Юлия Флёри: Я найду тебя там, где любовь граничит с безумием

Пролог

«Кажется, я навсегда могла запомнить то утро. То туманное хмурое утро на вершине горы с неведомым мне названием. Смотрела на свои руки… такие тонкие, болезненно-бледные руки с чёткими следами его пальцев. Да. Это были его следы, его отметины. Смотрела, и мой взгляд постепенно рассеивался, как и утренний туман, окутавший вершину.

Я пришла сюда одна. Я знала, что он ещё спит, но скоро проснётся и будет меня искать. Недолго. Потому что его дом, дом отшельника, стоит непроглядной стеной в гордом одиночестве на склоне глубокого ущелья, из которого есть всего один выход. Тот самый, от которого меня отделяет лишь шаг. Один шаг…

– Мари…

От громкого оклика я заметно вздрогнула, но не обернулась, и только тонкая спина до боли напряглась, демонстрируя идеальную осанку, которой меня учили долгих семнадцать лет. Рядом с ним я никогда не забуду о ней. Не могу себе позволить. Поэтому, делая над собой усилие, превозмогая боль, я каждый раз выпрямляю спину. Ведь ему это так нравится…

– Ты снова ушла…

Заметил он, останавливаясь рядом. Так же, как и я, смотрел вдаль. Только его руки были сложены за спиной.

– Ответь, Мари, ты любишь меня?

Задал он вопрос, который задаёт мне каждое утро. Не знаю почему… Неужели я не доказала ему свою любовь, бросив всё: родной дом, отца и мать, дорогих сердцу братьев и сестёр, и уехав сюда? В место, которое навсегда станет моим миром… и моей тюрьмой. В место, которое сделало меня счастливой и несчастной одновременно?

– Как вы думаете, Грэй? – несмело начала я, сдерживая рвущуюся из глубины души дрожь. – Можно ли полюбить человека… – Нет, наверно это не о нём… поэтому я замолчала, поджав губы. – Как вы думаете, Грэй, – продолжила тише, боясь своим дыханием нарушить это мгновение, – можно ли полюбить безумца, который не знает других чувств, кроме насилия… – Он повернул лицо ко мне, наверняка предлагая взглядом продолжить. – Можно ли полюбить того, кто расплывается в улыбке, причиняя боль? Можно ли полюбить того, чьим смыслом жизни стала МОЯ боль, МОЁ унижение?

– Можно, – с мягкой улыбкой ответил Грэй, и я подняла на него взгляд. – Но только в одном случае.

– Можно, – повторила беззвучно, одними губами и замерла от его вожделенного взгляда. – Но только в одном случае. Если ты так же безумен. Я люблю вас, Грэй. И вы заразили меня этим безумием, этой неправильной любовью.

– Маленькая моя Мари, – усмехнулся Грэй, приподнимая мой подбородок нежными и такими знакомыми пальцами, – ты ещё так мало знаешь о любви…

– Я знаю, что она там, где есть вы…

– Пообещай мне…

– Не нужно…

– Пообещай, – властно сверкнули его глаза, и тон принял металлический оттенок. – Пообещай, что никому и никогда ты не повторишь этих слов. Пообещай, что никогда не посмотришь на другого мужчину этим невинным и таким манящим взглядом. Пообещай! Потому что я не смогу спокойно уйти, зная, что ты одинока. Рядом с другим мужчиной ты навсегда станешь одинокой, потому что потеряешь меня.

– Я люблю вас, Грэй, – упрямо повторили мои губы за мгновение до того, как он улетел в пропасть.

Он. Мой единственный мужчина. Мой единственный мучитель.

– Я люблю вас, Грэй, – прошептала я в пустоту.

Прошептала и последний раз окинула взглядом, ставший моим последним пристанищем каменный замок, лучи солнца, которые только-только начали пробиваться за горизонтом. Последний раз посмотрела на его, теперь уже бездыханное тело и шагнула в пропасть. Чтобы больше никогда в жизни не быть одинокой.

Они опоздали всего на несколько часов. Отец Мари и её братья. Они освободили вход в ущелье от валунов всего на несколько часов позже, чем было нужно. Они застали лишь два бездыханных окровавленных тела, принесённых в жертву несчастной любви. И прокляли. Прокляли столь любимого ею мистера Грэя навсегда».

Глава 1

– Ну, наконец-то я закончила читать эту муру! – выдохнула миловидная женщина, закрывая толстенную книгу в твёрдом переплёте.

– Что, Джексон оказался женщиной? – понимающе усмехнулась экономка, вошедшая буквально пару минут назад, припоминая один из славных советских фильмов.

– Практически.

– Вы смогли отвлечься, Лора Витальевна?

– О, да. Я отвлеклась. Отвлеклась – это даже не то слово. Нет, вы представляете, он, пятидесятилетний мужик, страдающий неизлечимым заболеванием, задурил голову своей восемнадцатилетней воспитаннице, буквально выкрал её из семьи, увёз в горы, предлагая жить отшельниками. Два года избивал, насиловал, унижал, издевался всеми известными ему способами, прикрываясь якобы любовью, чтобы в итоге шагнуть в ущелье этих самых гор, потому что их любви не суждено продлиться вечно. Вы представляете?! – возмутилась хозяйка дома, широко разведя руки в стороны. Вера Петровна ей мило улыбалась.

– Но, как я помню из ваших предыдущих замечаний, она уехала с ним по своей воле, не так ли?

– Да, – Лора потупила взгляд, потому как неожиданный вопрос сбил с нужной мысли. – Но, во-первых, она тоже считала это любовью. И тому было причин несколько: и её неопытность, и желание отдаться любви… Восемнадцатый век всё-таки, чем там ещё занимались барышни из богатых семей?.. Во-вторых, она ведь не знала, что её ждёт, что он даст ей в обмен на трепет и нежность. А в-третьих…

– А в-третьих, – перебила Вера Петровна, – она всегда могла вернуться в свою семью, если ей так уж не нравилась новая жизнь.

– О, нет, всё не так просто, – Лора довольно расправила плечи. – Кроме того, что эта милая головка была толстым слоем запудрена его рассуждениями о своей больной любви, так Грэй ещё, войдя в это самое ущелье, взорвал единственный выход из него. Фактически отрезая все пути к отступлению. А в конце книги, когда из смотровой башни замка он увидел, как её родственники, которые всё же нашли парочку, расчищают этот самый проход и близки к успеху, как раз и подтолкнул несчастную девушку к самоубийству, шагнув в пропасть первым. А тут, знаете ли, тонкость психологии. За два года он настолько убедил молоденькую Мари в том, что без него ей свет не мил, что она принимала это как истину и, не зная другой жизни, смело шагнула вслед за своим мучителем. И я бы всё поняла, я бы даже могла оправдать его извращённую фантазию, но, извините, он смертельно болен и в возрасте за пятьдесят. Тут не сегодня, так завтра и в пропасть идти не будет нужно, но она! Она ведь только начала свою жизнь! Молодая и глупая…

– Каждый выбирает свой путь.

– Иногда нас заставляют выбрать свой, Вера Петровна. По разным обстоятельствам. Но в случае с этой девочкой, вы правы, – смутилась Лора, признавая истину, – едва ли я назову её жертвой. Мне порой казалось, что она, действительно, безумна ему под стать.

– Кто из нас не совершал ошибок? Правда, они не всегда так фатальны. К тому же это её первая любовь, – встрепенулась экономка, видимо, припоминая свои глупости в юности лет. – А вы, Лора Витальевна, помните свою первую любовь?

На этот её вопрос Лора загадочно улыбнулась.

– Помню, – ответила она тихо и непозволительно запоздало.

– Какой она была?

Лора даже закрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться на ощущениях, так ей понравился этот вопрос.

– Сладкая, – выдала чуть погодя. – И безответная, – развела она руками и не сдержала смешинку, фактически, очередной раз, признавая правоту женщины. – Я его любила, а он делал мне больно. Я смотрела с замиранием сердца, а он отворачивался и уходил. Вы правы! – решительно заявила Лора. – Первая любовь всегда заканчивается трагедией. Не всегда острой, не всегда непоправимой, но в каждом, без исключения, случае, трагедией.

– Признаться, мне всегда казалось, что вы не способны на глупости, Лора Витальевна. – Вера Петровна присела рядом с хозяйкой, при этом была абсолютно серьёзна.

– Что так?

– Вы истинный реалист, который умеет слишком быстро оценить ситуацию. Да так это делаете, словно ещё в детстве с доскональной точностью знали, как проведёте всю свою жизнь. С каким мужчиной, с какой профессией, с какой целью. Вы производите впечатление на людей.

– О, нет, думаю, это заслуга моего мужа. Причём, целиком и полностью. До него я была другой. Правда, вот, вы сейчас сказали, я задумалась и… не помню, как это, быть другой. Да, словно, действительно, была собой всегда. Вот, именно такой, которой являюсь сегодня.

– Вы очень красивая пара. Достойная.

На это замечание Лора промолчала. У неё было своё, особое мнение на этот счёт.

– Да, пожалуй, ни с кем другим я не чувствовала бы себя так уверенно. Правду говорят, что настоящей женщина может быть только рядом с настоящим мужчиной. Единственное, что меня смущает, так это как раз та реалистичность, с которой мы оба воспринимаем окружающую действительность. Словно смотрим свысока, словно живём выше остальных. А ещё мы разучились мечтать, – произнесла она с некоторым сожалением.

– Считаете, что в розовых очках жить лучше?

– Не знаю насколько лучше, но проще – это наверняка. А ведь у меня тоже были когда-то эти самые розовые очки. Я точно помню. То время, когда ты веришь людям, их искусной лжи. А сейчас я смотрю и не знаю, что такое доверие. Это убивает во мне всю человечность.

– Скорее, делает вас более суровой, строгой.

– Да, да, я даже знаю, что вы сейчас скажете: что рядом с таким человеком, как мой муж, другая бы не выжила, и будете абсолютно правы, – подытожила Лора не без капельки грусти.

– Он вас очень любит.

– Только это и спасает. Но, скажу вам точно, очень опасно доверять свою жизнь другому человеку. Вот, так же как я, безоговорочно, без права на отступление. И… – она улыбнулась. – Словно в этой книге… я своими руками подорвала выход из ущелья.

– Вам пора собираться, Лора Витальевна, – опомнилась экономка, а Лора лишь посмотрела на неё, склонив голову набок, удивляясь способности женщины абстрагироваться самой и заставлять опомниться других.

Вера Петровна появилась в их доме два года назад. Интересная женщина с интересной судьбой. К пятидесяти годам похоронив всю семью, она разочаровалась в жизни, бросила преподавательство и решила связать свою судьбу с благотворительностью. Продала дом, квартиру, машину, отдала все сбережения, совершенно забыв о собственных потребностях, и едва не оказалась на улице. Наверно, она единственный человек, кого из прислуги Лора выбрала сама. Хотя общим для всех словом «прислуга» назвать женщину никак нельзя. Она, словно большая мама, заботится о них, оберегает, не даёт совершать ошибки. Только… Лора не знала такого слова, «ошибка» с того самого дня, как вышла замуж. И ещё. Какой бы железной леди её ни считали окружающие… внутри она оставалась другой. Из плоти и крови. Но об этом знает лишь один человек. Тот, что навсегда изменил её жизнь. Тот, рядом с которым она не боится произнести такого страшного слова «люблю». Ведь наши чувства – это наша слабость… Непозволительная для такого жестокого мира людей.

Да, ей, действительно, было пора.

К своим тридцати годам Лора добилась в жизни многого. Многого именно для женщины. Она руководила крупным благотворительным фондом, её имя имело вес среди уважаемых людей города и даже области. Но самым важным она считала уважение мужа. Была любовь, была страсть, но ценила она именно уважение. То, что он считал её равной по характеру, силе воли, силе желания в достижении целей. То, как он смотрел, как прислушивался к её мнению. Это было важно и особенно приятно.