Стикс - Наталья Андреева

– Не помню.

– Значит, вливали насильно, пока вы были без сознания. Да-с… На бомжа вы не похожи. Такого ладного какая-нибудь дама да подберет. Женские персонажи в памяти не всплывают?

– Пока нет.

– Что ж. И речь грамотная. Акцента нет. Боли какие-нибудь мучают? Где?

Он поморщился:

– Что-то мне не по себе. Но сказать конкретно… Общая слабость.

– А меж тем состояние организма вполне удовлетворительное. Ничто не говорит о том, что вы наркоман со стажем. И печень не увеличена. Значит, алкоголем не злоупотребляли. Давление в норме, пульс хорошего наполнения, анализы еще не готовы, но я думаю, что и гемоглобин у вас в норме, и белка в моче нет.

– А лейкоциты?

– Простите, что вы сказали? – Главный посмотрел на него в упор и поправил очки.

– Не знаю. Вы сказали «анализы», и в памяти всплыло слово «лейкоциты».

– Неплохо, уже неплохо. Еще какие слова знаете? Из области медицины?

Он замялся.

– Так. Понятно. Что ж, я думаю, родные у вас есть. И они вскоре объявятся. Поживите пока на попечении у нашего персонала. Это в основном женщины. С такими-то внешними данными… Да-с… Довольны, говорю, будут очень. Тут еще полиция вами интересуется. Желаете поговорить?

– Полиция? – Он вдруг испугался.

– Что ж вы так напряглись?

– Не знаю. Боюсь.

– Милый вы мой! Вам не полиции надо бояться, а тех, кого она ищет! Не полиция же вас наркотиками пичкала до полной потери памяти!

– Это были наркотические препараты?

– Что-то вроде того. Какой-то очень умный человек изготовил сие зелье. Химический состав пока, увы, определить не можем, хотя вы не первый к нам в таком виде попадаете. Теряюсь в догадках: что это может быть? Следы препарата в организме отсутствуют. Так как насчет полиции?

– Если надо…

– Надо узнать, кто вы такой. Сколько вам лет, тоже не помните? Тридцать, тридцать пять, сорок?

Он поморщился. Снова вспомнил нежные женские пальчики на своих губах, потом они порхнули на веки, ласково прикрыли глаза. «С днем рожденья, любимый! Закрой глаза, я приготовила тебе подарок! »

– Кажется, тридцать пять.

– Я полагаю, что память к вам вскоре вернется. Вот увидите жену, детей…

– Детей? !

– А что вы так испугались?

– Не знаю. Что-то с детьми. Неприятное. Больно. Здесь, – он пальцем коснулся виска.

– Ладно. Сейчас приглашу молодого человека из органов. Сделаем ваши фотографии, отдадим в газету, на телевидение. Вот у предыдущего пострадавшего родные-то нашлись. Полгода у нас лежал, всех нянечек извел: «Кто я да что я». Но – нашлись. Оказалось – московский он. Вы зачем к столице-то шли? Не домой?

– Не знаю. Помню только, что мне важно было дойти. Очень. А зачем? Не помню. Зовите вашего дознавателя.

Вошли трое. Один в штатском, с фотоаппаратом, двое в форме. Замялись в дверях. Один был тем самым Игорем, который вчера доказывал майору, что он, Иван, не террорист.

– Добрый день, – сказал этот мент. – Я оперуполномоченный Майоров Игорь Алексеевич. Лейтенант.

Он улыбнулся. Похоже, с чувством юмора у него все в порядке. Майоров – лейтенант. Смешно.

– Здравствуйте.

– Да вас и не узнать! Я ж говорил: не террорист!

Тот, что в штатском, с фотоаппаратом, вдруг взволнованно сказал:

– Постойте! Да я вас, кажется, знаю! Мы же встречались!

– Где? – хором воскликнули все, кто находился в комнате.

– Да на совещании областном, вот где! Кажется, так. Да. На совещании.

– На каком совещании? – напряженно спросил лейтенант Майоров.

– Работников правоохранительных органов. Нашему прокурору там благодарность выносили. Меня откомандировали снимки делать для стенда. Я еще подумал: какое интересное, запоминающееся лицо!

– У кого, у прокурора? – спросил Майоров.

– У какого прокурора! Вот у этого… Простите. Вы были в форме. Вот насчет чина, извините, не припомню. Я еще подумал, что вы не на следователя похожи, а на киноартиста.

– На следователя? – напряженно переспросил Майоров.

– Ну да. Я точно знаю, что этот человек – следователь районной прокуратуры. Кто-то за спиной так сказал. Вот, мол, идет знаменитость, самый удачливый следователь, бандитов на допросах раскалывает на чистосердечное признание, как орешки. Фамилию вот только не припомню.

– Извините, – лейтенант Майоров вытянулся. – Так вы, выходит, свой? Выходит, из прокуратуры? ! Ну ни хрена ж себе! Следователь! Вот это номер! Извините. Надо срочно запрос делать по районам! Это мы быстро. Как же так? Следователь где-то пропал, а у нас ничего не известно? !

– Может, и известно, – сказал второй товарищ в форме и козырнул: – Младший лейтенант Петренко. – Только вы, извините, были вчера в таком виде…

– Да, я бы никогда не подумал, что вы следователь, – с сожалением сказал Майоров. – Лицо в грязи, щетина многодневная, рваная одежда…

Лейтенант замялся, потом поспешно добавил:

– Так мы свяжемся. Мигом. Сейчас все проясним. Извините.

Майоров козырнул, потом чуть ли не строевым шагом направился к телефону. «Быть тебе скоро майором, по фамилии», – подумал он и почувствовал вдруг, что сильно устал.

– Я бы полежал. Можно в палату?

– Да, конечно, конечно, – не по чину засуетился главврач. И добавил: – Может, в отдельную?

– Нет. Не надо.

Выходя вслед за женщиной в белом халате в коридор, он услышал за спиной:

– Надо же! Вот тебе и террорист! Вот так номер!

Полдень

Его тронули за плечо бережно, словно погладили. Похоже, за сутки его цена возросла в несколько раз. Он был теперь вещью дорогой, но хрупкой, и мог невзначай разбиться, а меж тем представляет собой ценность для общества:

– Иван Александрович, вставайте!

Александрович, точно. Другого отчества рядом со своим именем он и представить себе не мог. Но в голове было по-прежнему пусто.