Восхищение - Александр Матюхин

Я долго таращился на отчет.

Катя вернулась из «Шоколадницы», уехала с Невского, колесила по городу, непонятно, с какой целью. Я упорно следовал за ней, ощущая острое желание подрезать этот красненький, типично женский автомобиль, выскочить, содрать с Кати очки и посмотреть ей в глаза.

Через час блуждания по центру города Катя поехала по направлению к спальным микрорайонам на севере. Я сверился с навигатором. Кажется, мы ехали туда, где я прекрасно провел минувшую ночь.

Еще через двадцать минут мы действительно въехали в микрорайон, в путаницу улочек и узких дорог среди многоэтажек, возведенных здесь в девяностые.

Я срезал на повороте, проехал под аркой, въехал в знакомый уже двор. Если я не ошибаюсь, то сейчас ее автомобиль покажется справа, между двух кирпичных домов…

Так и есть.

Я вышел, неторопливо направился к нужному подъезду. Втянул голову в плечи, убрал руки в карманы. Набрал Катин номер на домофоне и стоял, вслушиваясь в протяжные гудки. Никто ведь не должен поднять трубку с той стороны, верно?

А сердце-то колотилось.

Почувствовал, как сзади подошла Катя, уловил аромат ее духов. Отодвинулся. Увидел красивые тонкие пальчики. Пискнул замок. Я потянул на себя дверь и пропустил девушку вперед.

Ну что может угрожать ей ранним вечером, когда еще солнце не закатилось за горизонт?

Дверь щелкнула, отрезая дневной свет. В старых подъездах всегда слишком много сумрака.

Я ударил Катю по затылку молотком. Подарок Пал Палыча после той первой, памятной ночи. Всегда держу под рукой на всякий пожарный.

Девушка вскрикнула, а я схватил ее за плечи, развернул, ударил сначала по носу, ощущая хруст под костяшками пальцев, потом в живот, сделал подсечку и уронил на пол.

Времени не было деликатничать.

Я схватил ее под мышками и протащил по грубому щербатому полу к грузовому лифту. Нажал кнопку девятого этажа. Ключи от квартиры у меня имелись.

Пока поднимались, присел на корточки и содрал наконец с окровавленного лица очки.

Карие глаза! Карие! Это Катя! Каким-то образом возникшая вновь!

На самом деле у нее были зеленые глаза. Болотные. Эти глаза делали лицо немного иным. Искажали его.

– Вы меня убьете? – как-то равнодушно спросила девушка, вытирая кровь тыльной стороной ладони.

Я кивнул. Лифт остановился, дверцы распахнулись.

Мне не нравилось убивать людей. Тем более если это не приносило видимой пользы. Болотные глаза невозможно будет сохранить, и это меня немного расстроило.

Я взмахнул молотком и оборвал зародившийся тонкий вскрик.

Когда выходил из подъезда спустя сорок минут, какая-то мысль продолжала сверлить мозг. Кажется, я что-то упускал. Вот только не мог понять, что именно.

Я вернулся в офис, набрал Игоря Сергеича по внутренней связи, но тот не отозвался.

Тогда я открыл отчет, дополнил и расширил комментарии. Заварил кофе. Прошелся по кабинету, разглядывая корешки папок, проверяя наличие бумаги в принтере, поглядывая на приемную сквозь стекло.

Взял ноутбук, свалился с ним на диван в углу кабинета, задрав ноги на мягкую спинку. Снова порылся в Интернете, пытаясь отыскать информацию в открытых источниках.

Мысли копошились как муравьи. Проклятые безумные мыслишки.

Две девушки с разными глазами. Одна квартира. Одна походка. Одни и те же запахи, изгибы тела, грудь, цвет лака. Я знал, о чем говорю. Я видел их обеих.

Псих ненормальный. Что из этого могло тебе померещиться? Может, не было вчера никакого убийства? Может быть, это всего лишь сон? ..

Набрал городской номер телефона Катиного отца. Он жил где-то в Ставропольском крае. Долгие гудки с треском и шипением. Я терпеливо ждал. Щелчок.

– Да?

– Петр Евгеньевич?

– Вы ошиблись.

Трубку положили.

Я набрал снова. Во второй раз попал туда же, то есть ошибся. Никакой Петр Евгеньевич, пятидесятишестилетний Катин отец, сварщик, разведен, по данному номеру не значился.

Едва дождался окончания работы. Заехал домой, прихватить инструменты. Долго стоял в темноте коридора, не решаясь войти в квартиру. Мне вдруг стало казаться, что в этой зимней черноте может скрываться странная девушка, глаза которой я успел вырезать уже дважды.

Она смотрит на меня, затаившись, наблюдает. Ждет.

Потом я включил свет, быстро набросал в сумку инструменты. Застыл перед коллекцией сияющих глаз. Баночка к баночке. Одна за другой. Несколько совершенных рядов.

Я увидел Катины глаза, горчичного цвета, свежие и еще не угасшие. Настоящие. Никакого сна. Все наяву.

Подхватил сумку и бросился вон из комнаты. Мне начинало казаться, что кто-то смотрит в спину. Пристально и очень недоброжелательно.

Говорят, убийц всегда тянет на место преступления, но я не хотел возвращаться в Катину квартиру. Если бы не труп девушки в ванной, ноги бы моей там не было.

Всю дорогу я ощущал спиной чей-то взгляд. Среди вороха противоречивых убеждений я откопал одно, которое показалось правдоподобным: случаются странные совпадения – и это один из примеров. Жизнь разнообразна и многогранна, как радужная оболочка глаза.

Я поднялся на лифте на девятый этаж и застыл перед дверью, не решаясь ее открыть.

Все же крутилась в голове какая-то мысль. Не давала покоя. Казалось, я могу ухватить ее за хвост, но никак не получалось.

Открыл замок. Вошел.

Темный коридор и тишина. Я видел комнату, в которую, сквозь окна за прозрачными занавесками, лился желтоватый свет. Неподвижные предметы интерьера. Каждый мой вздох эхом разносится по пустой квартире.

Я включил свет, разгоняя тени. Положил сумку на пол, прошел по коридору не разуваясь.

Снова чей-то взгляд. Оглянулся – никого.

Зашел в ванную, щелкнув выключателем. В обед я оставил здесь вторую Катю, залив ее обнаженное тело холодной водой.

Вторая Катя – какая смешная фраза…

Тела в ванне не было. Только желтоватая вода, едва покрывающая щербатое эмалированное дно.

Глаза цвета болота.

Я стоял и смотрел на пустую ванну. В голове шевелилась тяжелая, просыпающаяся мысль.

Я вспомнил, у кого еще были точно такие же болотные глаза – у Игоря Сергеича. Я заглядывал в них каждый день и иногда размышлял, что они неплохо бы смотрелись в моей коллекции.