– Ты думаешь, ничего сложного нет? Посадил зверька в клетку, дал корм и жди, пока вырастет? На самом деле труд на ферме адский и в то же время невероятно увлекательный, – рассказывал хозяин, переходя от клетки к клетке. – И ведь что интересно, каждая зверушка свой характер имеет. Самый тяжёлый характер у лис, они своенравны и даже агрессивны. Норки очень любопытны, и много разрешают человеку. Песцы добродушные и покладистые. И знаешь, чем светлее окрас, тем животное добрее.

– С таким отношением и рука убивать не поднимется, привыкнешь к ним, пока растут, потом жалко будет, – разглагольствовал Вася, засунув руки в карманы грязной фуфайки.

– Ты рассуждаешь, как в прошлом веке. Сегодня мы убиваем животных гуманно, методы, которые используются для эвтаназии почти безболезненные, и причиняют минимум неудобств, животное не испытывает страх и стресс. Да честно сказать, когда идёт забой никакой жалости нет. Может это профессиональная деформация, но я чувствую удовлетворение, когда понимаю, что удалось заполучить хороший мех. И ты привыкай к виду крови, без этого не обойтись на пути к качественному товару, надо пройти все ступени от рождения зверька, до того момента, когда готовую шкурку в руках держать будешь. А чтобы не привыкать, в глаза не смотри и имён не давай, хотя при таком количестве зверья, любимчиков завести почти не возможно. Ты, Василий, вникай и контролируй, сейчас мне помощник, ох, как нужен.

А племянник и рад стараться. Со временем, когда выплатил долг за похороны отца, получал, хоть и небольшие, но зато свои, честно заработанные деньги. Дядя слово своё сдержал: горы золотые Вася не видел, но еду, кровать и мелочь в кармане на сигареты и пиво по выходным всегда имел. Ему исполнилось двадцать пять лет, и о достатке он помнил из далёкой, прошлой жизни. Как только отец начал прикладываться к бутылке, стабильный уклад начал трещать по швам. Когда здравствовал дед, то они жили крепкой, какой-то старорежимной семьёй, в которой слово старшего выполнялось неукоснительно. Вася хорошо учился, ходил в музыкальную школу и на секцию самбо. Мать с отцом разводили кур и свиней, и по выходным таскали мясо на большой, городской рынок, а дед занимался хозяйством в доме. Старик умер внезапно, от сердечного приступа, просто уснул и не проснулся. Вот с этого момента, крепко стоящее здание начало крениться и будто зависло на какой-то момент, словно Пизанская башня, и всё же продолжало заваливаться больше и больше, пока и вовсе не рассыпалось. Как будто из-под высокой пирамиды выдернули один нижний блок, пропала опора, осталось только рухнуть. Отец завёл тёплую дружбу с бутылкой, по началу, казалось, безвредную, только со временем эта любовь переросла в страсть. Отец перестал интересоваться хозяйством, женой и сыном. Женщина изо всех сил боролась с мужем, но, оказалось, легче пристроиться к нему поближе со своей рюмкой и найти общую, собутыльную тему для бесконечных разговоров. Василий кое-как окончил школу и бегом побежал в Армию, только, чтобы не видеть постылые морды родителей и грязный дом. Вскоре тихо скончалась мать, а потом сгорел и отец. Парень был готов притулиться хоть к какому-нибудь углу после пепелища и скитаний по друзьям и вокзалам. За такое доверие он был безмерно благодарен и предан сердобольному родственнику. Вася искренне мог пойти за него в огонь и в воду. А добрый дядюшка и рад, что нашёл батрака, который почти задарма выполняет тяжёлую работу и более того, стал его глазами и ушами на ферме.

Если в профессии Свешников удовлетворение находил, то в жизни, за пределами зверофермы он искал удовольствие во многих вещах. Он мог пить, находиться в состоянии глубокой дружбы с алкоголем по несколько дней, потом отходил, отмокал и ехал на ферму. Мог заводить любовниц, таскал их по ресторанам, отелям и саунам, пока не наступало протрезвление и потом снова норки, лисы, соболя. Он не употреблял наркотики, прекрасно понимая, что от алкоголя и от баб можно отойти, а наркотики засосут беззубым ртом раз и навсегда. Жена Нора не то чтобы ему надоела, просто между ними всё меньше оставалось общего. В глубине души Сергей Сергеевич считал её скучной торгашкой. Что это за дело без фантазии – купил дешевле, продал дороже, вот ферма другое дело. Но жена, казалось, не чувствовала снисходительного отношения к себе. Или делала вид? Волочилась за ним повсюду, звонила по десять раз за день, заботу проявляла и верила во все байки, которые он для неё сочинял. Только после роковой аварии всё изменилось. Он не мог видеть и слышать, но словно чувствовал кожей морозный ветерок, когда жена проходила мимо. Она имела свой бизнес ещё до того, как они поженились. Из Греции Нора возила всё тот же меховой товар только в готовом виде, сначала торговала шубками на рынке, привозила элитные модели под заказ, а потом открыла собственный салон и проводила там почти всё своё время. У них и любовь случилась на почве страсти к мягкому золоту. Разница была лишь в том, что Нора привозила готовый товар из Греции, а Сергей производил сырьё для этого товара в России. Познакомились они много лет назад на меховом аукционе в Санкт-Петербурге. Сначала встретились на предварительном осмотре пушнины за несколько дней до самого аукциона. Сергей не собирался ничего покупать, но хотел вникнуть в суть, посмотреть качество меха, цену и прикинуть, насколько сам сможет конкурировать с российскими и иностранными производителями. Фермер только пару лет назад начал своё дело, и ему не терпелось влиться в когорту производителей ценного меха. А для себя решил, если и понадобится, то локтями поработает, расталкивая конкурентов. Свешников сразу обратил внимание на высокую, тонкую, как струнка девушку. Она находилась в компании нескольких солидных мужчин и потом уже на самом аукционе, он понял, что девушка сопровождала бизнесменов из Греции, которые закупали шкурки для пошива меховых изделий. Торги проходили на английском языке, и к этому Сергей не был готов, всё время переспрашивал и мешал соседям. Девушка сама подошла к нему и начала негромко переводить, а когда поняла, что мужчина не собирается ничего покупать, смутилась, и хотела было вернуться к толстым грекам, но он взял её за руку и пригласил в ресторан.

Он, сибирский парень, характер имел напористый и прямолинейный, вёл дела своей зверофермы жёстко, иногда переступая закон. Нора, она же Элеонора родилась в интеллигентной семье профессора истории, который и дал при рождении дочери диковинное имя, в честь Алионоры Аквитанской – королевы Франции и Англии, женщины невероятно влиятельной, богатой и очень красивой. Вероятно, отец полагал, что дочь ударится в политику или удачно выйдет замуж и достигнет таких же высот влияния, как и её историческая тёзка. А она, коренная жительница Санкт-Петербурга, хоть и имела высшее, гуманитарное образование, не являлась наивной, сентиментальной девушкой, читающей женские романы, пропадающей на выставках великих художников и заводящей знакомства с богатыми политиками и бизнесменами. Со временем Нора обнаружила в себе торговую жилку, по несколько раз в сезон летала в Грецию за товаром, а вскоре открыла респектабельный салон в центре города. Её устраивало такое положение вещей, и предприимчивая дама не торопилась связать себя узами брака, но когда встретила будущего мужа, то не устояла перед его напором.

Они не назвали бы это любовью с первого взгляда. Сначала было интересно вместе, они ходили в кино и рестораны, катались на лыжах и на коньках. А со временем просто не смогли обходиться друг без друга. Тогда решили пожениться и жить вместе, скоро у них родился сын Илья. Нельзя сказать, что кто-то из них имел корыстный интерес в этом браке – они оба были люди состоятельные, целеустремлённые и деловые. Она любила и уважала в нём мужественность и щедрость, он же ценил в Норе женственность и трудолюбие. Ещё до брака Сергей начал строить дом, рядом со своей фермой, в пригороде Санкт-Петербурга. А когда родился сын Илья, сразу после роддома, они приехали, в пахнущий новым паркетом и краской, роскошный коттедж. Свешников с гордостью распахнул двери и с улыбкой сказал:

– Теперь мы будем жить здесь! Так сказать, норка для Норы.

И было чем гордиться. Собственно и коттеджем то этот дом назвать можно было с большой натяжкой. Это скорее был небольшой дворец, выкрашенный в охру, с высоким крыльцом, белыми колоннами и арочными окнами. Дворцовые мотивы присутствовали и внутри – пол из настоящего паркета, не какой-то там ламинат, камин, выложенный из мрамора, напольные часы с музыкальным боем, диваны и кресла на гнутых ножках, обитые плотным шёлком. Свешников надеялся, что приведёт молодую жену в восторг, и она, конечно, пищала и хлопала в ладоши от этого великолепия, но проявляла восхищение она потому, что не хотела огорчать мужа, который заглядывал ей в глаза и ежеминутно спрашивал:

«Тебе нравиться? Смотри, какой цвет! А вот эта комната?»

Элеонора не представляла, что повесит на стену, среди этой пышности и фанфаронства картину какого-нибудь авангардиста. Хотя импрессиониста Клода Моне или Огюста Ренуара ещё можно было разместить, если спрятать в закрытый шкаф несколько статуэток из комнаты, но авангардизм Василия Кандинского или Марка Шагала был просто несовместим с этим интерьером. Женщине более нравился минимализм, элегантность из стекла и бетона, а не дом, напичканный мелкими и крупными, дорогими безделушками, на которых быстро скапливается пыль, и ко всему тянутся цепкие ручки любопытного ребёнка. Женщина тяжело управлялась с огромным домом и с ребёнком, ещё скучала по работе, поэтому очень скоро нашла для маленького Ильи толковую няню и окунулась в бизнес с новой силой. Не сказать, что они жили особенно дружно, но откровенно не скандалили. Просто каждый углублялся в своё дело, в свой мир, имел свой круг знакомых. Сначала они с удовольствием выходили в свет, посещали премьеры в театрах, катались вместе за границу на дорогие курорты. Но постепенно их графики перестали совпадать, и их всё реже видели вместе. Когда сын окончил школу, отправили его учиться в Англию, в престижное заведение. Она чувствовала, что муж заводит романы на стороне, но ловить его с поличным или изматывать ревностными допросами было выше её достоинства. Вероятно, всё так бы и тянулось, пока не произошла эта авария. Сергей Сергеевич несколько дней находился на грани жизни и смерти. Нора проводила у постели мужа дни и ночи. Тогда она по-настоящему испугалась за него, плакала, держала за руку и шептала молитвы, вскоре вздохнула легко, в мужчину начала возвращаться жизнь. Но сердобольных и жалостливых людей в мире много, до неё начали доходить слухи. И как-то одна подруга по простоте душевной рассказала со всеми подробностями, фамилиями, адресами, как всё произошло на самом деле. Это не явилось для Норы шоком, но то, что каждая захудалая собака судачила о том, что её муж был с голой любовницей, и что она делала возле его спущенных штанов в момент столкновения, сокрушало её сознание. Она не появлялась в больнице некоторое время, потом через силу взяла себя в руки, привела себя в порядок, приготовила обед для мужа, и снова засела возле него в больничной палате. Свешникова, как хорошая жена, кормила супруга, ухаживала за ним, выводила на прогулки и читала газеты. Ничего ему не сказала о своём знании, решила для себя, как только Сергей поправится, тогда появится выход из неприятной ситуации, которая больно ударила по самолюбию.