Глава 14. Девять лет назад

Прошло полгода. Страшных, полгода, когда день и ночь сравнялись в своих правах. Как сон, который никак не желал заканчиваться. Ела, потому что было нужно, пила, потому что было нужно, разговаривала, потому, что спрашивают, но в один день Лера открыла глаза и поняла, что она всё ещё жива, что она дышит. Первый этап депрессии закончился, захотелось домой, туда, где яркая и красивая весна, где любимый человек… Или не любимый? Полгода мытарств по психологам, группам поддержки, полгода лечения после неудачного аборта. В Москву она едет для консультации у Андрея Евгеньевича, но сердце неприятно щемит и дыхание становиться судорожным. Она не будет искать с ним встречи, у неё будет всего два дня и «хозяин случай», который может и не случиться. С каждой минутой на приближении к дому, сердце стучит сильнее, и она ещё не знает, что встретит и что услышит. Взяла такси, в медицинском центре просидела ровно два часа, пока пришли все анализы, все исследования. Поздравления врача вызвали улыбку. Потом пришёл Борис, он суетился вокруг, выспрашивал, что да как, только странно пожал плечами, когда Лера сообщила о намерении переночевать в своей квартире.

– Может, лучше в гостинице? – Не унимался он. – Всё-таки ты только отошла от стресса, я как врач не рекомендовал бы тебе…

– Боря, перестань, какой стресс? Тем более в моей квартире мы жили счастливо, хоть и не долго.

– Не знаю… ну, подожди хотя бы меня, – он странно кривил губы, глаза бегали, но заботливая улыбка не позволяла думать о плохом, – я часа через два освобожусь и…

– Я сама прекрасно доберусь, а если что, загляну к тебе на чай, когда придёшь. Договорились?

– Договорились. Только, Лера, я тебя прошу, не волнуйся.

– Слушаюсь, мой командир!

Она даже шутливо отдала честь, под строгим взором, похлопала его по плечу, а как только из медцентра вышла, и у самой на душе странной чувство тревоги появилось, а всё Боря, со своими предостережениями. Боря в этом виноват или не он, но ноги затряслись уже когда в подъезд входила.

Чтобы хоть как-то успокоиться пошла по лестнице, правда, очень быстро об этом пожалела, волнение зашкаливало и не поддавалось никаким уговорам. А вот когда стояла напротив двери своей квартиры и держала в руках ключи, то и вовсе сознание терять было пора, а всё оттого, что за дверью было слышно чьё-то присутствие. Как она посмотрит в его глаза, что скажет, а что он скажет в ответ?

Дверь открыла, переступила через порог, и внутри всё заколотилось, сердце вот-вот выскочит: у порога стоит женская обувь, на вешалке розовый плащ и жуткий цветастый шарф, даже из коридора видны декоративные диванные подушки из дорогой ткани – они валялись на полу, рядом с какой-то чужой одеждой. В душе шумела вода, Лера быстро прошла мимо этой двери, шагнула в гостиную и замерла, наблюдая беспорядок. Стремительно темнеет в глазах, лёгкий шёлковый шарф на шее превратился в удавку и не позволяет глотнуть воздуха, она его с силой рванула, но воздуха становилось всё меньше. Ноги не слушаются, отказываются работать, сердце не хочет биться, глаза не хотят смотреть, ком в горле отказывался проходить. Дрожащими руками распахнула окно и нависла над подоконником. Холодный воздух наполнил комнату, и тогда в груди поселилась жгучая боль, которая давила изнутри, заставляя зажаться. На резной спинке дивана небрежно висело женское бельё, рядом на полу валялись отвратительно рыжего оттенка растянутые чулки, из-под кресла выглядывало красное платье с кривыми, не разглаженными оборками. Лера вдруг забыла, зачем она сюда пришла, нелепо оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, та ли это квартира, в которой она прожила всю свою жизнь или это кошмарный сон. Хотела забрать вещи, но не могла вспомнить какие, зачем пришла? Она сделала шаг в сторону декоративных полок, стук собственных каблуков раздался оглушительно громко, и она скривилась, закрывая уши руками. Сантиметровый слой пыли на любимых фотографиях, распахнутая шкатулка с её украшениями, разбросанная косметика, явно не один раз использованная чужими руками.

– Эй, ты кто такая?

Послышался грубый, прокуренный женский голос со стороны коридора и Лера обернулась. Перед ней стояла не то, чтобы девушка, скорее, женщина, явно старше самой Леры лет на пять, мясистая, широкоплечая, размера сорок восьмого, не меньше. Рыжеволосая, с выдающейся грудью пятого размера, на которой едва сходился Лерин шёлковый белый халатик, купленный специально для первой брачной ночи. Она стояла с полотенцем в руках (опять же, с её любимым полотенцем), видно, только что стащила его с мокрых волос и приняла угрожающую позу.

– Я спрашиваю ты кто? Как ты сюда попала?

Стало так противно, до тошноты, даже можно было прочувствовать, как стремительно бледнеет лицо и холодеют руки. Она стояла и молчала. Вот, честно, не знала, что сказать и стоит ли что-то говорить. Когда вошла в квартиру и увидела следы присутствия его любовницы, вроде как твёрдо решила собрать все свои вещи и уйти, но теперь, когда понимает, что к этому прикасались его шлюхи: к одежде, драгоценностям, и даже к косметике, напрочь отвернуло от всего. Лера смотрела на эту вульгарную особу, на то, как вьются по плечам её волосы с химической завивкой, как нагло та на неё смотрит и при этом чувствует себя здесь хозяйкой…

Ведь он специально привёл её сюда. Не к себе домой, а сюда, чтобы Лере было ещё больнее, чтобы она поняла, что он без неё не скучает. И если не она сама всё это увидит, то соседи обязательно расскажут… он хотел причинить ей невыносимую боль. Что ж, у него получилось. Ждала, что следом за девкой выйдет и Синицкий, поэтому молчала, но было тихо, и эта вульгарная особа странно вела себя, не огладывалась и никого не ожидала, надеялась только на себя. Вдруг Лера вспомнила о связке ключей в своей руке, медленно опустила на неё взгляд, горько усмехнулась: он добился своего, ей даже находиться в собственной квартире противно.

– Передашь Синицкому.

Швырнула ключи на диван и, гордо подняв подбородок, правильной походкой прошла через всю комнату прямо к выходу.

– А ты чё приходила-то?

– А ни чё!

Закрыла за собой дверь и показалось, что сердце остановилось. Вернулась вся та боль, которая таилась в ней столько месяцев, наверно нужно было заплакать, но как-то не получалось. Вот уже полгода не получалось, словно пересохло всё внутри. Больно, горько, обидно, а слёз нет. Именно это заставляло родителей отправлять Леру на самые разные психологические курсы, в группы помощи, на индивидуальные занятия. Вроде и всё правильно рассказывала, ничего не утаивала, а выплакаться так и не получилось. Наигранная забота в глазах посторонних людей, лживый интерес к её проблеме – осточертело! И сейчас, по памяти ступает по ступенькам, перед глазами темнота. Вернулась пустота, безразличие, нет ни эмоций, ни слов, она просто ступает по ступенькам. Одна, две, три… остановилась перед квартирой, глаза подняла и поняла, что это квартира Бори, на автомате дошла до нужного этажа. Несколько минут без перерыва звонила в дверной звонок, не сразу вспомнила, что никого нет дома, а потом опустилась и села прямо на лестничную площадку, подложив на ледяной бетон маленькую белую сумочку от известного модельера – мама дала в дорогу. Так она и сидела, а потом как во сне услышала шум лифта, поняла, что остановился он на её этаже, тут же хлопнула дверь внизу, из неё кто-то вышел, громко цокая каблуками по плитке. Женское мурлыканье, звуки, похожие на поцелуй, а потом знакомый голос, от которого сердце замерло.

– Что здесь делаешь? Я же сказал, чтобы с утра собралась. – Синицкий весело чирикал, явно был в настроении, его любовница в ответ застенчиво смеялась.

– Щекотно же, дурак! – Громко взвизгнула она, шлёпнула его, наверно по плечу, звук был глухой, и опять началась возня.

Лера всё слышала чётко и ясно, всего два этажа разделяли их сейчас, а широкая лестничная площадка играла роль эхо, все звуки становились ещё громче.

– А может, я хотела увидеть тебя ещё разок, а?

– Увидела уже.

– К тебе тут заходила, какая-то недалёкая.

Синицкий громко рассмеялся и, судя по звукам, прижал девушку к себе.

– Какая?

– Ну, странная такая. Я вообще сначала подумала, что воровка, ходит по комнате, шарит везде.

– Ты дверь не закрыла? – Оживился он.

– Я тоже сначала так подумала. Из душа вышла, а она уже там. Рассматривает что-то. Ну, я и спрашиваю, мол, кто такая, что здесь делаешь, а она молчит. Смотрит на меня безумными глазами и молчит, представляешь. Я думала вообще ненормальная какая-то, милицию уже вызывать хотела, а она сама ушла. Да, и ключи тебе передать просила.

Был слышен отчётливый звон ключей, а потом тишина, наверно она длилась слишком долго, Лере показалось, что это не там тишина, а она уже теряет сознание и ничего не слышит.

– Лерка приходила? – Услышала она, наконец, взволнованный голос.

– Ну, не знаю, она не представилась, – смеясь, говорила девушка, – хотя подожди, Лерка, это что, твоя жена что ли? Точно! – Раздался громкий хлопок, будто в ладони кто-то ударил. – А я смотрю лицо знакомое, я же её на фотографии видела! Только её теперь не узнать, она что, болеет чем-то?

– Болеет?

– Ну, говорю же, не узнать. На фотографии такая эффектная, деловая, а это как мышь церковная явилась. Бледная вся, худющая, вот я и не узнала. Так, ты что, не развёлся ещё, откуда у неё ключи?

– Что… что она сказала? – Затараторил Синицкий.

– Да говорю же, ничего не сказала, ключи бросила и тебе передать просила.

– Когда это было, давно?

– Да с полчаса, наверно, чего ты так суетишься?

– Рот закрой!

– Саша, ты чего, кому звонишь-то?

Но Синицкий её уже не слушал, это как удар под дых. Болеет, она болеет, ей плохо… чёрт! Зачем, зачем всё это? Что пытался доказать, кому? Господи, если с ней что-то случится…

– Анька. Привет, Синицкий… да не кричи ты! Лерка заходила? Да… подожди… Ведьма!

– Да что происходит?

– Вон пошла!

Раздался громогласный крик.

– Да пошёл ты, ненормальный.

Был слышен звук удаляющихся каблуков, потом громко хлопнула дверь, через несколько минут дверь хлопнула ещё раз, и вниз уже понёсся Синицкий. Наверно, если бы хватило сил, Лера высказала бы ему всё, что думает, но сил не было даже на то, чтобы подняться. Пока пришёл Борис, ноги уже онемели от холода и однообразной позы. Всё, что Лера помнила, это его безумные глаза, когда он её увидел. Борис что-то непрестанно бормотал, потом кому-то позвонил, долго спорил, консультировался, а когда повесил трубку, вложил Лере в руку две голубые таблетки и подал стакан воды.

– Выпей.

– Ты знал?

– Лера, выпей, тебе станет легче.

– Ты поэтому не хотел меня отпускать?

– Ты видела его?

– Нет.

Лера так и держала в зажатом кулаке эти таблетки, не понимая, что их нужно проглотить, смотрела на Бориса, как стремительно он меняется в лице. Снова набрал чей-то номер, опять долго спорил.

– И давно… это происходит?

Борис, наконец, присел. Долго молчал, смотрел в пол, не решаясь поднять взгляд. Потом как-то глухо откашлялся и тихо пробормотал:

– Сразу как ты уехала.

Лера кивала головой и растеряно улыбалась. Увидела в своей руке таблетки и вдруг вспомнила, что их нужно выпить.

– Отвези меня домой, я хочу посмотреть ему в глаза, я хочу, чтобы он сам сказал мне это в лицо.

– Да что он тебе скажет?! – Не выдержал Борис и сорвался на откровенный крик. Тут же об этом пожалел, но Лера уже пыталась подняться.