В небольшой комнатке нас усадили на диван, налили кофе. Полковник начал первый.

– То, что вы сейчас услышите, является секретной информацией и составляет государственную тайну.

– Нас что, в шпионы вербуют? – Мой соперник напрягся.

– Нет. Слежка и шпионаж в обычном понимании не потребуются. Однако перед тем как разгласить важные сведения, я обязан взять с вас подписку о неразглашении сроком на семьдесят лет. Если вы готовы заработать несколько миллионов, советую подписать и выслушать условия.

Мы переглянулись и, бегло прочитав условия документа, поставили свои подписи. Молодой человек, незаметно стоявший в углу всё это время, быстро убрал документы в чёрную папку.

– Что ж. Как вы уже догадались, эксперимент не связан с лечением иммунодефицитов. Команда наших гениальных учёных разработала прибор, позволяющий проникать в чужое сознание и подсознание…

Дальше рассказ продолжил щуплый профессор. В теории этот прибор мог помочь узнать о подопытном всё. Что любит, чего боится, что скрывает. Узнать самые сокровенные помыслы – всё, что человек видел, знал или может знать, даже то, чего не помнит.

На технологию большие надежды возлагали врачи, ожидая революционного прорыва в сфере лечения заболеваний психики, депрессивных состояний, амнезий, расстройств личности и выведения из состояния комы. Свой интерес был и у силовых структур. Благодаря технологии они планировали получать стопроцентно верные результаты следственных экспериментов, дознаний. В сфере шпионажа эта технология стала бы бесценной. Бесспорно, это было основное направление.

Пока же разработка была достаточно «сырой». Первые эксперименты на обезьянах прошли не слишком удачно, после чего прибор существенно доработали. Шимпанзе теперь оставались живы и здоровы, но получить от них информацию было затруднительно.

Нам объявили, что за весь период испытаний меньше двадцати человек были допущены к работе с прибором. Полковник проигнорировал вопрос о состоянии здоровья кандидатов, решившихся на участие в эксперименте. Отсюда следовал вывод, что люди пострадали.

Условия сотрудничества были весьма жёсткими. Выйти из эксперимента после начала подготовки будет невозможно, даже если все родственники решат умереть в один день. На протяжении подготовки к эксперименту запрещалось употреблять алкоголь, курить, смотреть телевизор, слушать радио, пользоваться интернетом и телефоном и даже разговаривать с другими людьми.

Необходимо было стать отшельником, для того чтобы нервная система испытывала минимум нагрузки. В начале подготовки разрешалось заниматься спортом, читать, писать, рисовать, вязать, шить, петь.

Испытания для кандидатов проходили в четыре этапа. На первом этапе повторно оценивалось состояние физического здоровья, на втором этапе проводились углублённые психологические тесты. На третьем этапе подготовки проводилась настройка (ассимиляция) прибора под конкретного человека. И только на четвёртом этапе начинался сам эксперимент.

Аппарат был достаточно капризен. За несколько лет работы с ним стало достоверно известно, что у холериков, близнецов, ипохондриков и нытиков возникают отклонения в психике после ассимиляции с прибором. Результаты тех, у кого были проблемы с законом, не удовлетворяли исследователей. Сложность заключалась в том, что люди с одинаковыми результатами тестирования и физическими данными показывали разные результаты. Закономерность для учёных пока оставалась загадкой, поэтому подходящих добровольцев искали уже среди гражданского населения, отсеивая тысячи кандидатов. Решение о заключении контракта принималось по результатам проверки совместимости нервной системы кандидата с прибором.

После подписания договора отказаться от контракта было невозможно. То есть, подписав контракт, мы добровольно соглашались на все манипуляции над нами. Даже на те, о которых мы не знали. Профессор в очередной раз предупредил о возможных последствиях, неопределённом сроке прохождения самого эксперимента и периода реабилитации.

Полковник вставил, что предусмотрены юридическая помощь и гарантированное страхование жизни и здоровья. Когда нам озвучили сумму вознаграждения, я прекратил слушать обоих.

Обещанная сумма была огромной. Можно было приобрести недвижимость или не работать лет десять. Жадность и рассудительность вели в моей голове военные действия. Слишком уж большую сумму платили за несколько месяцев работы. Простому инженеру металлургического завода такие деньги не заработать за всю жизнь.

Мы оба оказались подходящими для ассимиляции с прибором. Нам дали пару дней для отдыха и принятия решения, участвовать ли в эксперименте.

В тот вечер я пришёл домой около полуночи, выпил. Всё же мне не спалось. Я представлял, как решу все свои финансовые проблемы меньше чем за год. Куплю собственное жильё не где-нибудь, а в Москве.

В разгар моих самых смелых мечтаний внутренний голос предупреждал о том, что в результате эксперимента можно остаться инвалидом или даже умереть.

Смерть меня не очень страшила. А вот перспектива инвалидности пугала. Я вновь отговаривал себя от этой авантюры. Уснуть получилось лишь под утро. На работу я опоздал и пришёл «с запахом».

Естественно, меня наказали, лишив части премии. На следующий день я «пахал», не имея возможности лишний раз оторваться от работы, выслушивая упрёки начальника. Мучила мысль, что терплю всё это почти бесплатно.

Я много думал о том, что в таком режиме могу провести всю свою оставшуюся жизнь. Подняться выше по карьерной лестнице было возможно, но для этого надо было подсидеть начальника. А ему до пенсии ещё пять лет… Пять прекрасных молодых лет моей жизни. Дальше снова ждать и «высиживать» должность, иногда выполняя халтурки за скромные вознаграждения… Я недолюбливал свою работу за то, что нельзя было пользоваться телефоном в рабочее время, словно я раб. И за то, что все личные вещи приходится оставлять на проходной. Частенько приходилось работать сверхурочно. Выбора не было. Отказываться от дополнительных смен, когда кто-то из коллег заболел, считалось плохим тоном и отражалось на размере премии.

Лишение меня части премии стало последней каплей. Целый день я рассуждал о том, что теряю. И осознал – ничего. А ещё я уловил новое, какое-то радостное волнение от того, что буду частью этого эксперимента. Будь что будет! Я определился окончательно.

В назначенный час я пришёл подписать документы, мой конкурент так и не появился. По воле судьбы я стал единственным добровольцем. Впереди была решающая проверка на совместимость с прибором. В случае положительного результата мне предложат подписать договор, и пути назад не будет.

Прибор находился в другом месте. Где – я знать не должен. Мои глаза закрыли плотной повязкой и долго везли на машине. Укачивало. Потом меня посадили на каталку и везли куда-то минут десять, было страшновато и дико. Хлопнула дверь, и с меня сняли повязку.

Помещение напоминало больницу. Стены и пол отделаны кафельной плиткой, окон не было. На кушетке лежала пижама. Мой сопровождающий сказал переодеться и сесть в каталку. Повязка снова оказалась на моих глазах.

На этот раз меня везли недолго. С завязанными глазами меня положили на кушетку, после чего повязку сняли. Вокруг стояли плотные ширмы, из-за которых к кушетке тянулись сотни проводов. Кроме этих ширм и потрескавшегося потолка, ничего видно не было. Я дрожал, словно осиновый листок на ветру.

Ко мне подошёл человек в белом халате, маске и косынке на голове. Увидев моё состояние, он распорядился выдать мне плед. Не представляясь, он объяснил суть моего пребывания в комнате. Я отметил, что его голос изменён.

– Добрый день, Данил. Сейчас мы проведём тестирование на совместимость импульсов вашей нервной системы с датчиками приёма нервных импульсов прибора. Будет неприятно, у вас появится непреодолимое желание сорвать крепления. Это абсолютно естественно, к сожалению, это особенность работы аппарата. Поэтому руки, голову и ноги мы зафиксируем. Плед придется снять.

Через пару минут после его объяснений моё тело плотно привязали к кушетке. К ушам, носу, пальцам прикрепляли какие-то прищепки, слегка бьющие током. От ударов током, ежесекундно поступающих с разных участков тела, мозг сходил с ума, хотелось вскочить и убежать, но мои руки и ноги были плотно связаны. Сколько длилась эта экзекуция, я не могу сказать. Мне показалось – вечность, хотя мужчина уверял, что это была лишь пара минут.

Меня развязали, снова надели на глаза маску, усадили в каталку и увезли из «пыточной». Вскоре я вновь оказался в точке, откуда всё началось. Надо было дождаться результатов тестирования. Меня накормили вкуснейшим обедом, в течение последующих нескольких часов я отдыхал в гостиничном номере.

Ближе к пяти вечера в мой номер пришёл профессор Кирсанов. Тот самый щуплый заика, со сцены объяснявший особенности работы прибора. Он был весьма доволен результатом. Едва скинув пальто, он бросился наливать себе чай, попутно тараторя свои выводы.

– У вас потрясающая совместимость с нейроволокном! Вы стали единым целым! Нейровизуализация происходила с максимальной скоростью при чёткости картинки выше среднего. Спектроскопы успевали фиксировать информацию, находясь в стандартном режиме! Это очень хорошо! Потребуется некоторое время, чтобы с помощью функциональной нейрорезонансной стереографии составить условный язык вашего мозга и настроить частоты прибора под ваши волны. В целом, справимся за пару недель.

От вас потребуется представлять самые разные ситуации из жизни, вызывающие яркие эмоции положительного и отрицательного характера. Что касается стандартных событий последних суток, то прибор зафиксировал все самые яркие эмоции и мысли. Мы увидели не только ваше жгучее желание убежать со стола пару часов назад, но даже смогли идентифицировать и расшифровать информацию о том, что вас лишили премии. Это потрясающе, лучший результат! Вы – настоящая находка! Уверен, мы сможем получить желаемый результат. Нам будет необходимо в деталях проработать сложные образы. Начнём с просмотра фэнтези и компьютерных игр. Несуществующие твари и высокая скорость динамики потребуют самой трудоёмкой обработки, однако, уверен, без этого не обойтись.

Профессор нервно ходил из угла в угол, размахивая руками, то и дело разливая на светлый ковёр капли чёрного чая. Как и в прошлый раз, мой мозг отказывался воспринимать его речь. Я не услышал и половины.

Вскоре в мой номер пришла команда юристов и нотариус. Они выложили стопки документов на стол. Дрожащей рукой я подписал контракт, договор о согласии на вмешательство в мой организм, отсутствие претензий, страховку, доверенность на действия в моих интересах, обязательство о неразглашении и другие документы, которые могли понадобиться в случае неудачного эксперимента.

Юрист объясняла мне основные моменты по каждому из документов. Если честно, где-то после информации о заморозке тела я уже не слишком вникал, просто кивал головой и подписывал там, где стояли галочки.

Я думал о том, что это как роупджампинг. Ты прыгаешь, потому что уверен… Нет. Надеешься на то, что команда подготовила всё по высшему разряду и твоей безопасности ничего не угрожает. Ты интуитивно доверяешь и рискуешь прыгнуть или отказываешься. Я точно доверял Кирсанову.

Моя кандидатура была окончательно утверждена. Я уволился с работы. Военный автомобиль транспортировал все мои вещи из общежития завода в отдельную комфортабельную палату со всеми удобствами в корпусе медицинского НИИ.

Глава 2. Подготовка

Как и предупреждали, сразу приступить к испытаниям было нельзя. Среднестатистический человек был не готов к подобному вмешательству в организм. Нужно было снизить уровень стресса, научиться молчать и подготовить нервную систему.

Для реализации последнего пункта мне прописали специальный препарат «Граф-Т». Только когда уровень этой химии в крови станет достаточно высоким, можно будет начинать.