Зовите меня Джо - Пол Андерсон

– Не ты одна в таком состоянии, Эмма. Этого можно было ожидать. Сейчас многие начинают понимать – не умом, а всем своим существом, – что означает участие в таком полете.

– А ты, похоже, совсем не переживаешь.

– Нет. Стоило только Земле растаять позади – и все. Да и до этого я себя чувствовала вполне терпимо. Прощаться тяжело, верно. Но у меня есть кое-какой опыт. Привычка думать о том, что впереди.

– Мне стыдно, – пробормотала Глассголд. – Ведь я жила счастливо. Намного, наверное, счастливее тебя. Может быть, из-за этого я и стала такой чувствительной?

– Ты действительно была счастлива? – негромко спросила Чиюань.

– Ну… да. Разве нет? Ты не знаешь? Родители мои всегда преуспевали. Отец работал инженером на опреснительном заводе, мать – агрономом. В Негеве так красиво, когда зеленеют поля… там тихо, спокойно, не так жарко и людно, как в Тель-Авиве или Хайфе. Но в университете мне тоже очень нравилось. Была возможность путешествовать и всегда в замечательной компании. Я успешно работала. Да, я была счастлива.

– Почему же тогда ты решила участвовать в этой экспедиции?

– Научный интерес… настоящая эволюция в исследовании планет…

– Нет, Эмма, – Чиюань тряхнула головой, и челка ее взметнулась, словно воронье крыло. – Звездолеты доставили на Землю столько данных, что их хватило бы на сто лет – и улетать никуда не надо. От чего ты бежишь? – Глассголд прикусила губу. – Наверное, не надо было спрашивать, – проговорила Чиюань. – Но мне хочется тебе помочь.

– Я отвечу, – кивнула Глассголд. – Мне кажется, ты и правда можешь мне помочь. Ты моложе меня, но больше видела, больше знаешь. – Глассголд нервно сцепила пальцы. – Если бы я сама могла объяснить, в чем дело… Как это вышло, что города вдруг стали казаться мне вульгарными и глупыми? А когда я приезжала домой навестить родню, и в провинции мне было скучно и пусто. Вот я и подумала, что в экспедиции для меня будет что-то такое – может быть, цель? Не знаю. Заявку на участие я подала, повинуясь душевному порыву. Когда меня вызвали на тестирование, родители так переполошились, что дома просто невозможно было оставаться. А ведь семья у нас была такая дружная! Мне было ужасно больно покидать их. Папа… он всегда был такой большой, надежный… и вдруг сразу постарел, стал каким-то маленьким…

– А мужчина тут не замешан? – поинтересовалась Чиюань. – Про себя я могу тебе сказать, потому что это не секрет. У меня был жених, мы были помолвлены, он знал о том, что я улетаю.

– Был один однокурсник, – пробормотала Глассголд. – Я любила его. И сейчас люблю. А он, наверное, даже не догадывается.

– Бывает, – кивнула Чиюань. – Это либо проходит, либо превращается в болезнь. Эмма, ты же умница. Тебе всего-то и нужно – выбраться из своей скорлупы. Общайся с товарищами по команде. Заботься о них. Выбирайся время от времени из своей каюты к кому-нибудь из мужчин.

– Я так не привыкла, – смущенно проговорила Глассголд.

– Ты что, девственница? – вздернув брови, спросила Чиюань. – Этот номер не пройдет, если нам придется основывать колонию на Третьей бете. Генетического материала – раз-два и обчелся.

– Я хочу выйти замуж как положено, – с трудом скрывая возмущение, сказала Глассголд, – и родить столько детей, сколько дарует мне Бог. И они будут знать, кто их отец. Ничего дурного не случится, если я не стану резвиться на скрипучих койках, пока мы летим. На борту полно девушек, кому такое в радость.

– Вроде меня, – спокойно резюмировала Чиюань. – Без сомнения, будет время, когда наладятся более стабильные связи. Но пока почему бы время от времени не предаваться удовольствиям?

– Прости, – извинилась Глассголд. – Мне не стоило осуждать никого. Это личное дело каждого. Ведь у нас с тобой была такая непохожая жизнь.

– Это верно. И я готова поспорить: моя жизнь была не менее счастливой, чем твоя. Наоборот.

– Что? ! – Глассголд широко раскрыла рот от удивления. – Ты, наверное, шутишь.

Чиюань усмехнулась.

– О моем прошлом ты имеешь самые приблизительные сведения, Эмма, если на то пошло. Догадываюсь, о чем ты думаешь. Нищая, разрозненная страна, измученная непрерывными революциями и гражданскими войнами. Семья у меня была просвещенная, приверженная традициям, но бедная – такая бедность ведома только аристократам в самые худшие времена. Но как только появилась возможность, родители пожертвовали всем, чтобы оплатить мое обучение в Сорбонне. Когда я получила ученую степень, я много трудилась, чтобы вернуть долг и помочь родителям встать на ноги. – Чиюань прищурилась и посмотрела на экран, где Солнце мало-помалу становилось все более тусклой звездочкой, и продолжила: – Теперь о моем женихе. Мы с ним тоже были однокурсниками, вместе учились в Париже. А потом мне пришлось часто отлучаться по работе. В конце концов он отправился к моим родителям, в Пекин. Я должна была приехать туда как можно скорее, и мы должны были стать мужем и женой перед Богом и людьми, а не только фактически. В Пекине произошли уличные беспорядки. Мой жених погиб.

– О боже! – вырвалось у Глассголд.

– Это всего лишь поверхностные факты, – прервала ее Чиюань. – Разве ты не видишь – я тоже была счастлива? У меня был теплый, родной дом, где меня любили, может быть, даже больше, чем тебя, потому что в конце концов мои родители поняли меня и не стали удерживать. Я много повидала, и не из окна купе первого класса. У меня был мой Жак. Были и другие – и до него, и после – он бы не осудил меня за это. Мне не о чем жалеть, меня не мучает неизлечимая боль. Мне повезло, Эмма. Я счастлива. – У Глассголд не нашлось что ответить. Чиюань взяла ее за руку и встала. – Ты должна освободиться от себя самой, – сказала планетолог. – Постепенно ты этому научишься. И может быть, я тебе хоть капельку сумею помочь. Пойдем-ка ко мне в каюту. Мы сошьем тебе платье, которого заслуживает твоя красота. Скоро праздник – День мира, и я хочу, чтобы ты отлично выглядела и от души повеселилась.

Задумайтесь: один световой год – непостижимая бездна времени. Измеримая, но все равно непостижимая. При обычной скорости – ну, скажем, при нормальной скорости автомобиля в городском транспортном потоке, то есть два километра в минуту, – чтобы преодолеть такое расстояние, вам потребуется почти девять миллионов лет. А ближайшие к Солнцу звезды находятся от него на расстоянии в девять световых лет беты Девы – на расстоянии тридцати двух световых лет.