Следствие доказало, что вины Свешникова в этой аварии не было. Один юный, изрядно выпивший лихач на папиной машине, пошёл на двойной обгон, невзирая на очень интенсивное движение. Сергей, чтобы избежать столкновения резко затормозил, создав, таким образом, кучу малу, в которой погибли молодой лихач, его любовница, а так же получили травмы разной степени тяжести несколько человек. Пока он обездвиженный лежал в больнице, женщина, ничего не сообщив Сергею, решила разузнать больше о погибшей любовнице и может предложить помощь в похоронах. Элеонора и сама не знала, что ею движет – злость на мужа, сочувствие или простое любопытство. Она, святая женщина (так говорили о ней приятельницы и соседи), с чистым сердцем и открытым забралом пришла в двухкомнатную квартиру, где проживал горем убитый муж, представилась и предложила помощь. Вдовец попытался выставить её за дверь, мотивируя это тем, что вся эта грёбаная семейка сломала его жизнь, но выставить женщину было не так-то просто. Она без разрешения прошла в комнату, и устало села на диван.

– Послушайте, я от происходящего так же, как и вы в шоке. И ударом для меня явилось не только то, что он попал в аварию, но и при каких обстоятельствах. А вашу жену я вообще не знаю, то есть не знала. Но коль так случилось, я хочу вам помочь, – женщина вздохнула тяжело и полезла в сумочку. – Извините. У вас есть дети?

– Нет. Я остался один.

Она заметила, что мужчина выпивал, но держал себя в руках. На нём была одета тёмная, синяя рубашка, воротник расстёгнут и под мышками растеклись пятна от пота. Нора поняла, что он спал в том, в чём находился сейчас – к одежде прицепились перья от подушки. Он был среднего роста, немного полноват с бледной кожей и тонкими пальцами.

«Ботаник, – подумала про себя Нора, – может инженер, может компьютерщик, может доктор. Бледная кожа от того, что редко бывает на воздухе. Пальцы тонкие – руки не делают тяжёлую работу».

Она недоумевала, почему женщины предпочитают таких мужланов, как её муж, грубых, прямолинейных и примитивных. Почему изменяют воспитанным, деликатным и чутким? А вслух сказала:

– Вам надо привести себя в порядок.

– Мне не нужны ваши советы, и вообще убирайтесь отсюда! Зачем вы пришли?

– Простите моего мужа, – она положила конверт с деньгами на стол. – Надеюсь, этого хватит. И вот моя визитная карточка.

– Заберите деньги, – тупо гнул свою линию несчастный.

Но Нора знала, что в такие моменты всегда нужны наличные деньги. Провести приличные похороны стоит достаточно дорого, сегодня только от ассортимента гробов голову можно поломать, не говоря уже о венках, поминках и ценового разбега на памятники. Она вспомнила старую шутку:

«Легче нового сделать, чем старого закопать».

Элеонора осмотрелась. Покойная жена не особенно утруждала себя работой по дому – на мебели образовался слой пыли. Взгляд прошёлся по пепельнице забитой скрюченными окурками, переметнулся на засохший букет бордовых роз в пыльной керамической вазе и на пустые бутылки по углам. Она сняла с себя норковую, коротенькую шубку, засучила рукава и, не слушая, вяло сопротивляющегося хозяина, сначала заварила для него крепкий чай, а потом взялась за пылесос. Женщина не стала спрашивать, почему в такой тяжёлый момент, он находится один. Нет ни родственников, ни друзей, ни соболезнующих, хлопочущих соседей. Она чувствовала, что он не станет с ней разговаривать, решила вообще молчать, и не лезть в душу страдальца с вопросами. Уборка не заняла много времени. Квартира была небольшая, но с оригинальным, затратным ремонтом и дорогой бытовой техникой. Пока Нора наводила порядок, мужчина сидел на застеклённом балконе и курил одну сигарету за другой. Стоял конец февраля, мокрые, грязные сугробы уже просели, но зима не собиралась уходить, всё кружила снежной позёмкой за огромными стёклами балкона. Мужчина сидел, закинув ногу на ногу, прикуривая новую сигарету. Казалось, его совершенно ничего не интересует и не трогает. Напоследок женщина остановилась на минуту, внимательно рассматривая фотографии, развешанные на стенах. Она не увидела историю этой семьи, а только снимки эффектной, пепельной блондинки, которая демонстрировала прекрасную фигуру, шикарные наряды, а на одной фотографии женщина куталась в модную шубку из баргузинского соболя. Нора вспомнила тот случай, когда муж забрал этот товар из её салона по себестоимости, ссылаясь на то, что его друг хочет сделать подарок собственной жене.

«Дорого же обходятся тебе любовницы, – горько усмехнулась про себя женщина. – Если каждой делать такие подарки, так недалеко и до разорения».

Тихо прикрыв дверь, она с пятого этажа пешком спустилась к своей машине, и ещё долго, бесцельно колесила по городу. Ей хотелось напиться в драбадан и до пьяных соплей, но машина дисциплинировала. Следующий раз они встретились, когда Элеонора приехала на кладбище с букетом белых роз. Похороны состоялись в первых числах марта, над кладбищем навис мрачный день, мелкий, мокрый снег моросил не переставая. Женщина чувствовала себя слишком праздничной и нарядной в светлой норковой шубке, с шикарным букетом и яркой, французской помадой на губах. Нора достала из сумочки салфетку, стёрла с губ косметику и пошла по аллее к свежим могилам. Она считала себя причастной и даже в какой-то мере виноватой в этой трагедии, но не очень жалела женщину, которая так глупо простилась с жизнью, даже, не успев оставить после себя наследника. И не особенно соболезновала её мужу, который был раздавлен то ли смертью, то ли изменой жены. Похороны проходили тихо и немноголюдно. Не звучало прощальных речей, громких стенаний, покой кладбища не нарушал оркестр с траурными маршами. Люди тихо подходили, бросали горсть земли в глубокую, мрачную могилу и, тихо переговариваясь, отходили. Нора подошла в последний момент, когда могильщики накидали лопатами рыжий, глиняный холм, положила наверх букет белоснежных роз и медленно побрела к воротам кладбища. Она замешкалась у своей машины, роясь в сумочке в поисках ключей. Кто-то тронул её за рукав. Он выглядел чуть лучше, чем, когда она видела его в последний раз – опрятно одет и чисто выбрит. Они были примерно одного роста, мужчина смотрел на неё прямо, не мигая и не смущаясь, медленно подбирая слова для начала разговора.

– Вы не составите мне компанию? Все отправились в кафе на поминки, а мне, честно сказать, совсем не хочется находиться в этом обществе, соболезнующих.

Элеонора молча разглядывала его. И он вдруг почувствовал себя неловко от её спокойного взгляда, даже подумал, что у него, наверное, оторвалась пуговица или пальто испачкалось в грязи.

– Меня зовут Элеонора, или просто Нора, а вас?

– Извините, мы так и не познакомились. Я Дмитрий. Так вы принимаете предложение?

– Да, конечно. Давайте поедем на моей машине, я знаю в городе тихое, уютное кафе.

– Может, перейдём на ты? – предложил Дмитрий, садясь в автомобиль. – Мы, вроде как соратники по несчастью.

Нора усмехнулась, и ничего не ответила, и с того момента обращалась к нему на ты. Да и с того момента много изменилось и в её, и в его жизни. Как в той песне Вахтанга Кикабидзе:

«Вот и встретились два одиночества, развели у дороги костёр».

Ей исполнилось сорок шесть лет, и хоть она считала себя весьма привлекательной, ухоженной и позитивно энергичной, но время для того, чтобы очаровывать мужчин, уже давно ушло. Да она и не старалась порхать бабочкой, в поисках любовных приключений. Нора не то, чтобы не догадывалась, она чувствовала, что её муж находится в постоянном поиске новых интрижек и флиртов, но с ней он был ласков, уважителен, дарил драгоценности, приглашал в рестораны и возил на зарубежные курорты. Вероятно, этим он хотел компенсировать те моменты, когда проводил ночи с другими женщинами. Он как-то умудрялся делать это так, чтобы жена ничего не заподозрила и чувствовала себя единственной королевой его сердца. А для Элеоноры самым важным было иметь семью и уютный дом. Она гордилась умненьким, красивым сыном, благосостоянием и благополучием. Только весь уклад начал рассыпаться. И поломки начали происходить в её душе, хоть она и уговаривала себя, убеждала, закрыть глаза, перетерпеть, но…не смогла. Внешне всё обстояло, как и прежде, однако Нора понимала, что разрушение неизбежно, нужен только толчок. И такое локальное землетрясение, изменившее её жизнь, случилось. Сначала произошла эта авария, а потом она встретила Дмитрия.

Они, с рождения сына, всегда держали в доме прислугу. Сначала домработница и няня в одном лице приходила почти каждый день, а когда парень подрос, появлялась пару раз в неделю. В дом вошла добрая, спокойная, молчаливая женщина, немного за пятьдесят, которая жила в соседней деревне. Она приносила свежего молока, яиц, убирала дом, запускала стиральную машину, утюжила бельё, а после обеда удалялась, оставляя запах свежести и порядка. Но всё стало меняться, когда в доме появилась эта парочка Софья и Василий. Нора наблюдала за происходящим и уже ничему не удивлялась. Она видела, что между её мужем и этой серой мышкой что–то происходит, и даже понимала, что! И всё же воспитание не позволяло опусаться до скандалов и битья посуды. Нора не желала контролировать каждый шаг мужа, не хотела затевать откровенные разговоры, а тем более внушать то, что у них какая никакая семья, есть сын, и вести себя так разнузданно, по крайней мере, неприлично для солидного бизнесмена и отца семейства. Когда однажды Нора заподозрила, что он завёл шуры-муры с прежней сотрудницей, то сделала так, что муж, обнаружив грубейшие ошибки в бухгалтерских бумагах, выкинул её без выходного пособия и с подмоченной репутацией. Ей, конечно, пришлось предварительно пошариться в этих самых бумагах, но женщина не испытывала угрызений совести, и более того, считала себя абсолютно правой – ведь она это делала ради сохранения семьи. Для такого поступка у неё имелась ещё одна важная причина, но она предпочитала спрятать эту позорную причину ото всех. И вот сейчас Элеонора поняла очень ясно, что уйдёт Клава, появится Света, сгинет Света, нарисуется Рита и так до бесконечности. А жена Нора тихо состариться в звании Королевы – жены господина Свешникова – Короля пушнины города Санкт-Петербурга. Если раньше, когда муж имел зрение, он тщательно конспирировался, то сейчас, ему, почти слепому и глухому нет разницы, какую задницу щупать, и кого тащить в постель. Тем более, он не видит, следит ли кто-нибудь за манипуляциями его шаловливых ручек, и не слышит возмущённых возгласов жены и друзей, которые могли наблюдать такие сцены. Главное, чтобы запах имела приличный, и на ощупь он мог ощущать хоть какие-нибудь формы. А секретарша Софья тихо шуршала по дому, и даже, кажется, краснела, когда хозяин щипал её за тугой зад, как бы невзначай, в присутствии жены или других людей. Также в доме обосновался племянник мужа. Сначала Сергей Сергеевич поселил его на ферме, а вскоре, этого гражданина повысили в должности, и он постепенно легализовался в хозяйских хоромах. Коттедж они имели большой, двухэтажный, с гостевыми комнатами и места хватало всем, но Элеонору, присутствие посторонних в доме круглосуточно просто напрягало. Племянник имел привычку сидеть ночами, в темноте на кухне, пить дорогой, хозяйский коньяк и курить сигары. Нору несколько раз чуть не хватил инфаркт, когда она перед сном спускалась попить воды. Женщину раздражала эта парочка, которая делала вид услужливый и холуйский, а на самом деле весело плясала под дудку мужа, исполняя все его указания и зачастую, игнорировала редкие просьбы хозяйки. Иногда Норе казалось, что это она превратилась в приживалку в собственном доме. Ничего не менялось даже тогда, когда приезжал из Англии сын Илья. Эта парочка вела себя подчёркнуто вежливо, в то же время по-хозяйски, как породистые собаки, которые подчиняются только одному хозяину.

***