Стебель травы. Антология переводов поэзии и прозы - Борис Марковский

        старательно прикрывая ее

        куском старой материи.

        Господин Cogito

        и чистая мысль

        Господин Cogito стремится

        достичь чистой мысли

        хотя бы перед засыпанием

        но уже само стремление носит

        в себе зародыш краха

        оттого-то когда он доходит

        до состояния что мысль уже как вода

        большая и чистая вода

        у равнодушного берега

        вода вдруг рябит

        и волна приносит

        консервные банки

        полено

        пучок чьих-то волос

        вправду сказать Господин Cogito

        не совсем без вины

        он не мог оторвать

        свой внутренний взор

        от почтового ящика

        в ноздрях его был запах моря

        сверчки щекотали ухо

        и он чувствовал ребрами пальцы отсутствующей

        он был обычный такой как другие

        меблированные мысли

        кожа руки на ручке стула

        след нежности

        на щеке

        когда-нибудь

        когда-нибудь позже

        когда он остынет

        он достигнет состояния сато? и

        и будет как рекомендуют учители

        пуст и

        удивителен

    Перевод с польского В. Барского

Из английской поэзии

Льюис Кэрролл

Охота на Снарка

ТД

е

?

з

а

н

и

е

в

восьми

приступах

Предисловие переводчика

Досужий читатель! .. Обращаюсь к тебе в надежде, что ты отринешь страсти, обуревающие героев поэмы, хотя бы на время чтения. Это необходимо, ибо иначе ты упрекнешь знаменитого автора «Алисы в стране чудес» в бездарности, а произведение его уподобишь пустому кривлянию, чем еще раз повторишь традиционную ошибку отечественного литературоведения.

Но не зря же с 1876 года, когда была опубликована поэма, она дарит крылатые фразы для цитат и эпиграфов, имена ее персонажей становятся названиями яхт, гостиниц и т. д.

Что такое Снарк? – гадают не только герои Кэролла, но и легион исследователей. Несть числа объяснениям этого слова (любимое – сочетание дракона с акулой). Толкований самой поэмы еще больше – от философских сопоставлений с гегелевским абсолютом до намеков на конкретные клубные скандалы. Объединяет все эти версии одно – охота на Снарка, которая, как ведётся, пуще неволи. Автор, говорят, справедливо считал свою поэму годной на все случаи жизни.

Предлагаемый перевод концептуально соответствует оригиналу, однако почти не превращает Йонаса-Пронаса в Иванушку-дурачка. Так, переложив большинство слов-нонсенсов, я сохранил природные названия всяческих чудовищ. Прежним осталось имя капитана команды, отправившейся в поход за Снарком – имя бравого Белмана. Так назывались глашатаи, скликавшие колокольчиками горожан. Моряки же в колокол (bell) «били склянки», отмеряя время. И Белман Кэрролла неумолчно звонит в свой единственный навигационный прибор – колокол – и всех торопит.

Не будем же и мы мешкать. Итак:

(отрывок)

Приступ первый

Высадка

        «Вот где должен быть Снарк! » – так Белман гласил

        И, думой заботливой полн,

        Для высадки в волосы людям вкрутил

        По пальцу над гребнями волн.

        «Вот где должен быть Снарк! – Я вновь говорю.

        Даже так экипаж поддержу!

        Вот где должен быть Снарк! – в третий раз повторю.

        Всё правда, что трижды скажу! »

        Был Чистильщик обуви принят в отряд,

        Был Шляпник неистовый взят;

        Оценщик ценил их добро – всё подряд,

        А в спорах мирил Адвокат.

        Побольше, чем ставил, выигрывать мог

        Игрок на бильярде отличный,

        Но общие средства надежно берег

        Банкир, к миллиардам привычный.

        Бобёр был на палубе или вязал,

        Примостясь на носу, кружева.

        Он спасал от крушений (так Белман сказал),

        Но как – не узнала братва.

        А один в экипаже взял уйму поклажи,

        Но забыли ее при посадке —

        И кольца, и перстни, и зонтик, и даже

        Походный костюм и перчатки.

        Свое имя на все сорок два сундука

        Нанес он, как будто печать.

        Намекни он об этом – и наверняка

        Решили б их с берега взять.

        Он скорбел о былом гардеробе своем:

        Ведь пальто лишь семь штук нацепил,

        Да ботинок три пары. Но истинным злом

        Было то, что он имя забыл.

        Откликался на «Эй! » и на «Парень, скорей! » —

        На любой громкий окрик и брань;

        На «Валяй! », на «Мотай», на «Медяшку задрай»

        Но особо – на «Дай эту дрянь! »

        Но для умных голов, для ловцов крепких слов

        Имена он иные носил:

        Он для друга в ночи был «Огарок свечи»,

        Для врага – «Недоеденный сыр».

        «Да, он толст, неуклюж, и умишком не дюж, —

        Белман часто говаривал так, —

        Но ведь редкий храбрец! И важнее, к тому ж,

        Что ему позарез нужен Снарк! »

        Он гиенам на взгляды шутя отвечал

        И беспечно качал головой,

        А однажды с медведем под ручку гулял,

        Чтоб поднять его дух боевой.

        Он Пекарем стал и не скрыл свою грусть: