Синий мопс счастья - Дарья Донцова

– Теперь что?

– Они ничего не делают, просто бродят!

– Подожди, сразу процесс не начинается.

– И сколько мне тут прыгать?

– Ну пока все не сделают свои делишки.

– И что, до вечера таскаться? ! – возмутился Костин.

– Нет, к обеду вернешься, – усмехнулась я и снова попыталась вернуться к чаю.

Ан нет, спокойно позавтракать сегодня не удастся. Со двора опять послышалось:

– Лампа! !!

– Что? ??

– Рейчел за дерево замоталась.

– Распутывай.

– Как?

– Просто, вели ей обойти ствол.

– Лампа!

– Ну?

– Смотри.

Я прищурилась. Стаффордшириха стояла вплотную к большому тополю.

– Глупость мне посоветовала, она еще хуже запуталась, – сообщил Вовка.

– Ты заставил ее бегать не в ту сторону, – объяснила я, – и вообще, кто гуляет со стаей? Больше не кричи. Попытайся сам справиться с такой простой задачей, как прогулка собак. Ничего сложного, это любому по плечу.

Вовка промолчал, но не успела я сделать и глотка холодного чая, как раздался звонок. Я побежала в прихожую, глянула в «глазок» и распахнула дверь. Многолаповый комок вкатился в квартиру, за ним тащились рулетки.

– Все, – выпалил Вовка, – теперь вымой их!

И тут я обозлилась донельзя, вытолкала собак назад, на лестницу, и сердито спросила у Костина:

– Ты жареную картошку на ужин любишь?

– А то!

– И что, когда ты приходишь домой, я сую тебе клубни и велю чистить, мыть, резать, а потом только бросаю подготовленную тобой заготовку на сковородку и помешиваю?

– Нет, – оторопело ответил Вовка.

– И как же дело обстоит?

– Ну… я просто ем жареную картошку.

– И с прогулкой так же! – рявкнула я. – Тот, кто берется вывести стаю, сначала сам одевает псов, молча их выводит, а затем моет им лапы в ванной. Иначе полуфабрикат получается. Ясно?

– Угу, – кивнул Вовка, – их надо мыть?

– Да! А я пока спокойно попью остывший чай. И вообще, ты сам решил мне помочь.

Костин тяжело вздохнул:

– Ага, понятно.

Сидя на кухне, я прислушивалась к сопению, кряхтению, повизгиванию собак и плеску воды. Потом раздался громкий хлопок, звон разбивающегося стекла и вопль:

– О, черт!

Меня помимо воли понесло в ванную. Перед глазами предстала изумительная картина. Внутри чугунной чаши стоит тройка собак в комбинезонах и в ошейниках. Мыльная вода покрывает их почти до шеи, сверху плавают мочалки, губки и бутылочка с гелем для душа. На полу валяется разбитая банка с кремом. Красный Вовка поливает скулящую компанию из душа.

– Что ты делаешь? – завопила я, выключая воду. – С ума сошел!

– Сама велела их мыть.

– Ты запихнул всех вместе.

– А надо было по одной?

– В комбинезонах!

– А что? Их снять требовалось?

– Да тут полно мыла!

– Разве псов без шампуня купают?

– Ошейники не снял, рулетки не отцепил!

– Так мне их не удержать. И вообще, хватит придираться, – зашипел Костин, – что ни сделаю, все плохо, поучаешь меня постоянно. Если ты такая умная, делай все сама!

С этими словами Вовка выскочил из ванной. Я уставилась на собак. Ей-богу, мужчины – дикие люди. Любой женщине понятно, что сначала нужно раздеть пса, снять с него поводок, а потом просто аккуратно обмыть ему лапы. Вовсе незачем устраивать банную процедуру по полной программе. Лучше бы и правда я сама пошла гулять со стаей, получила бы меньше проблем. А то сейчас даже не знаю, с чего начать…

И тут Рамик, который терпеть не может омовений, одним прыжком вылетел из наполненной ванны. За ним потянулся поводок, перепутавшийся с другими. Следом из воды выскочила Рейчел, за ней выкарабкалась Муля. Ошметки мыльной пены полетели в разные стороны.

– Фу! – заорала я.

Но поздно, одетые в насквозь мокрые комбинезоны, сцепленные перепутанными поводками, собаки понеслись по коридору, оставляя позади себя белые клочья, лужи и брызгая на стены.

– Стойте! – кричала я.

Куда там! Псы, обиженно скуля, исчезли в моей спальне.

Когда я, обретя способность двигаться, добралась до своей комнаты, перед глазами развернулась дивная картина. Все постельное белье валяется на полу, подушка истоптана, одеяло скомкано, на матрасе копошится мокрый грязный комок.

Кое-как расцепив стаю, я стащила с собак комбинезоны и вернулась на кухню. Вовка, успевший к тому времени благополучно съесть приготовленные мною бутерброды, ехидно поинтересовался:

– Ну, чего? Успокоилась?

И тут я просто слетела с катушек.

– Нет, какое безобразие! Помог, называется! Теперь мне придется сушить собачью одежду, менять белье на кровати, мыть полы, ванну и покупать себе новый крем! Ты разбил банку!

Костин побагровел, отодвинул пустую тарелку, встал и заявил:

– Неудивительно, что тебе никто помогать не хочет. Вот сегодня я решил облегчить вашу жизнь, мадам, и получил скандал.

У меня пропал дар речи. Майор спокойно ушел, я плюхнулась на стул. Ну и ну. Он всерьез говорил о помощи? В груди начала подниматься темная волна гнева, я схватила мобильный, вот сейчас выскажу Костину все, что про него думаю!

Но не успела я набрать его номер, как сотовый зазвонил сам.

– Алло, – прошипела я, ожидая услышать извинения Вовки.

Но в ухо вонзился визгливый дискант:

– Екатерину Андреевну Романову позовите, пожалуйста.

– Она на работе. Кто говорит?

– А это из школы, Кирилл…

– Что случилось? – испугалась я.

– Так, ну, того, в общем…

– Скажите нормально, что произошло?

– Не орите, – пошла в атаку тетка, – мы тут ни при чем, покупаете детям всякую дрянь иностранную, потом удивляетесь и на нашу столовую валите…

– Господи, да что стряслось?

– Ну… траванулся он, лежит у медсестры в кабинете, но мы ни при чем…

Не дослушав, я схватила с вешалки куртку и ринулась вниз.

Бедному Кирюшке катастрофически не везет со школой. Сначала он ходил в жуткое учебное заведение, по недоразумению носящее название «гуманитарный лицей». Педагоги там подобрались пакостные, директриса была откровенной сволочью, завуч походил на надзирателя в концлагере. Поэтому мы перевели мальчика в другую, самую обычную школу. Но не успела я вздохнуть с облегчением, как случилось новое несчастье. Дело в том, что здание учебного заведения, куда теперь с радостью бегал Кирюша, расположено в самом центре Москвы, вблизи станции метро. Парадный вход школы выходил на тихую улочку, а через пару метров, минуя проходной двор, вы оказывались на Тверской.