– Я считаю, что мне стоит это обдумать, – резко обрубил Руслан, заставляя замолчать, Лора стерпела, перевела дыхание, но не сдержалась.

– Но почему…

– Ты помнишь первую нашу встречу? – вдруг спросил он и нахмурился, понимая, что Лора не готова ответить на этот вопрос. – Как мы познакомились, как давно? – подсказывал, пытаясь навести на нужную мысль. – Может, в состоянии рассказать, что привело тебя к психологу впервые?

– В каком смысле впервые? – замялась Лора и неловко улыбнулась. – Нет… я помню…

– Но ты пришла ко мне и поздоровалась, словно со старым другом. Спросила как дела и это была не просто вежливость. Лора? – давил Руслан интонацией и внимательным взглядом, пытаясь уловить малейшие изменения её настроения, а, по сути, просто хотел уличить.

– Руслан, я… честно… было такое чувство … но я даже не задумывалась над этим… Подожди!

– Стоп! Хватит. Даже у меня сейчас нет ответов на твои вопросы. Давай… Давай перенесём этот вопрос на другой день. Только это будет не обычная наша встреча, а, допустим, на следующей неделе. Просто встретимся и побеседуем как старые друзья. Хорошо? – кивнул он, по ходу дела открывая свой ежедневник.

– Как старые друзья?

– Не цепляйся к словам, я имел в виду основу диалога, а не его смысл. Сейчас предлагаю перенестись на несколько часов назад.

– Но, Руслан…

– Ты должна понимать, что это важно! – не дал он договорить и Лора, пропыхтев что-то себе под нос, сдалась без боя.

– Хорошо, давай, – нехотя согласилась она и съехала по креслу вниз, пытаясь акцентировать внимание на совершенно другой теме. – Только ты спрашивай. Мне так удобнее. Иногда вопросы наводят на размышления, и я вспоминаю то, что упустила. Что-то важное в своей основе и незаметное на первый взгляд.

– Хорошо, – мягко улыбнулся мужчина, наблюдая за этим перевоплощением.

Но полностью направить всю энергию на её рассказ не получалось. Одна неприятная мысль… к сожалению, вполне осознанная и чёткая, посетила голову и сейчас не давала покоя. Руки чесались набрать один из номеров для важного в этом случае разговора, но пока было рано, и он продолжал слушать.

– Что изменилось в твоих снах? Четыре ночи без таблеток – это много. Ты помнишь, что происходило? В той очерёдности, в которой эти видения появлялись?

– Да. Появились детали. То, что казалось смазанным, приобрело чёткие очертания.

– Закрой глаза, Лора. Не сравнивай, рассказывай то, что заметила впервые.

– Новые люди…

– По порядку Лора. Не спеши. Люди ведь появляются потом. Что ты увидела сначала? – мягким наводящим голосом внушал он простую истину.

Лора прислушалась и приготовилась к тому, чтобы погрузиться в свои сны. Готовилась осознать в реальности то, что видела и чувствовала. И холодок пробежал по телу. Отвратительный. Мерзкий. Заставляющий поёжиться.

– Комната, – произнесла она чётко и громко, сжила кулаки. – Всё та же комната. Она мне знакома, но я по-прежнему и не могу понять, где могла её видеть. Ощущение спокойствия, которое расслабляет, но что-то настораживает. Чьё-то присутствие.

– Встреча? Ты кого-то ждёшь?

– Нет, наоборот. Я понимаю, что в ней никого не должно быть, и это пугает.

– Что это?

– Звуки. Кажется, дыхание. Может, чужой запах. Неприятно. И страшно.

– В комнате как всегда темно?

– Да. Полная темнота, настолько густая, что я не различаю стен. Я только чувствую и понимаю, но ничего не вижу. Всё плывёт. Стены, потолок, пол… они кружатся, словно пытаясь сбить с толку. Я что-то ищу. Что-то важное. Но не нахожу и приходится бежать, чтобы успеть. Понимаю, что практически не двигаюсь, и тогда, желая ускориться, начинаю цепляться за предметы.

– Ты видишь то, что тебе нужно?

– Нет, я только знаю, что должна успеть, – резко ответила Лора и смолкла, словно прислушиваясь. Она шумно втянула воздух через нос и едва заметно поморщилась. – Болото. Вокруг меня болото. Вязкая тёмная жидкость засасывает меня, словно топь. А ещё тупые удары, отдающиеся по всему телу. Меня будто толкают, заставляя споткнуться, погрузнуть глубже.

– Чьи-то руки?

– Нет. Это не руки. Чувство, будто меня толкают в спину палкой. Нажимая так, чтобы я упала. Именно упала, но не утонула, потому что эта палка тут же оказывается моей поддержкой. Я цепляюсь за неё обеими руками, но вместо спасения испытываю боль. Занозы. Множество острых деревянных иголок впиваются в ладони, и я чувствую каждую из них. Бросок! Я лежу на полу. Снова та комната, но теперь в ней светло. Мои руки в крови. Я кричу, но не от страха.

– Ты говорила о ненависти.

– Нет. Сейчас нет. Это безысходность. Это понимание безвыходности и какого-то долга. Кровь поднимается выше, оплетая запястья, сворачиваясь в чёрные сгустки. Я вижу тряпку. Так странно, но она белоснежная. Пытаюсь оттереть руки, но она по-прежнему остаётся белой, а кровь всё поднимается и поднимается. Толстые капли текут вверх, достигая локтя. Я чувствую её тепло и… будто пульсацию. Пульсацию чего-то живого. Я тру кожу, сдирая её, стягивая до боли, но тряпка так и остаётся незапачканной.

– Белый цвет – цвет чистоты.

– Я думала об этом. Всё выглядит так, словно пытаюсь найти себе оправдание, но его нет. Я себя обманываю. Кружится голова, слабость, снова дрожь. Но мне нужно подняться. Чей-то шёпот заставляет встать. Моя цель совсем близко, рядом… так, что руки горят… – Раскрытые ладони прошлись по строгим брюкам с такой силой, словно пытались их разгладить. – Громкий крик заставляет обернуться. Там яркий свет. Мне нужно туда. Я смотрю и слабею на глазах. Передо мной ребёнок.

– Это мальчик или девочка?

– Скорее, кто-то бесполый. Так, словно всё равно.

– Это маленький ребёнок, ты не можешь разобрать?

– Нет. Он большой. То есть маленький, но… дело не в возрасте. Я просто не вижу, не понимаю.

– Это был детский крик?

– Нет. Этот крик был моим. Я только потом поняла, потому что схватилась за горло, пытаясь унять боль. Хочется идти вперёд.

– Ты приближаешься?

– Нет.

– Тебе что-то мешает идти?

– Нет.

– Ребёнок – твоя цель?

– Я не знаю.

– Что он делает в твоём сне?

– Не понимаю… – зажмурилась Лора, пытаясь надавить на глаза – они болят.

– Он просто стоит в стороне? Зовёт тебя, просит помощи или, наоборот, внушает страх, предчувствие?

– Просто стоит. Он смотрит на меня. И становится жутко. Этот взгляд… – заметный озноб заставил тело переколотиться, и Лора обняла себя обеими руками, пытаясь унять дрожь.

– Он пугает тебя?

– Он говорит, что я опоздала, что не смогла!

– Это важно?

– Да. Это конец. Я не могу… – Лора тряхнула руками так, словно пыталась сбросить все чувства, как наваждение. Она открыла глаза и прогнала тугой ком в горле.

– Ты и прежде видела ребёнка во сне. Почему сейчас это тебя настолько задело? Он всегда так смотрел?

– Не знаю. Но этой ночью он впервые отвернулся от меня.

– Ты чувствуешь вину?

– Скорее, я просто не знаю, что должна чувствовать. Я запуталась. Мой муж… – голос сорвался, и пришлось на секунду задержать дыхание. Лора проморгалась, пытаясь прогнать ненужные слёзы, поджала губы и всё равно смахнула их руками, кончиками пальцев подправила макияж. – Несколько дней назад он рассказал, что я была беременна. Давно. Ещё до нашей свадьбы. Я думаю, это как-то связано.

– Ты упомянула, что он рассказал. Почему?

– Потому что я этого не помню. Мне не больно, не жалко… Я просто приняла это как факт.

– Что произошло?

– Он сказал, что на меня напали и… и сильно избили. Не знаю… что-то такое. Я не вслушивалась. Он говорил, а я не понимала.

– Ты помнишь то время?

– Мне кажется, что я пытаюсь додумать то, чего не было.

– Разговаривала с ним об этом?

– Нет. Он просто попросил выслушать. Я спросила: хочет ли детей, он задал аналогичный вопрос, и я почувствовала внутренний страх. Как стоп-сигнал, как запрет. Он понял это, поэтому и рассказал.

– Почему ты считаешь, что не чувствуешь, а именно додумываешь?

– Не знаю. Всё одно к одному. Он рассказал про то, что ребёнок был, и вот во сне я вижу его чётко и ясно. Он сказал, что… случилось то, что случилось… и я тут же чувствую потерю: во сне он от меня отвернулся, удалось разглядеть осуждение во взгляде. Ты считаешь, что это не домыслы?

– Я предлагаю высказать своё мнение.

– Я не ощущаю себя матерью, Руслан. Нет той наполненности, лёгкости, того счастья. Было и было, а чувств нет.

– А что есть?

– По телу проходит неприятная дрожь. Боль, пустота, страх остаться одной.

– Твой муж говорил о беременности. Это общий ребёнок?

Лора посмотрела на врача круглыми глазами и несколько раз удивлённо моргнула.

– Я не задумывалась над этим, Руслан, – усмехнулась она мыслям и развела руками. – Веришь, нет, а не представляла рядом другого мужчину…

Лора отдышалась, снова ошарашенно взглянула.

– И… он просто сказал, что беременность была. На тот момент я и не подумала, что от другого мужчины… Да и он так всё это преподнёс, что, да, действительно, осталось ощущение, будто его рядом не было.

– Ты сказала про страх остаться одной. Имела в виду мужчину?

– Нет, – удивлённо произнесла Лора и замолчала, делая для себя это открытие. – Я говорила о семье.

– Ты рано осталась без родителей, возможно, именно эти воспоминания тебя задевают.

– Да… наверно… но я, действительно, говорила именно о семье! – она даже обрадовалась этому открытию. – И ты прав, рядом не было никого… наверно, это воспоминания из детства.

Несколько раз Лора кивнула, а потом вскинула взгляд, который очень быстро потемнел.

– Говори, – предложил Руслан, принимая непринуждённую позу, располагающую к общению.

– Я говорила о ненависти.

– Я помню, – сосредоточенно кивнул он.

– Так вот, ребёнок… он отвернулся, но не ушёл. Он будто чего-то ждал.

– Тебя?

– Нет, – порывисто прошептала Лора. – Моего ответа. Я поняла это в тот момент, когда почувствовала тяжесть. Вокруг появились люди.

– Это было другое место?

– Нет. Именно эта комната. Только… они ведут себя так, словно меня нет. Меня нет и никого нет. Есть только они. Это мужчины. Они смеются, что-то пьют. Вызывают неприязнь. Запах! – чётко выделила Лора это слово и задышала громко и часто. – Кровь. Пот. Страх. – От напряжения её губы побелели, глаза сверкнули холодным блеском, а на щеках выступил непривычно яркий румянец. – Их страх. И моя ненависть. Именно это я чувствовала в каждом своём сне. Я понимала, что именно это чувство меня держало в напряжении всё это время. Это их хриплые голоса, их липкие руки. Их омерзительный запах, – скривилась Лора, чётко выдавая каждое слово, выделяя каждое яркой эмоцией, той ненавистью, которую можно было ощутить на расстоянии вытянутой руки. Прямо сейчас. В этом кабинете. – Они моя цель… Они моя боль.

– Ты знаешь их?

– Нет. Это чужие люди. Но я иду к ним, понимая, что другого выхода нет.

Её взгляд пронзил пустоту и остановился на одной из точек пространства, так, словно смотрела сквозь Руслана. Смотрела и видела источник ненависти. И боль, о которой говорила. На лице отражалась решимость.

– Мне тяжело. Каждый шаг отдаётся невыносимой болью внутри. Руки… они словно отрываются, тянут к земле, не дают двигаться вперёд. Но мне нужно идти, я чувствую это и делаю один шаг за другим. В какой-то момент устаю… Пытаюсь посмотреть на ладони и понимаю, что одной руки нет. Просто нет. А вместо неё… вместо руки топор палача. С густой кровью на острие. А потом вокруг снова образуется пустота. Ничего не остаётся. Только капли крови, которые приземляются на ту самую белую тряпку. Она снова под ногами. И она окрашивается в красный цвет.