Стебель травы. Антология переводов поэзии и прозы - Борис Марковский

        возле горбатой дюны

        летний дождь исхлестал мою жизнь

        нахлынувшую и отступившую

        к началу концу ли

        покой в растаявшей дымке

        когда не обиваю

        эти длинные скользкие пороги

        проживаю жизнь отмерянную двери

        на ключ и настежь

        «что бы я делал без этого мира безликого»

        что бы я делал без этого мира безликого

        где я длюсь мгновение где мгновение

        в пустоту выплескивает неведение бытия

        без этой пучины

        где тело и тень вместе идут на дно

        что бы я делал без тишины для шепота гибельной

        одышка ли безумие вызволить возлюбить

        без неба парящего

        над свинцовой пылью

        что бы я делал что делал вчера

        в мертвом луче наблюдал двойника

        он как я идущий несомый

        в пространства скорченные

        среди безгласия голосов

        наполняющих мой кокон

    Перевод с ирландского Г. Стариковского

Из польской поэзии

Ежи Групиньский

Антифона

        С утра я

        Уверовал снова

        В наш стих

        Помолись же и ты

        И уверуй в меня

        Вновь как в Слово

Апостроф

        Крыло

        Укрой меня убереги

        Свинцовой буквы тяжесть

        Дай подняться

Свет

Софии и Яну Серединским

        Утром

        Приподниму осторожно

        Крылья-ресницы

        Может быть не погибну

        Светом сраженный

        Может быть вправду

        Удастся поднять

        Этими крыльями

        Мир освященный

        Сияньем

Стихи из памяти

        О прошлой нежности

        Стихами белыми

        Шаги твои звучали

        Но их не слышали

        Ни ты ни снег

        Что засыпал следы

К читателю

        Именно так

        оживет эта крона

        Деревом мертвым стоять

        стиху моему

        Покуда

        листьев его не коснется

        твой голос

        твое дыханье

Письмо на подоконнике

        …а еще напишу тебе: Встал на рассвете

        Но не смог отыскать ничего

        Интересного – все уже видел

        Это зеркало это кресло

        И рука не тянулась потрогать

        Ни тарелки ни старых вещей

        Проживающих здесь —

        Ничего

        Только шторки крахмал

        Да оплавленный лампой зрачок

        И лежит костенея

        За окном помертвевший пейзаж

Перо

        Перо усталость и бумага

        и ничего не скажет мне

        оконной рамы пустота

        стучит печатная машинка

        суетится

        И только щедрая земля

        насытившись телами новых

        мертвых

        мне отвечает жирным срезом

        дымящимся и

        липнущим к лопате

Плод

        Поверь – все дерево трясется

        Когда голодными губами

        Впиваешься в набухший соком плод

Разговор со стеной

        Перо и папирус

        Не этот ли скрип

        тебя разбудил

        мой древесный

        жучок?

Нелюбимая

        Это мои косы

        Но их не помнят

        Твои руки

        Их бы обрезать

        Под самый корень

        Но нет

        Не заметишь даже

        Разве что ненадолго

        Стихнет боль в затылке

        Сброшу все одежды

        Что скажут

        Эта грудь и упругость бедер

        Но молчат притихли

        Возьмите

        Тепло рук

        Озябшие вещицы

        Или не умею —

        Лишь отдерну пальцы

        Стынут снова

        Тускнеют

        Только струйка

        Промолвит терпеливо

        Мое тело

        Теплым

        И тяжелым словом

        Мне прошепчет

        Про каждый сантиметр

        Слышу и знаю

        И понимаю

        Опуская веки

        Пред отраженьем

        Боже мой

        Взглядом случайным врастаю

        В плоскость зеркальной тверди

        В стеклянные капли

        Впрочем все это я знаю

        И стараюсь поведать

        Но когда искушаясь

        Сяду под люстру

        К зеркалу чтоб начертать

        Имя твое помадой

        Взвизгнет стеклянное пекло

        И я останусь на той стороне

        С красным соцветием вен

        На распятой руке

        И рваным шрамом на горле

        Снова – одна

Заклятье

        словно заклятье

        твержу я:

        Твой запах

        кружит мне голову

        вшитым под кожу

        черным цветком

        бузины!

    Перевод с польского В. Лаврова

Из аргентинской прозы

Мануэль Рохас

Заказаны, но не пойдут…

Переводы заказаны, но не пойдут. А почему? Ответы бывали разные. Чаще всего вообще ответов не было. Иногда работу оплачивали («Мужчина с розой» – рассказ известного аргентинского писателя Мануэля Рохаса), иногда предлагали за те же деньги перевести другие рассказы: изменялся состав сборника (Эвора Тамайо «Листок из свадебного альбома», «Капитан ждёт»). И если можно предположить, что сборник рассказов латиноамериканских писателей, куда входил рассказ Рохаса, не увидел свет из-за того, что издательство уже испытывало трудности с деньгами – было начало 90-х, то история с переводами кубинской писательницы Эворы Тамайо, была совсем иной Ну кто знал у нас как следует современную кубинскую литературу? А тут ещё следовало знать «кто есть кто» из писателей, кто за Фиделя, а кто в душе не очень. Поэтому, естественно, состав сборника сделали на Кубе, да и сами тексты тоже прислали: книжки и перепечатки. Делало сборник издательство «Художественная литература» (Москва). Раскидали работу по переводчикам. Мне досталась тоненькая книжечка «чёрного юмора» Эворы Тамайо. В ней были собраны довольно страшные и занимательные вещи, но перевести требовалось только два рассказа, да и те не самые «чёрные». Однако, очень скоро мне сообщили, что Эворы Тамайо в сборнике не будет (хотя работа была сделана и сдана), как и многих других писателей Состав перешерстили. Имена были теперь совсем другие. Должно быть на Кубе что-то тогда произошло.