Листья из мешка взлетали высоко над ее головой и кружили перепуганной стаей, вбирая в себя все новых членов.

– Погоди, – сказала Унисса, продолжая руководить кружением.

Еще несколько листьев и две или три сухие ромашки покинули мешок. Эльга задрала голову, наблюдая, как стая забирает от мастера и беседки к обрыву холма.

– И вот так, – сказала Унисса, уводя ладонь в сторону.

Пырс-с-с. Листья посыпались вниз, часть из них подхватил легкий ветерок, чтобы скинуть на головы жителям Дивьего Камня.

– Ну вот. – Мастер завязала горловину похудевшего мешка. – Теперь давай ладонь.

Эльга протянула руку.

Унисса посмотрела на скрючившиеся пальцы, на покрасневший оттиск печати, несколько раз стукнула по костяшкам.

– Это пройдет? – спросила Эльга.

– Ну а куда денется? Пройдет.

Мастер Мару больно ущипнула девочку за кожу у пальцев.

– Ай!

– И нечего кричать.

– Да, мастер Мару.

– Что ж, – Унисса повертела ладонь девочки в пальцах, – ты просто перетрудила руку. Подержи ее вон в роднике. И работай пока левой.

– А на левой нет знака.

Мастер Мару косо взглянула на Эльгу.

– Думаешь, она совсем-совсем отдельная от всего?

Эльга надула щеки.

– Что? – усмехнулась Унисса.

– Я – дурочка, мастер Мару? – выпалила Эльга, готовая расплакаться.

– Ну-ка. – Мастер легонько щелкнула ее по носу. – Мне нравится, как ты стараешься. И быть недостаточно умной в твоем возрасте совсем не страшно. Но, перед тем чтобы что-то спросить, важно чуть-чуть подумать, и, возможно, тебе вовсе не потребуется меня спрашивать.

– Да, ма…

– А вообще, – сказала Унисса, – сложи-ка пока очищенные мешки в беседке. У перил справа от панно. Справишься?

Ученица кивнула.

– А мне их по бир…

– Что?

– Ну, мне ставить их отдельно… – Эльга посмотрела на мастера и густо покраснела. – Простите, я могла и не задавать этот вопрос.

Мастер неожиданно подмигнула.

– Ты делаешь успехи.

Мешки Эльга перетаскала быстро. Четыре своих, десять мастера. Нет, одиннадцать мастера. Листья, взвиваясь над головой, закрывали солнце.

Мешки были легкие, шелестящие. Она расположила их бирками напоказ. Кромарь. Гарь-поле. Плешкин Луг. Супрыня.

Полюбовалась и побежала к роднику.

Мертвые листья бросались под ноги. Их было немножко жалко. Хруп. Хрум.

Родник бил из треснувшего камня порциями, словно каждый раз набирался сил, чтобы выплюнуть воду наружу. Эльга, присев на корточки, сунула руку с печатью в углубление-ванночку перед желобом. Пальцы тут же занемели, а оттиснутый у запястья листик, казалось, посинел от холода.

Эльга щелкнула зубами. Интересно, сколько держать? Пока вся рука не отвалится? Спросить мастера? Она пошевелила пальцами. Если дурочка, то, конечно, сразу к мастеру… Мастер Мару скажет. Она скажет: дурочка. Сжать, разжать. Оттолкнуться от каменного дна ванночки. Пальцы явно слушались с задержкой. Там, под водой, каждый был как рыбка-сомик.

Ну, наверное, хватит. Эльга выпрямилась, потрясла рукой.

По небу за солнцем торопились облака, словно свита за своим кранцвейлером. А кто выше кранцвейлера? Который над всеми кранцвейлерами? Наверное, и слова такого нет. Или есть? Спросить мастера?

Девочка рассмеялась.

– Как рука? – спросила Унисса, отправляя в воздух мертвые листья из очередного мешка.

– Я буду левой, – сказала Эльга.

– Щиплет?

– Ноет.

– Знаешь, что, – мастер Мару остановила движение кисти, и листья дождем посыпались на землю, – посиди-ка ты в беседке.

Пом-пом – несколько жухлых счастливчиков спланировали на крышу.

– Ну мастер Мару-у!

Унисса вздернула бровь.

– Ты хочешь со мной поспорить?

– Нет, мастер, – вздохнула Эльга.

– Можешь сходить на смотровую площадку. Белая, с аркой, мы проходили.

Со смотровой площадки открывался изумительный вид сверху на дом-резиденцию кранцвейлера, небольшой сад и – через стену – на домики охраны и прочие дома, где с участками зелени, где с пристройками и навесами. Вился акведук. Зеленовато поблескивал заросший пруд. Дальше склон был словно выложен черепичными крышами, рыжими, коричневыми и желтыми, которые ручейками, разделяясь и сходясь, текли к основанию холма.

Эльга грудью налегла на низкую каменную стенку, отделяющую площадку от провала, а всякого любопытного человека – от падения.

Высоко! Дом-резиденция в стороне, а прямо под животом – каменная щель в складках.

Ветер дохнул в лицо. Какой-то шальной лист зубчатой кромкой мазнул по щеке, будто предупреждая. Не свались, девочка!

А она и не собиралась.

– Это я, Эльга! – крикнула она вниз.

Ответом было глухое ворчание эха.

Эльга походила по площадке, потом посидела на скамейках, рассматривая растущие в стыках травинки, повертела перед глазами подведшую ее руку.

– Ну так же нельзя, – сказала она ей. – Ты разве не хочешь стать грандалем? Ты знаешь, что грандаль может все-все-все?

Пальцы дрогнули.

– Ага! – сказала Эльга. – То-то же!

Она подула на печать-листик.

– Эльга! – донесся голос мастера Мару.

– Да, мастер Мару!

Эльга бегом припустила к беседке. Листья из очередного мешка брызнули ей в лицо.

– Вот что, – сказала Унисса, когда девочка с легким прыжком предстала перед ней, – отнеси мешок, затем составь со стола посуду.

– Да, мастер Мару!

– И воск помести на солнце.

Эльга ухватила мешок.

– Чтоб подтаял, мастер Мару?

– Так ты дурочка или умненькая? – улыбнулась Унисса.

– Когда как.

Мешок Эльга определила сбоку, потому что бирка у него была с новым названием: Смурая Низина. Для посуды пришлось выделить угол и сложить ее прямо на полу, накрыв отрезом ткани. Воск из высокой глиняной кружки не выковыривался, и Эльга, вздохнув, выставила его на солнце в посуде. Должен же размякнуть!

Унисса, шагнув в беседку, сразу взяла тубус, открутила ему голову и вытряхнула на стол коричневый свиток карты.

– Держи, – сказала она Эльге, кивнув на разлохмаченный край.

Девочка прижала его ладонями.

Мастер Мару размотала карту на всю столешницу. Она оказалась раскрашена в серый, слабо-розовый и желтый цвета и пестрела значками, линиями и словами.

– Читать умеешь? – спросила Унисса.

– Да, – сказала Эльга.

– Что здесь написано? – Женщина ткнула в центр карты, где в неровном круге несколько домиков теснились у высокого бугра с камнем на вершине.

Эльга повернула шею, стараясь разглядеть жмущиеся друг к другу буквы.

– Дэ… Ди… Дивий Кам… ень. Дивий Камень.

– А здесь?

Палец Униссы прыгнул в сторону, придавив нарисованную мельницу, будто она вот-вот собиралась спрыгнуть с карты под стол.

– Сы… Су-пры-ня.

– Молодец.

Мастер Мару склонилась над свитком. Эльга обошла стол, чтобы было виднее.

– Смотри, – сказала Унисса, – Дивий Камень в центре. Значит, и на панно он должен быть где?

– В центре.

– Правильно. А все остальные местечки вокруг.

– А дождь?

Мастер хмыкнула.

– А дождь мы сделаем призывным.

– Это как? – спросила Эльга.

– Вот все тебе расскажи. Еще не знаю, не совсем точно чувствую. – Унисса намотала на палец прядь светлых волос и куснула ее зубами. – Но в целом…

Она оглянулась на перебранные мешки.

– Твоя задача на остаток дня, раз у тебя рука…

– Она почти не болит уже, – сказала Эльга, показывая зеленеющий оттиск.

Мастер Мару вздохнула, и этот вздох показался девочке хуже всяких обидных слов.

– Твоя задача, – повторила она, – взять воск, он, наверное, уже подтаял. Если не совсем, значит, греешь его в ладонях. Воск хороший, текучий. Мы с тобой подвинем стол к панно, и, пока я буду заниматься листьями, ты сверху начнешь вощить дерево. Не старайся подолгу натирать каждую плитку, важно, чтобы воска хватило на все. Размазывай хорошо, бери небольшими порциями. Вот тебе тряпочка.

Унисса протянула Эльге квадратик грубого серого полотна.

Они подставили стол, к столу примкнули лавку. Эльга сбегала за воском, который с нагретой стороны чашки легко давился пальцами.

– Справишься? – спросила Унисса.

– Я попробую, – сказала Эльга, забираясь на стол.

Ажурная резьба, украшающая пространство под крышей, вдруг распустила колечки над самой макушкой.

– Не высоко?

– Нет, мастер Мару.

Панно пахло свежим деревом.

– Сильно не торопись, – сказала Унисса. – Работа тяжелая.

– Хорошо.

Воск темно-желтой кляксой шлепнулся под самую верхнюю планку.

– Тряпкой! – скомандовала мастер Мару, когда Эльга ладонью принялась спешно останавливать его стремление потечь вниз.

– Ай! Сейчас.

Оказалось, что вощить панно еще труднее, чем командовать листьями. Правая рука устала уже через пять минут. Эльга поработала левой, потом сразу двумя, а потом опять правой, которая начала ныть и отваливаться.

Совсем ей, видимо, не хотелось в грандали!

Зато навощенные плитки приобретали мягкое, теплое сияние, и структура дерева проступала выпукло и ярко.

Отступив, Эльга оценила сделанное и пришла к выводу, что в скорости, наверное, уступает даже улитке, объедающей капустный лист. Уж больно мал оказался пройденный участок. А еще воск в чашке затвердел и никак не хотел поддаваться под пальцами.

Да и пальцы еще…

Эльга едва не заплакала, сползла со стола, скрючилась на лавке, сжимая восковую колбаску в кулаке. Давай же!

Она так пристально смотрела на руку, что не заметила подошедшую Униссу.

– Ну что? – Мастер Мару окинула взглядом панно. – Устала?

Эльга не ответила.

– Ясно, – сказала Унисса. – Положи уже воск.

Девочка шмыгнула носом.

Женщина сняла с крюка лампу со свечой, подожгла фитилек от с готовностью вспыхнувшего листа и повесила ее над столом.

В беседке сделалось оранжево и уютно, и сразу стало заметно, что снаружи уже темно, зыбко, сиренево, солнце ушло.

– Не расклеивайся. – Унисса подсела к ученице и приобняла ее. – Знаешь, сколько впереди еще будет неудач?

– Много? – спросила Эльга.

Мастер улыбнулась.

– Понимаешь, каждая неудача, если у тебя правильный настрой, приближает тебя к задуманному. Потому что неудача говорит тебе: что-то ты делаешь не так. Не вовремя. Без должной подготовки. Соображай! – говорит она. Задумайся надо мной. Я же не какая-то там… Еще чуть-чуть, и все получится. Знаешь, как я зову свои неудачи?

– Как?

– Первыми помощницами.

– А что, есть и вторые помощницы?

С раскрытой ладони девочки Унисса взяла за сплюснутый хвостик восковую колбаску и положила ее в кружку на столе.

– Вторая помощница одна. Она называется терпение. Но ее страшно трудно воспитать, скажу я тебе. Так, давай напоследок немного поработаем и пойдем спать?

– Да, мастер Мару.

Они перетащили внутрь беседки еще восемь мешков, распределив их по названиям местечек. Служка принес поздний ужин, но мастер услала его в гостиницу. Затем они сидели на лавке, вокруг свечи за стеклом вились мошки, а по перилам и по столбам ползла вверх полоса заката, густо-красная, как варенье из слив.

– Хороший день, – сказала Унисса.

– Я устала, мастер Мару, – сказала Эльга.

Глаза у нее слипались. Ноги гудели. Все вокруг казалось мягким, мохнатым, темнеющим. В голове безостановочно шептались листья.

– Не спи. – Унисса легко потрепала девочку за плечо. – Вот спустимся в гостиницу, поужинаем…

– Я совсем не хочу есть, – сказала Эльга, погружаясь в сладкую дрему.

– Эй, я тебя на руках не понесу! Ну-ка! – Мастер Мару потянула ее вверх. – Здесь холодно и ветер, к твоему сведению.

– Да, мастер Мару.

– Так, держи фонарь, – сказала Унисса.

Перед лицом девочки заплясал свечной огонек, в протянутые пальцы толкнулось витое железное кольцо.

– Держишь?