ужасное стечение обстоятельств. Эрна сглотнула, набралась смелости и, удерживая слезы, продолжила:

– Прости меня, мам.

Голос дочери дрожал, она заметила, как глаза матери стали мокрыми. Эрна сама еле сдерживала эмоции.

– О, дорогая… – Женщина подошла к дочери и обняла ее. – Если бы я была зла на тебя, то не прилетела бы сегодня. Да, мне было очень больно, но, возможно, я заслужила такое отношение… Мне так жаль, мне так жаль… Прости меня за прошлое. – Она выпустила девушку из объятий и вытерла слезы со своих щек.

– И ты прости меня, мама. Я не знаю, почему так поступила. Если бы вспомнить…

– Ничего, дочь. Я тоже хороша. Так что давай оставим это в прошлом. Завтра утром у меня самолет, не хочу снова расставаться на печальной ноте. – Мать обхватила влажное лицо дочери руками. – Ты же не откажешься поужинать со мной?

– Конечно, не откажусь, – улыбнулась Эрна.

Мама убрала руки и подошла к плите, чтобы разложить спагетти по тарелкам.

– О, совсем забыла, до девяти нужно успеть сходить в магазин. Завтра вам с Джакобом совершенно нечего будет есть. Ну, и в круглосуточную аптеку забежать.

Глава 8

В комнате царил мрак. Эрна спала, но сквозь сон ей показалось, что кто-то хлопнул входной дверью. Девушка проснулась, широко открывая голубые глаза, и, одетая в белую ночную сорочку в пол, медленно села на кровати. Ее сердце предательски колотилось, по телу разлился холод. Прислушиваясь к шороху, доносящемуся снизу, она аккуратно встала и, ступая босыми ногами по паркету, стараясь не издавать лишних звуков, подошла к двери.

«Джакоб должен вернуться только к обеду. Может, это мама?»

Девушка приоткрыла дверь и через щель увидела, что на первом этаже горит свет, хотя она точно помнила, что не оставляла его включенным.

– Джакоб, это ты? – сказала Эрна неуверенным голосом. – Мама?

В ответ – лишь тишина, от которой ее дыхание потяжелело. Она несмело вышла из комнаты и на цыпочках сошла с лестницы, придерживаясь рукой за перила. Осмотрелась, но никого не видела.

– Мама, это ты? Джакоб?

От переполняющей тревоги ее потрясывало, воображение разыгрывало самые жуткие картины. Она прошлась вглубь коридора, пристально всматриваясь в каждую комнату, но кроме силуэтов мебели ничего не видела.

– Я вызову полицию! – Ее голос дрожал.

Эрна сделала два шага назад и боковым зрением заметила, что чья-то тень промелькнула в зале. До смерти испугавшись, девушка вскрикнула и побежала к входной двери.

– Кто здесь? Я звоню в полицию!

Она долетела до комода и потянулась к домашнему телефону. Тишина. Эрна посмотрела в сторону двери, ведущей в зал, затем перевела взгляд на круглое зеркало. В мгновение ее сердце, казалось, перестало биться, глаза вышли из орбит, а рот открылся в готовности издать крик, полный невыразимого ужаса. Из зеркала на нее злобным взглядом исподлобья смотрела девушка. Она была в нижнем белье, на животе виднелась глубокая рана, из которой вытекала кровь. В ее мрачном лице до смерти напуганная Эрна узнала Амалию Вейсе, блондинку из новостной ленты.

– Беги, Эрна! Он не тот, за кого себя выдает! Он тебя погубит! – шипела как змея девушка.

Эрна закричала и в холодном поту поднялась на локтях, продолжая тяжело дышать. Она обнаружила себя в постели, одетой в футболку и спортивные штаны. Облегченно выдохнув, она снова легла на подушку. Когда мама утром покинула дом, Эрна вернулась в кровать и, видимо, была настолько уставшей, что заснула.

«Это всего лишь сон… Всего лишь сон», – тихо бормотала она.

Но перед глазами все еще стоял образ Амалии. Такой яркий и до жути реальный. И почему она приснилась именно в таком обличии? Что все это значит?

На первом этаже послышался звук открывающейся двери, и знакомый мужской голос громко произнес:

– Эрна, дорогая, я дома!

Девушка радостно вскочила с кровати. Хорошо, что Джакоб приехал. Так бы она не знала, как выйти из комнаты. Она спустилась на первый этаж и задержалась на последней ступеньке, стараясь не смотреть в сторону круглого зеркала.

– Как ты себя чувствуешь? Твоя мама уже уехала? – Джакоб расплылся в улыбке.