Тринадцать секунд - Кирилл Берендеев

– Что же вы взяли? – я стремительно обернулся, в поисках пропавшей вещи, можно подумать, найди я пропажу до того, как о ней сообщит Окунев, это мне поможет.

– Нож для разрезания бумаги, знаешь, при той неразберихе, что стояла у тебя в доме, это оказалось совсем несложно. Именно его ты забудешь в нашей конторе, когда вломишься туда и вынесешь некоторые ценные вещи, впрочем, ты их уже видел.

– Это со мной не пройдет. Да и что отпечатки….

– Ты забыл одну подробность. Я знаю тебя в лицо. Знаю, где ты живешь. А при таком деле подстава, уж извини, – дело техники. Печально, конечно, но иногда приходится идти на жертвы.

– Вряд ли я получу много за первое свое дело, – ответствовал я, потемнев лицом.

– Это уж прокурору решать, – в тон мне заметил он. – Но ведь всегда можно избежать крайностей. Особенно когда имеется выбор. Есть и другой вариант: я помогу тебе собрать для меня деньги. Исключительно потому, что страховщики, как всегда перестраховываясь, выплатят мне сумму после возвращения из отпуска.

– А выплатят? – зло спросил я.

– Не сомневайся, остались формальности, растянутые во времени. Так что тебе придется снова поработать. Пойти на дело, я правильно говорю?

– Очень остроумно, – заметил я не без внутренней дрожи. – Вы меня еще больше хотите подставить.

– А вот ничего подобного, – голос его немедленно изменился, многословная велеречивость враз пропала. – Я хочу помочь обществу.

– Даже так, – у меня вдруг появилась наглость дерзить. Видимо, дошел до ручки – Подождите, когда примут президентскую программу по улучшению демографической ситуации в стране, и я немедленно отдам вам двести сорок тысяч, или сколько там положено за ребенка, – которого не замедлю родить.

– Не смешно. Я хочу предложить тебе действительно стоящее дело, причем настолько безопасное, что я до сих пор поражаюсь, как это моей догадкой никто до сих пор не воспользовался. Ведь этот человек ни в какую не обратится в милицию. Более того, он начнет открещиваться даже, если найдут деньги и положат перед ним.

– И что же это за удивительный человек?

– Начальник паспортного стола.

Я замер. Потом истерически расхохотался.

– Это уже перебор. Вы предлагаете мне грабить отделение милиции? Да он первый же и отправит меня в КПЗ….

– Он больше занят оптовой выдачей регистраций гастарбайтерам. Вернее, их владельцам, строительным, ремонтным, и прочим компаниям, нуждающимся в почти бесплатной рабсиле. Все шуршащие идут ему одному, а знаешь, сколько это в месяц?

– И знать не хочу.

– Напрасно. Хватит и на то, чтобы отдать мне долг, и чтобы обустроить всю дальнейшую жизнь.

– Что это вы так за меня волнуетесь?

– Не за тебя, – вздохнул тяжело Окунев. – За него. Этого человека я десять лет знаю, нет, даже больше, и за истекшее время изучил достаточно.

– И с чего это у вас на него десятилетний зуб?

– Не твоего ума дело! – рявкнув, Окунев неожиданно замолчал. Видно, что-то действительно серьезное. Может попытаться копнуть в этом направлении, вдруг, что интересное сумею нарыть?

– Так что решил? – прервав ход мыслей, зло спросил Окунев.

– Такие вещи с кондачка не решаются.

– Знаю. Даю две недели сроку. Вернее, двенадцать дней. До начала моего отпуска. Думай. А потом позвонишь на мобильный. Уж этот номер, ты до конца жизни помнить будешь.

И отключился. А я, положив трубку, капитально задумался. Не на один день. Так что даже прибавил в весе за время размышлений: есть у меня нехорошая привычка – жевать во дни тягостных раздумий. К слову, исходя из прежних скромных габаритов, можно сделать вывод, что тогда моя жизнь выдалась достаточно безоблачной. В сравнении с тем, какие неприятности на меня навалились, этот вывод вполне соответствовал действительности.

Мои поиски в картотеке типографии особым успехом не увенчались. На Окунева решительно ничего серьезного не находилось, ни за прошлые десять лет, ни за предыдущие. Да и какие делишки могли водиться за ним: покупка гражданства? Опять же аферы с регистрациями? А может, бегство из сопредельной страны под чужими документами, где Окунев объявлен в розыск?

Чтобы я ни надумывал, все это перечеркивалось либо сроком давности, либо ничтожностью проступка. Покупка техосмотра, каждые два года, мзда на дорогах, а кто ее не дает, спрашивается? Услуги за посредничество в покупке по каталожной стоимости антиквариата должностными лицами – так последним Окунев сам передо мной хвалился. А если я начну копаться в этом, скорее, сам окажусь далеко. Не могу же я в одиночку бороться с системой!

Размышляя так, я все больше убеждался в прискорбном обстоятельстве – за грехи Окунева мне придется очистить карманы столоначальника. Я посмотрел по дискам, что представляет собой эта персона. К моему удивлению, жил он не так далеко от дома Окунева – на улице Конона Молодого, в пятнадцати минутах ходьбы. В убогой однокомнатной квартирке с потертой дверью, – я зашел посмотреть на почти неизбежный театр действий, чтобы подготовиться заранее. Выхода иного не находилось, а посему я решил более не мучить одну только свою голову, а подключить к ней ноги.

Я позвонил своему давнему знакомому, человеку обстоятельному, давно и серьезно работавшему на рынке серой, и прямо скажем, черной электроники, прежде всего, мобильных телефонов. На этой ниве Стас здорово набил руку, завел множество связей, ушел от множества проверок, исхитрился остаться ни при чем, даже когда все его партнеры оказались махом в КПЗ, причем не один раз, а дважды. Словом, стал человеком матерым, и любой совет его дорогого стоил, а в подобных я особо нуждался. Назначив встречу, мы сошлись на заброшенном складе обанкротившейся мебельной фабрики «Закат», что в тупике Грэма Грина, прибежище всех парочек района, не имевших иного места встреч. Стас ждал меня в заброшенном кабинете директора. Он сидел за столом в строгом костюме-тройке, и быстро набрасывал что-то на листе бумаги, а заодно поглядывал на часы, показывавшие абсолютно точное время два раза в сутки. Я быстро вошел, плотно закрыл за собой дверь, чтоб не отвлекали, и сев на продавленный диван, сжато изложил суть дела. Некоторое время он молчал.

– Двести сорок штук, ничего еще, терпимо, – измерил он своей мерой. – Баксов? Ты погоди чуток, курс еще больше упадет, до конца года и вовсе предполагают, процентов на пять, вот тогда и….

– Рублей, – перебил его я, ерзая на диване.

– Да, с рублями хуже, куда хуже. Хотя сумма куда меньше, но ведь рубль что ни день, крепчает, правительство, оно так вообще не знает, что с ним делать, говорят, министерство финансов специально из Тувы шамана пригласило, чтобы хоть он попытался укрепление это остановить, а как не поможет шаман…. – Стас посмотрел на меня и улыбнулся. – Да шучу я так.

Мое вытянувшееся было лицо, втянулось постепенно обратно.

– Не надо так шутить, – сказал я, – дело серьезное. У меня и на Окунева ничего нет и денег таких тоже нет. Только девяносто тысяч накопать сумел.

– Нет, – отрезал Стас. – Платить последнее дело. Потому как потом прекратить эти подачки могут только две причины: либо арест, либо летальный исход одного из участников.

– Я все это понимаю, но другого выхода не нахожу. Просто не успеваю. Может, в другой раз, когда будет достаточно времени.

– Достаточно времени у тебя не будет никогда, – покачал головой Стас. – Окунев хитрый мужик, уж чего-чего, а глотнуть свежего воздуха, он не даст. С другой стороны, надо понять, чего он еще хочет, помимо прибрания тебя к рукам. Нельзя исключать два варианта: либо он желает убить двух зайцев сразу, от тебя избавиться, минимум лет на пять, да плюс тебе еще могут припаять что-то серьезное, чего ты у самого Окунева не видел, но что он успел прибрать к рукам.