Горящие камни (страница 11)
– Господин генерал-майор, наблюдатели выявили местонахождение русского пропагандиста.
– Где же он запрятался?
– Он на втором рубеже, в двадцать четвертом квадрате. Его особенного хорошо видно с наблюдательного пункта Тридцать второго батальона.
Генерал-майор Гонелл прекрасно представлял эту местность с сопкой и двумя неглубокими оврагами. Четыре дня назад эту территорию занимала рота истребителей танков из Четвертой полицейской дивизии СС под командованием капитана Шварцберга. Большая часть этого подразделения полегла при первом же наступлении русских, попытавшихся взять город с ходу. Тогда ими было подбито восемь русских танков. Смертельно раненного Шварцберга солдаты под огнем сумели принести в город, где он и скончался под сочувствующими взглядами сослуживцев.
«Надо отдать должное почившему. Он умел разговаривать с простыми солдатами. Это тот самый случай, когда подчиненные всецело доверяли своему командиру. Кончина столь опытного офицера обернется для нас большими потерями», – подумал Гонелл, не сказал ни слова и быстрым шагом двинулся на наблюдательный пункт Тридцать второго батальона.
Придерживая рукой распахивающиеся полы генеральской шинели, он поднялся на самый верх бастиона. В тесной комнате с узкими амбразурами, проделанными в стене, кроме командира батальона подполковника Гросса находился майор Эверест, отвечавший за западный сектор обороны.
– Господин генерал-майор, разрешите доложить, – после приветствия бодро проговорил командир батальона. – Обнаружен русский агитатор. Этот район у нас хорошо пристрелян. Мы можем уничтожить его одним пушечным выстрелом.
– Почему агитатор пришел именно в это место? Русский наверняка знал, что сопка находится под наблюдением. Он мог выбрать место пониже и куда более безопасное.
– Очевидно, он решил подняться повыше, чтобы вещание было как можно более отчетливым и громким.
– Русский очень рискует. Хочу посмотреть на этого храбреца, – сказал Эрнст Гонелл, иронически хмыкнул и шагнул к амбразуре.
– Он как на ладони, господин генерал-майор, – произнес майор Эверест, протягивая коменданту свой бинокль.
Тот невольно задержал взгляд на его черной поверхности, инкрустированной золотом. Не рядовая вещь, старинная. Выпущена в Берлине компанией Герца. Наверняка досталась майору от деда, такого же кадрового военного.
Гонелл приложил бинокль к глазам и взглянул на невысокую сопку, заросшую кустами. На крошечном плато, изрытом недавними разрывами, он рассмотрел небольшую движущуюся точку. Это был русский агитатор, волочивший за собой сани с рупором. До самой кромки сопки ему ползти оставалось немного, каких-то сто метров. Потом он скроется на противоположном склоне, и достать его будет куда труднее.
Гонелл вернул бинокль майору Эвересту и сказал:
– Пусть ползет дальше. Сегодня у этого русского чертовски хороший день! Я ему даже завидую. Не каждый раз подваливает такое счастье. – Генерал-майор улыбнулся и добавил: – Он даже не подозревает, что сегодняшнее число может по праву считать своим вторым днем рождения. Я оценил его геройство. Пусть русские знают, что мы не боимся ни окружения, ни агитаторов, с нами фюрер! Сделаем вот что. У нас ведь есть снайперы, способные уничтожить цель с расстояния в километр?
– Так точно, господин генерал-майор! – с готовностью ответил подполковник Гросс. – Это унтер-офицер Триста пятого пехотного полка Маркус Шпиц.
– Прикажите унтер-офицеру Шпицу уничтожить громкоговоритель, а русского не трогать. Пусть поймет, что мы подарили ему жизнь.
Понемногу рассветало. Там, где еще совсем недавно зияла чернота, теперь просматривались редкие деревья, порубленные крупными осколками.
Капитан Велесов откинул прочь куски дерна, вылез из норы и пополз к своим траншеям, подтягивая за собой сани с громкоговорителем. Полный рассвет мог застать его где-то на полпути. Михаила не покидало ощущение, что за ним кто-то внимательно наблюдает.
Велесов покинул лесочек и оказался на узком плато, которое могло просматриваться с крепости. Михаил прополз еще метров двести, как вдруг услышал сильный удар по жести. Он повернулся и увидел, что громкоговоритель разбит. Тяжелая пуля угодила в мембраны, без которых трансляция невозможна.
Капитан застыл на грязно-сером снегу, ждал следующего выстрела. Немецкому снайперу не составляло особого труда пригвоздить его к стылой земле. Теперь, когда практически рассвело, он осознал все изъяны выбранной им позиции. Его было хорошо видно с бастиона крепости «Привиц». Именно оттуда и был произведен выстрел.
До спасительной черты, за которой он будет недосягаем, оставалось ползти метров сто пятьдесят. За это время немец может прикончить его несколько раз. Так почему же он этого не делает?
Капитан вжался в землю, ожидал прицельного выстрела. Через пару минут Велесов понял, что он не последует, и пополз дальше, к траншеям, выделявшимся на фоне ровного поля невысоким земляным бруствером, вытянувшимся кривой линией.
Миновало три часа, однако отдавать приказ на штурм города-крепости генерал-полковник Чуйков не торопился. Ему были памятны ситуации, когда на обдумывание ультиматума немцам требовалось гораздо больше времени, нежели им было отведено.
В Сталинграде произошел такой случай, связанный с капитуляцией.
Бои в городе шли настолько плотные, что расстояние между немецкими и советскими окопами порой составляло пару десятков шагов. Было слышно, как немцы стучали ложками о котелки во время обеда. Положение их было скверным. Они были окружены, взяты в кольцо. Единственное, что им оставалось, так это принять капитуляцию, предложенную Чуйковым. Он предоставил противнику два часа на размышление.
Неожиданно в конце первого часа по всей линии траншей немцы стали одновременно выбрасывать белые флаги. Их было явно больше, чем требовалось по условиям переговоров. Что-то здесь было не так.
Еще через несколько минут в небе появились немецкие самолеты и принялись обстреливать из пулеметов советские позиции. Как выяснилось позже, белые полотнища немцам служили для разграничения своих и русских позиций.
Больших жертв удалось избежать из-за недоверия наших бойцов ко всему непонятному. За две минуты до налета немецких истребителей они попрятались в укрытия.