Белый царь – Иван Грозный. Книга 1 - Александр Тамоников

– Так! – проговорил Григорий.

– Но Господь не дал сгореть в огне ни детям Анисьи, ни больной женщине Анне, ни ее дочери, которая сломала ногу, спеша к матери. Всевышний направил к месту пожара двух молодцев, которые и спасли людей. Я ничего не путаю, Гриша?

– Нет! Но откуда тебе все это известно до мелких подробностей?

– Все просто, Гриша. Этими молодцами были мы. Дмитрий, с которым ты драку учинил, и я, Федор Колычев. Сначала мы вынесли детей Анисьи, а потом пошли в вашу избу, объятую огнем. Девушку вынес я, а Анну – Дмитрий. Едва успели. Как все закончилось, Анна подозвала к себе нас, поблагодарила, Дмитрию дала образок, мне – икону чудотворца Николая. Она и по сей день стоит у меня в киоте. Я молюсь на нее.

Григорий присел на корточки, прислонился к городьбе и вдруг смахнул набежавшую слезу.

– Ты что, Григорий? Тебе худо? – спросил Федор, склонившись над ним.

Сын кузнеца тихо проговорил:

– Коли это правда, то Анна, спасенная вами, – моя мать, а девушка – сестра Ульяна.

– Вот оно что? Ты сомневаешься, что я сказал правду? – спросил Федор.

– Поверю, когда увижу икону! После пожара мы с отцом вернулись с ярмарки, Егор, который отдал рубаху молодцам, неизвестно откуда появившимся на деревне, и принимал детей Анисьи, сказал нам, что мать отдала спасителям икону. Это видели и другие люди. А вот про образок никто ничего не говорил. Поэтому я хочу видеть икону.

Федор кивнул.

– Хорошо! Ты лавку прикрой, да пойдем ко мне. Я тебе покажу икону.

– Ладно. – Григорий обернулся к Дмитрию. – Ты извиняй меня, княжич, коли что не так!

– Нет, это ты прости, Гриша. Я сорвался, как пес с цепи.

– Ничего. Прошло и забыто.

– Забыто.

Молодые люди прошли к дому Колычевых.

Во дворе Архип гонял сенных девок, увидел парней и спросил:

– Никак гости у нас нынче?

– Да, Архип, с нами Григорий, сын кузнеца Прокопа Тимофеева. Мы ненадолго.

– Тимофеева? Драги? Проходите. Чем потчевать гостей будем, Федор Степанович?

Тот посмотрел на товарищей и спросил:

– Перекусим?

Дмитрий и Григорий отказались и прошли в горницу Федора. Сын кузнеца сразу узнал икону.

Он трижды перекрестился и сказал:

– Да, это она. Значит, вы и есть те молодцы, которые спасли из пожара мать и сестру!

– Да. На счастье рядом оказались, – подтвердил Дмитрий.

Григорий присел на скамью, Ургин-младший устроился рядом и сказал:

– А я позавчера и с отцом твоим познакомился, Гриша.

– Когда же? Я ничего об этом не слыхал.

Дмитрий поведал сыну кузнеца о том, как встретил Ульяну, о разговоре с их отцом.

– Никогда бы не подумал, что Ульяна – это та девочка из деревушки. Как выросла, похорошела!

Григорий выслушал княжича и сказал:

– Что ж, теперь приглашаю вас к себе, то есть в дом отца. Надо рассказать ему правду.

Федор снял зипун и заявил:

– Думаю, вам лучше вдвоем пойти. Я только мешать буду.

– Ну что ты, Федя? – воскликнул Дмитрий.

Но тот настаивал на своем.

– Идите вдвоем. Так сподручнее.

Григорий поддержал Федора:

– Он прав, княжич. Сейчас нам лучше пойти вдвоем.

– Ладно, – согласился Дмитрий. – Пошли вдвоем.

Федор проводил Дмитрия и Григория до ворот и вернулся в дом. Княжич и сын кузнеца пошли в Зарядье.

Григорий взглянул на Дмитрия и сказал:

– Значит, приглянулась тебе сестра, а батюшка отшил? Не ты первый. Возле Ульяны парни роем вьются. Красотой она в мать пошла. Да ты сам ее видел. А добрая какая была, жалостливая. Отца любила, все честь по чести. Батюшке многие завидовали. Вот и Ульяна в нее. Таких девок, княжич, в Москве мало. Все может и успевает. С хозяйством управляется, еду готовит, дом в чистоте блюдет и с подружками погулять может. Но только возле двора. А мамка наша померла, княжич. Третий год пошел. Недолго прожила после пожара. – В голосе Григория явно проступала не утихшая боль потери, печаль-тоска по матери, ушедшей в мир иной.

– Прости, Гриша.

– Тебя-то за что прощать? Пришел срок, Господь и забрал ее к себе. Все там будем. – Он указал на небо. – Кто раньше, кто позже. У каждого свой срок.

– Значит, Ульяна сирота? – проговорил Дмитрий.

– Какая же она сирота при живом отце! – возразил Григорий. – Да и я рядом. В обиду не дам. Хотя ты прав. Мы все, как померла матушка, осиротели. Оттого и отец строже стал. Мужик он видный, при деле, сам знаешь, бабу мог просто найти, но не стал. Дело не в Ульяне или во мне, а в великой любви, которая между родителями была. Отец и теперь матушку любит, редкую неделю на кладбище не ходит, как бы ни был занят работой. У могилы долго сидит, все шепчет что-то.

– Ничего, Григорий. Твоей матушке сейчас хорошо.

– Да я и ничего. Ты спросил, я ответил.

– Сам-то с отцом работаешь или служишь у кого?

– При кузнице. С отцом. У нас это потомственное. Прадед кузнецом был, дед. Сейчас вот отец, я. И мой сын, коли Господь даст, тоже к наковальне да к мехам встанет.

Дмитрий погладил высокий лоб и спросил:

– А скажи, Гриша, у Ульяны взаправду суженый есть? Или отец твой Прокоп так сказал, чтобы меня отвадить?

– Так вот прямо и не ответить, – проговорил Григорий. – Жениха отец Ульяне подобрал, тоже из семьи мастеровых. Они от нас недалече живут, на соседней улице. Только какой он сестре суженый? Любви между ними нет, это скажу точно. Ульяна видеть Кондрата, жениха этого, не желает. Да там и посмотреть не на что. Сморчок плюгавый, морда как яблоко сушеное, белобрысый, роста мелкого, нам по плечи будет. Но хитрый и пронырливый. Не люблю таких.

– А каким делом этот занимается?

– Батьке свому обувку разную тачать помогает. Подмастерье.