Стриптиз Жар-птицы - Дарья Донцова

– Думаю, пока ничего этого ей не понадобится, – я попыталась урезонить Жозю, – врачи не разрешат ей читать.

– Тогда соберу покушать! – воскликнула она и рванула к холодильнику.

Чтобы не разочаровывать и не пугать пожилую даму, я взяла собранный ею пакет с харчами и спросила:

– Ты не будешь против, если я воспользуюсь машиной Даны?

– Глупый вопрос! – фыркнула Жозя. – Конечно, пользуйся.

– Вот тут номер моего мобильного, – сказала я и прилепила на стене у холодильника листок с цифрами. – Если что-то случится, немедленно звони.

– Да, да, – закивала Жозя.

– Дверь запри, – напомнила я.

– Непременно.

– Окна не открывай.

– Не буду.

– Я скоро вернусь.

– Хорошо, – сказала Жозя. – Не волнуйся, я привыкла. Дана обычно на целый день в магазин уезжает. Ой!

– Что? – Я сделала стойку.

– Надо же сообщить ее подчиненным о беде… – протянула Жозя. – Секундочку!

Не успела я моргнуть, как старушка вытащила из кармана мобильный и нажала на одну кнопку.

– Память у меня иногда барахлит, – пожаловалась она. – Впрочем, я и в молодости с цифрами не дружила. Матвей Витальевич, отец Алика, вечно надо мною подшучивал. А Дана купила мне аппарат. Сначала я рассердилась, это очень дорого, но потом оценила приобретение: теперь ничего записывать не надо. Если хочу связаться с Даной, нажимаю на кнопку два, и номер сам набирается. Поликлиника на третьей клавише… Ой, почему она выключила телефон? Дана не отвечает, там автомат бормочет.

– Она в больнице, – со вздохом напомнила я, – а ты хотела позвонить ей на работу, наверное, нажала не на ту кнопку.

– Я не идиотка! – обиделась Жозя. – Всегда сюда тычу, и девочка мне непременно отвечает. Где бы ни находилась, трубку она берет.

– Ясно, – вздохнула я. – А как называется магазин?

– Не знаю, это просто лавка с бусами и браслетами.

– И где же лавка находится?

– В хорошем месте, – уверенно заявила Жозя. – Даже Алик, когда узнал, где Даночка арендовала помещение, воскликнул: «Это круто! »

– Можешь улицу назвать?

– Тверская, – без былой уверенности ответила Жозя. – Там еще аэродром рядом, много людей.

– Спасибо, – заулыбалась я. – В вольерной не очень утруждайся.

Жозя кивнула. Я вышла во двор и двинулась к гаражу. На Тверской нет аэродромов, Жозю опять подвела память.

Глава 7

В больнице меня встретили неприветливо. Лечащий врач, толстая баба, назвавшаяся Вероникой Матвеевной, сухо обронила:

– Гарибальди находится в отделении интенсивной терапии, посещения запрещены.

– Неужели одним глазком нельзя посмотреть на Дану?

– Зачем? – сурово перебила меня Вероника Матвеевна.

– Ну… удостовериться… – растерялась я.

Реаниматолог нахмурилась:

– Даже не пытайтесь подкупить медсестру и пробраться в палату вечером. Был у нас дикий случай: к умирающему мужу жена с видеокамерой рвалась, хотела запечатлеть для детей уход отца из жизни.

– Я похожа на сумасшедшую?

– Все родственники со сдвинутой психикой, – не дрогнула она, – вот мы и приняли меры безопасности. Дверь в отделение интенсивной терапии открывается особым ключом, он есть лишь у врача, медсестры не выходят во время своей смены в общий коридор. На посту охрана, любой посторонний будет схвачен в два счета. Еду, одежду и все остальное мы не принимаем. Я ясно объяснила? Приезжать вам сюда не следует, «одним глазком посмотреть» не удастся, сведения о состоянии больной получите по телефону.

– А как ее самочувствие? Можно надеяться на скорое выздоровление? – не отставала я.

– Состояние тяжелое, но стабильное, что радует, – неожиданно почти с сочувствием ответила Вероника Матвеевна.

– Не вижу повода для радости, – не сдержалась я.

Доктор окинула меня презрительным взглядом, каким обычно профессионалы смотрят на дилетантов.

– В случае Гарибальди не наблюдается отрицательной динамики, ухудшения состояния не происходит.

– Значит, ей лучше! – обрадовалась я.

– Нет, но и не хуже, – терпеливо объяснила врачиха.

– Она поправится?

– Прогнозы делать рано.

– Но вы же опытный специалист, – я попыталась к ней подольститься, – много знаете, видели таких больных не раз.

– Каждый случай уникален, – с каменным лицом заявила реаниматолог, – давайте радоваться тому, что имеем, и не будем загадывать вперед.

– Ей что-нибудь нужно? – не успокаивалась я. – Лекарства?

– Слава богу, мы всем обеспечены.

– Скажите, в травмах Даны нет ничего особенного?

Доктор пожала плечами:

– Насколько я поняла, падение было горизонтальным. Оно менее тяжелое и напоминает транспортную травму. Очевидно, потерпевшая выпала с относительно небольшой высоты, примерно этаж второй, удар пришелся на спину.

– На спину? – переспросила я.

– Ну да, – кивнула Вероника Матвеевна. – А что?

– Дана рухнула, перевесившись через подоконник, значит, должна была упасть на голову!

Доктор сложила руки на груди.

– Я не эксперт, но знаю, что на голову человек приземляется в двадцати пяти процентах случаев. Что же касается вашего предположения, то в полете возможна перемена положения, переворот, кувырок.

– Из мансарды? Если учесть, что здание не сталинской эпохи, а дача, думаю, Дане сложно было сделать сальто, – заметила я.

– Милиция непременно разберется, – мягко остановила меня врач, – дилетанту не надо лезть в профессиональную епархию, это глупо. Основной причиной повреждений при падении с высоты является удар при соприкосновении с грунтом. Тем не менее различают фазы: первичные прямые повреждения, первичные непрямые и вторичные при падении тела уже после приземления. К первичным непрямым относятся оскольчатые переломы голени и нижней трети бедра, вколоченный перелом головки бедренной кости по краю вертлужной впадины таза, компрессионные переломы поясничных и нижнегрудных позвонков, кольцевидные переломы вокруг большого затылочного отверстия черепа от внедрения первого шейного позвонка…

– Спасибо, хватит, – прошептала я. – А где вещи Даны? В чем ее привезли?

Вероника Матвеевна ткнула пальцем в селектор на столе:

– Лена, подойди!

Тут же дверь кабинета распахнулась и появилась худенькая девочка, почти подросток.