– Да вы не волнуйтесь, товарищ капитан, – сказал заместитель командира взвода разведки сержант Мошкарев, угадав мрачные мысли Велесова. – Поддержим, если что. С обеих сторон выставим дозорные группы. Немцы обойти нас не сумеют. Да и как они вас отыщут? Тьма же кромешная!

С другой стороны, для немцев пропагандист – это ярый коммунист, для которого не жалко и несколько тонн раскаленного железа, начиненного толом.

– Все так, не отыщут, – ответил на это Михаил, глянул на разведчиков, лежащих рядом, и скомандовал: – Пошли!

Не дожидаясь ответа, Велесов проворной ящеркой юркнул в ночь и пополз к сопке через поле, огибая глубокую воронку от разрыва гаубичного снаряда. Следом, подтаскивая за собой сани с рупором, поспешили разведчики.

Они доползли до нейтральной полосы, где из земли выпирали куски железа, то немногое, что осталось от выгоревшего немецкого зенитного орудия. Неподалеку виднелась исковерканная стереотруба с чудом уцелевшими линзами.

Люди малость передохнули и поползли дальше, под прикрытие подбитого танка «Т‐34». Его башня была свернута набок, а ствол, заметно искривленный, уткнулся в землю. Вытащить погибших членов экипажа пока не представлялось возможности. Оставалось ждать, когда будет оттеснена последняя группа немцев, позиции которой острым клином выпирали из крепостных стен. Впереди стояли их противотанковые пушки, уже вдавленные в землю. Разведчикам казалось, что покореженные стволы молча наблюдали за ними.

Бой, случившийся на нейтральной полосе, был скоротечным и очень жестоким. Средний танк «Т‐34», шедший в авангарде боевого порядка, сумел расстрелять немецкую зенитку, растащить по сторонам колючую проволоку, поставленную в шесть рядов, преодолеть ров. Он добрался до немецких траншей, но вот преодолеть их не получилось. Снаряд противотанковой пушки, стоявшей в глубине обороны, пробил лобовую броню танка и уничтожил экипаж. Еще через минуту вражеская батарея была подавлена прицельным артиллерийским огнем. От нее остались куски железа, разбросанные по полю, и мертвая прислуга, лохмотьями висевшая на колючей проволоке.

Впереди плавно изгибалась река Варта, скованная по берегам льдом. Дальше стояла крепость Познань.

Капитан Велесов повернулся к сопровождающим и заявил:

– Все, дальше я сам доберусь. Ждите меня здесь.

– Товарищ капитан, вам еще полчаса одному на подъем ползти с этой аппаратурой. Мы вдвоем быстрее управимся, – попытался возразить сержант Мошкарев.

– Назад! Это приказ! Управлюсь сам.

– Слушаюсь, – угрюмо отозвался сержант, подтянул на спину сползающий «ППШ» и двинулся в обратную сторону.

Второй разведчик приостановился, посмотрел, как капитан Велесов толкнул перед собой сани с громкоговорителем, тяжело скользнувшие по вдавленному снегу, и заторопился за сержантом.

Добрый час капитан тащил сани в гору. Остановился он только перед самой вершиной, на которой густо произрастали тонкоствольные чахлые сосенки.

Идеальное место для наблюдения. По ту сторону склона находились блиндажи и землянки, разбитые в щепки во время боя. На самой кромке, спрятавшись за густые кусты, стояла покореженная башня танка, в которой размещался немецкий наблюдательный пункт.

Велесов отцепил от пояса лопатку и принялся окапываться в кустарничке. Земля поддалась не сразу. Смерзшаяся, напичканная камнями и горелым железом, она держала оборону не хуже немецкой крепости. Когда яма была вырыта, Велесов замаскировал ее ветками, направил рупор в сторону крепости, достал листок и хорошо поставленным голосом, четко выговаривая каждое слово, принялся читать текст.

Глава 5
Начинайте штурм!

С наблюдательного пункта форта «Притвиц», больше других удаленного на восток, расположение русской армии, вытянувшейся по всему фронту, просматривалось очень хорошо. Все оно было испещрено едва заметными неровностями. Скорее всего, это были танки и артиллерийские батареи, укрытые маскировочными сетками.

За прошедшие четыре дня были отбиты три атаки русских. Две из них проходили при поддержке танков.

Следующее нападение следовало ожидать в ближайшие часы. На это указывало затишье, нежданно установившееся на позициях, а также передвижение войск в глубоких тылах русских, замеченное разведкой.

Абсолютного безмолвья не наблюдалось. Да его и не должно было быть. В окрестных лесах оставались немецкие части, задиристо стрекотали в отдалении пулеметы, изредка громыхали пушки. Но все это не в счет, так, бои местного значения, не влияющие на исход битвы за город. Главное состояло в том, что помалкивали русские гаубицы. Верный знак, что ожидается серьезная атака.

В прошлый раз основной удар Восьмой гвардейской армии русских был направлен именно на восточную часть города. Вряд ли что-то помешает им повторить такую попытку. Русские не могли не видеть, что стены после их артиллерийских залпов заметно обветшали. В некоторых местах появились значительные пробоины, через которые пехота могла проникнуть в крепость. Вот только за внешней стеной стояла еще одна, такая же крепкая.

Гарнизон настроился на предстоящее сражение. Особого напряжения не было, каждый защитник Познани занимался своим делом. Пехота на переднем крае углубляла окопы, запасалась боеприпасами. Отдыхали лишь те, кому это было положено.

Дозорные пристально всматривались в темноту. То и дело взлетали в воздух ракеты, освещали простреливаемое пространство. Артиллеристы подтаскивали к орудиям ящики со снарядами. Иной раз с крепостных стен летели короткие автоматные очереди. К ним подключались пулеметы и винтовки.

Эта перестрелка была вполне объяснима. У некоторых солдат не выдерживали нервы, в любой тени им виделся враг. Нечаянную пальбу нужно было просто перетерпеть.

Командование обороной самой важной, восточной части города генерал-майор Гонелл взял на себя и дважды в день в сопровождении офицеров обходил подразделения. Как и полагалось командиру, он умело подбадривал солдат, старался найти для каждого нужное слово. Дескать, фюрер оказал вам большое доверие, предоставил возможность защищать Познань. Он пристально следит за всем, что происходит в городе.

Отчасти это так и обстояло. Но другую сторону этой правды лучше было не вспоминать. Не исключено, что всем им предстояло умереть здесь, защищая стены крепости.

Проверив посты, Эрнст Гонелл в сопровождении начальника штаба полковника Мартина Ландманна направился в южную часть города, находившуюся под командованием майора Холдфельда, еще месяц назад воевавшего на Восточном фронте. Этот участок охраняли в основном отряды фольксштурма и части люфтваффе.

Гонелл считал, что русские не станут штурмовать город с южной стороны. Слишком неудобные там подходы, далеко от цитадели. На их пути протекает река, которую им предстоит форсировать, конечно же, с большими потерями, а городские стены здесь не уступают в прочности укрепленным фортам.

Комендант посмотрел на майора Холдфельда, выскочившего ему навстречу, и проговорил:

– В последние часы русские очень активизировались, и это мне не нравится. Они затевают что-то серьезное. Нам нужно быть готовым к любым неожиданностям. Отправьте в тыл к русским пеших разведчиков, пусть постараются зайти как можно глубже. Мы должны знать все о намерениях противника!

Начальник штаба отреагировал на это мгновенно.

– Мы только что получили результаты разведки, – заявил он. – По нашим данным, в ближайшие часы русские начнут очередной штурм с восточной стороны.

– Опять с восточной? Русские прекрасно знают, что эта сторона защищена надежнее других. Первые три попытки так вот войти в Познань у них провалились. Что-то мне подсказывает, что они изменят свое решение. Пусть разведчики постараются узнать, где находится самая большая группировка русских.

Генерал-майор Гонелл уже спустился со стены, когда неожиданно услышал голос русского агитатора:

– Немецкие солдаты и офицеры! Вас предали, вы находитесь в окружении.

Гонелл остановился и стал внимательно вслушиваться в обращение, звучавшее на правильном немецком языке. Обычно русские использовали собственных агитаторов, говоривших с явно выраженным славянским акцентом, реже – немецких перебежчиков. Этот же человек имел явно столичное произношение. Неужели в роли агитатора у них берлинец?

– Выявить, откуда вещает этот пропагандист, и сообщить мне! – распорядился генерал-майор, повернувшись к адъютанту.

– Слушаюсь, господин генерал-майор! Потом отдать приказ на уничтожение?

Эрнст Гонелл внимательно посмотрел на адъютанта, отчего тот невольно поежился.

– Я сам отдам приказ, когда это потребуется.

Офицер вытянулся и с готовностью произнес:

– Так точно, господин генерал-майор!

– Выполняйте!

Адъютант немедленно удалился, а сильный голос с правильно поставленными интонациями продолжал:

– Агонизирующая фашистская власть гонит вас на убой. Вами командует отъявленный нацист генерал-майор Эрнст Гонелл. Он будет жертвовать вами до тех самых пор, пока в крепости не останется ни одного солдата. Нам известно, что в ваших рядах немало рабочих и служащих. Некоторые из вас только вчера взяли в руки оружие. Немецкие рабочие не могут быть врагами советским пролетариям, именно поэтому вам нужно перейти на нашу сторону. Мы гарантируем вам безопасность, надлежащее лечение и жизнь. Вам будут созданы хорошие условия. После окончания войны вы вернетесь в свои дома, в родные семьи и окончательно позабудете кошмар, который вам принес нацистский режим Гитлера. Ваше сопротивление бесполезно. Оно приведет к ненужным жертвам. Предлагаем вам сложить оружие и вывесить над воротами белый флаг, который станет обозначением вашей капитуляции. На рассмотрение этого предложения командование Красной армии отводит вам три часа. Если по истечении указанного времени белый флаг не будет вывешен, то мы воспримем это как отказ от нашего гуманного предложения, и весь гарнизон крепости будет уничтожен.

Мимо, заглушая речь агитатора, прокатила зенитная самоходная установка «Вирбельвинд». Ее четыре ствола были направлены в небо. Эта машина весьма успешно показала себя в действиях против скопления пехоты. Уничтожить такую технику русским будет непросто. За девятигранную башню солдаты величали ее коробкой с кексом, но настоящее название самоходки было «Ураганный ветер», что полностью соответствовало предназначению такой машины. Всего за несколько секунд автоматическим огнем она могла уничтожить целый полк.

Из башни высунулась голова командира. Лицо сосредоточенное и строгое, полное решимости. Он знал, что воевать на такой грозной технике почетно. Увидев коменданта крепости, стоявшего на обочине дороги, он вскинул в приветствии руку. Генерал-майор Гонелл лишь одобрительно кивнул в ответ.

Двое солдат просунули в амбразуру стены ствол тяжелого противотанкового ружья, закрепили раздвижные станины лафета, поставили щитовое прикрытие. В сторону бастиона бодро прошагали парашютисты Геринга.

«Русские, сами не понимая того, лезут в огненную ловушку, – подумал генерал-майор. – Каждый метр в городе простреливается из всех видов оружия».

Двое патрульных не замечали Эрнста Гонелла, подошедшего к ним, курили на углу здания и негромко разговаривали. Обыкновенный солдатский треп.

– Франц, тебе не кажется, что у этого русского вещателя берлинское произношение? – усмехнувшись, сказал один из этих солдат, рослый, костистый с широким разворотом плеч.

– Я бы сказал, что этот русский не совсем обычный агитатор. Все свои выступления они начинают с пластинок, а он сразу зачитал ультиматум.

– Торопился. Очевидно, они уже назначили время штурма.

Ответить Франц не успел, заметил коменданта города, вышедшего из-за угла, отшвырнул сигарету, бодро вскинул руку и выкрикнул:

– Хайль Гитлер!

– Хайль! Как настроение? – спросил Эрнст Гонелл.

– Боевое! Будем биться до конца, господин генерал-майор, – охотно ответил Франц. – Город им не взять.

– Знаю, вы отличные солдаты. Фюрер очень надеется на вас.

К ним подскочил запыхавшейся взволнованный адъютант.